Сказ про Ваню-погранца

(Попытка подражания Л. Филатову)

Часть первая

Рос без матери-отца, жил в домишке без крыльца,
Но на диво крепок вырос и собой хорош с лица.
Да к тому же, шельма, ловок — и охотник, и рыбак,
А ещё, — вот право слово! — с ног не сбить его никак,
Сам ударом кулака враз снесёт с копыт быка.
Так ещё ж умён, чертяка, думного однажды дьяка
Переспорил он однако, дьяк вручил ему пятак.
Спор — святое. Как-то так.

Девки липнут, мамки воют:

— Надо Ваньку выгонять службу царскую справлять!
Хватит энтому герою девкам пузо округлять!

И решил в деревне сход взять Ивана в оборот:

— Ты, Ванюша, не серчай, вот те хлеба каравай,
Вот те соли туесок, вот те нож на поясок,
Вот те лапти про запас, покидай, Ванюша, нас.
Сердцем всем тебя любя, отправляем от себя.
Путь держи в столичный град — Царь, поди-ка, будет рад.
Скажешь, что пришёл служить, супостата колотить!
Слёзы лить не будем зря, дуй немедля до Царя!

Сходу Ваня поклонился, взял припас, да в путь пустился.
Дуть так дуть, чего рядиться? И уже через седмицу
Прибыл наш Иван в столицу. Лишь сошла на нет заря —
Ваня пред лицом Царя.

— Так и так, пришёл служить, супостата колотить…

— Вань, так нету супостата! Растудыть его тудыть!
Были мы об прошлом годе в Свободительном походе,
И отныне супостат нам как будто даже брат.
Токмо вот чего скажу: нет покоя рубежу.
А за энтим рубежом промышляют грабежом,
Да грозят из-за кордона кажный божий день ружжом,
Что пришлют им толь тевтоны, толи, может, кто ишшо.
Так и с нашей стороны много всяческой шпаны.
Прут добро через границу, ну не сукины сыны?!
На тебя, Иван, гляжу — ты подходишь рубежу.
Амуницию и саблю — всё получишь, прослежу.
Как кого-то заарканишь — прямо сразу награжу!
Вот, возьми чуток монет. Извини, но больше нет.
Энто, Ваня, не заём. Эт, те, Ваня, на подъём, —
Штоб себе-то в перво время не отказывал ни в чём.
Поезжай за ради бога. В обчем, скатертью дорога!

Лишних слов не говоря, вышел Ваня от Царя
В амуниции казённой, да обутый в прохаря!
И к тому ж в громадном складе не оставили внакладе!
Ваня ж, вроде, не простак, но вот штоб за просто так —
Саблю, лошадь, вещмешок, пятисуточный паёк,
Кружку, ложку, котелок, стрел вязанку, саадак —
Ну, теперя бойся, враг!

Не приметил Ваня взгляда, что метнул в него завскладом.
Будто Ваня — басурман! — влез в завскладовский карман.
Понабрал-то сколь всего! Как не злиться на него?!
Ан, в народе всякий знает, как завсклад любой считает:
Что на складе, то — его.

На складского упыря наш Иван смотреть не стал.
Он, Царя благодаря, лошадь рыжую взнуздал,
На неё пристроил вьюк и отправился. Не вдруг.
Сам при сабле, саадаке и готов к хорошей драке.
Сто потов сойдёт, допреж доберёшься на рубеж.
Прибыл Ваня к рубежу, оглядел на нём межу,
Почесал крутой затылок…
— Плохо дело, я гляжу! Где столбы-то полосаты?
Где рубежные солдаты? Тоись, где же погранцы?
Эй, вы здеся, молодцы?

Эхо лесом понесло, будто Ваню и ждало…
В невесёлый сей момент прискакал какой-то кент:

— Вань, а ну-ка, выдь на свет! Государь прислал пакет —
Разъясняльная бумага. В общем, ты держись, бедняга…
Хочешь, я тебе прочту?

— Да давай бумагу ту! Я жеть грамоте учён.
От меня Царю поклон.

Что ж, гонец поворотился и прям мигом испарился,
Прям аллюром три креста — что ни скок, так прям верста!

Сел наш Ваня на пенёк, погрузился в царский слог:

«Вань, привет! Прими гонца! Храбреца! Не подлеца!
Ничего, что я весёлый? Просто выпил слегонца.
Ты должон, служивый, знать, ЧТО придётся охранять.
Да пока что — НИ-ЧИ-ВО! Нет там, Ваня, НИ-КА-ВО!
Говорил же я про тот Свободительный поход?
Был поход-то, ну и вот… Вгорячах снесли границу —
Ни столбов, ни крепостицы. Так что, Ваня, не взыщи,
Сам жильё себе ищи, да вари на пропитанье
Хоть щавелевые щи. Да охотой промышляй…
Но рубеж-то охраняй и кого-нито гоняй.
Надо ж как-то нам опять наше царство проявлять
Перед братом-супостатом! Да и был ли он нам братом?
Впрочем, ну его в болото, не твоя, Иван, забота.
Ну, а главное тебе ж — обозначить наш рубеж.
Да вскопай опять межу, я приеду — погляжу.
В общем, Вань, как говориться, снова сделай нам границу.
В грязь портретом не ударь. Шлю привет, надёжа-Царь».

