В Знаменском далёком...

В Знаменском далёком, на сумрачном взгорье,
Где сам настоятель от боли запил,
Для душ православных лихое раздолье,
Выходит замученный Ванька в эфир.

Опять про ризничего, флигель и хоры,
Про двор конный, древний с набором гробов,
Горят молокане, погибли поморы,
Молчат духоборы про Истинный кров.

Едва ли успеешь распяться за дверью,
В себе зверя храбро навек победив,
На боль напирает святое Сомненье,
А будешь ли ты после Истины жив?

Хоругви лежат, а под ними сиротки,
Разграблена церковь, закрыт монастырь,
Кресты примеряют в келейке кокотки,
Епархией правит безглазый упырь.

В глазах немигающих скорбного неба
Застыли как слёзы два жёлтых листа,
Ванятко решил, что кусок свято-хлеба
Он должен сожрать у чужого креста.

Как хочется есть, сверху донизу раны,
Из трапезной братской лишь тянет борьбой,
Гробы во дворе из предзимней сметаны,
Набился под душу колючий покой.

Едва ли успеешь распяться, подумать,
Как смог патриарх за чужой счёт летать,
Распутать вериги, весь космос распутать
И просто над бездной свободно дышать.

Охваченный страхом, в тяжёлом похмелье
Над Знаменским древним туманец седой,
Души домовитость, простор подземелья,
Крест русский святой с окрылённой судьбой.

Голубушка ночь, боязливые звёзды,
Поешь перед казнью, счастливый Иван,
Ведь Русским родиться для Духа не поздно,
Мученьем искупишь нерусский изъян.

Отдашь благочинному ризу, сорочку,
Прилипши к вселенной последним листом,
Россия Христу как младеница Дочка,
Пролитая кровь как живое тепло.
В гробах шевелятся слепые щеночки,
От боли в блаженстве безумном светло,
Но точно успеешь вонзить Небо в почву,
Христом побеждая вселенский закон.