Часть вторая

Разъясняльную бумагу сунул наш Иван в мешок,
Из него же вынул флягу, сала доброго шматок,
Крупной соли туесок, хлеба чёрного кусок…
Вот и кончился паёк.

Тут Иван своей кобылке не без внутренней ухмылки
Речь душевно закатил, чем кобылку удивил:

— Мы с тобой теперь с приветом, благодарствуем на этом.
Что ж, поехали Рыжуха. Погоди, не дёргай ухом,
Надо ж где-то бы пристать, чтобы ночку скоротать.
Ты же помнишь, как с утра про лесные хутора
Баяли в деревне бабы? Дескать, брошены стоят
И нужон для них пригляд. Хорошо бы, кабы, кабы…
В обчем, двигай вдоль межи, токмо, рыжая, не ржи,
Тут таиться может гад — тот, что вовсе нам не рад.

…Долго ль, коротко, да вдруг привела межа на луг.
Там из трав торчит бугор, на бугре на том — забор.
Он порядком покосился, но пока не повалился,
В нём ворота нараспашку, так что виден даже двор.
Никому давно не страшно, что наведается вор.
Да и что там воровать — ведь хором-то не видать,
Вместо них изба-домишко, не сказать, чтоб ладный слишком —
Дранкой старою покрыт, мхом сырым с углов побит.

— Вон и хутор, глянь, Рыжуха, он-то есть, а с людом глухо,
Там и встанем на постой, подкрепись пока травой.
Я ж до хутора пройдусь, да на месте осмотрюсь,
Может, что и пригодится, штоб прибраться на границе.
Ты со мною не ходи, за опушкой пригляди,
Ты ж рубежная лошадка, обретай уже повадку.
Хошь, не хошь, Рыжуха, — бди!

Даже пеший Ваня скор. Вот взобрался на бугор —
На избушку кинул взор, а она-то, гля, побольше,
Чем казалась до сих пор. А за ней, как божий дар, —
Неплохой такой амбар, дверь тесовая, замок, —
Вот тебе и хуторок! И замок совсем не ржавый,
И амбар не кособок.

— И чего тут долго думать? — сам себя спросил Иван
И прям взял, и прям вломился прямо в стену, как таран!
И в амбаре очутился — там не гадан и не ждан.
Словом, Ваня внутрь проник, к полумраку глаз привык…
Глянул Ваня наш. И что ж? Больно сей амбар похож
На столичный царский склад. Или, может, чей-то клад.
В бочках масло земляное, да отборное такое!
Рядом с маслом железяки — чует Ваня, что для драки,
Но какая для чего — и не спрашивай его.
Так ещё же и пшеница, что мешком к мешку теснится.
Есть пеньковые канаты, мёд, овёс, меха, лопаты…
Что сказать, амбар богатый.

Для потребностей границы наш Иван изъял пшеницы
Трёхпудовых три мешка — обеднел амбар слегка.
Прихватил Иван и мёду, чтоб в ненастную погоду
Чай с медком-то попивать. Не забыл лопаты взять, —
Будет чем межу копать, да и так не лишне, чать.
Для Рыжухи взял овса. Токмо, где ж она, краса?
Уж вечерняя роса на поля вот-вот падёт,
А лошадка не идёт.

Только в дом припас занёс, как услышал скрип колёс.
Глянул — пятеро парней подгоняют лошадей.
Тянут лошади тишком пять телег порожняком.
Да неужто же злодеи?! Контры! Банды! Лиходеи!
Не иначе, за товаром направляются к амбару,
А Ивану неохота затевать с парнями свару.

Вышел Ваня им навстречу, а в руках-то лук, замечу,
Да с наложенной стрелой, да колчан же за спиной —
Вид у Вани удалой!

— Стой! Зовут меня Иван, мне приказ на службу дан,
Чтобы сукины сыны не тащили из страны.
Вы пришли тащить? Тащите! Токмо, братцы, не взыщите:
Я ить каждому из вас стрелкой меткой выбью глаз,
В энтом вы не сомневайтесь, белок так же бью как раз!
Тетиву мне натянуть — не успеете моргнуть.

А ребята молодые и совсем не боевые,
В бледность бросило парней, развернули лошадей,
Завопили: «Эге-гей!» И, — кнутами хлысь да хлысь, —
В страшной спешке убрались. А потом пришла Рыжуха.
Что ж, наладилась житуха! Покосившийся забор
Ваня кольями подпёр. Перевесил вновь ворота,
На засов, как мог, закрыл, сам с собой поговорил:

— Славно, Ваня, поработал, укрепил маленько тыл.
Эх, волчишку бы сюда, чтоб на всяких гадов выл,
Но при этом никогда, чтоб не трогал бы кобыл.

Притомившись, угасала ярко-алая заря,
Сном завесились поля, у колодца-журавля,
Зеленела конопля. Ванин день не прожит зря.
Ну, а что там завтра будет, кто сумеет угадать?
Ваню иль беда разбудит, или одарит благодать,
Правда, вряд ли на границе благодати стоит ждать,
Тут покой ить токмо снится, и приходится крутиться,
Чтоб кордоном управлять и умишка добавлять
Забугорным проходимцам, чтоб не лезли вдругорядь.