Пришествие второе Фэнтези

AU 1

— Жарища! брат… И как ты тут?
— Да как… привык! Прохлада — лучше?
— Не знаю…
— А меня зовут…
— Кто?
— Ваши.
— К нам?
— Ну! Трут на уши —
И «хвост тебе отрежем»,
И —
«Парик начешем, спрячем рожки,
Из пасти выдернем клычки,
Побреем, сдраим сажу с кожи…»
Прикинь, прельщают!
— И давно?
— Уж… пару дней!
— Скажи на милость…
— У вас там так заведено?
— Ага! Вакансия открылась.
— Не понял, Рыжий…
— Ищут, кем
Дыру заткнуть в сакральном штате.
Других бес хуже чем?..
Ничем.
Вот ты и подвернулся кстати.

Два чада терлись у печи.
Один чернее черной ночи.
Подобный факелку свечи
Другой.
И оба непорочны.

Смола нарывом пузырей
Шипела в чревах сковородок,
И гулкий переклик цепей
Мешался с грохотом колодок.

— Ты глянь, плетутся! Сколько их!
— Да! Ваши — все. У нас же тесно…
Теперь все каются!
Святых
Как грязи…
Не хватает места!

У Рыжего метнулся взгляд
От печки.
И скользнул украдкой
По мраку.
Гоношился ад…
Впускали грешников.
Порядком
Заведовал плешивый черт.
Крутились тут же бесенята.
К вагранкам гнали от ворот
Несмелых в битве за расплатой.

— Зато у нас!..

Чернявый встал,
Размял затекшие копыта…

— Движуха!
— Да…
— Сегодня бал!
У врат, видал, столы накрыты.
— Все будут?
— Все.
— И наши?
— Да.
— Блин… до;жили!

Вскочил и Рыжий

— Не понимаю! Ни черта!

Чернявый улыбнулся

— Тише!
Не гавкай. Распугаешь всех!
И так зазвали еле-еле…
— Боятся…
— Ну! Ведь это ж грех
Бухать с чертями…

Оба сели.

— На бал мы, Рыжий, не пойдем.

Чернявый выгнулся колечком
И щелкнул об золу; хвостом

— У нас тут есть одно местечко…
Пошли туда!
Там как в гробу.
Тишь и покой.
Там… Мы вербуем…
Получишь плеть и кочергу.
И там же имя Божье всуе
Научим поминать.
Идешь?

И взгляд его стал злым и вещим

— Святым святое — Божья ложь…
А мы неправдой не калечим!
— Братан, ты… это… не борзей!

Вдруг нагло развязался Рыжий

— Ложь слаще истины твоей —
Спасает…
А у вас?
Ты… слышишь?!

И — присмирел. Затих. И сник.
И — крылья распушились дыбом.
Ад разрывал… не стон… не крик…
Вопль! Дикий! Вперемешку с рыком!

— Что… это?

Рыжий сжался в ком,
Укутал в перья взгляд и плечи

— Кому-то сорок дней?..
— Идем!
— Куда? В чистилище? «Предтеча»…
— В чистилище?
Да нет, туда
Не отлучаемым дорога.
А тем, кто кается!
Балда…
Кто любит и… боится Бога.
— У нас Отца все любят, Бес!
— Да ну! Известны ваши нравы…
Любить у всех свой интерес.
Кому-то страх, кому-то слава…
А ты… Ты? Любишь, Рыжий?..
— Я?
Люблю.
— Ага… Хахх… «без обману»?
Как на духу спроси себя?
— Люблю, Бес!
— Хо-хо-хо… По фану!
И не боишься… Рыжий!
Ад…
И рай…
Два сумрака отчизны!
Чуть что… возьмут, да отлучат!
От сладкой вашей райской жизни!
Да... не для ада!
Для земли…
— Уже!
Не угадал… провидец…
— Вакансия?..
— Да.
— Отрекли?
— От всех намоленных корытец…
Бес… ну, прикинь!… Зачем я здесь?
Прощаюсь с неземным…
Прощаю.
Щадивших долг…
Сберегших честь…
И потому — не нужных раю.
— За что тебя? Папаню злил?
— Да, злил… Не славил, не порочил.
— Молчал…
— Да. Наших воротил
Молчание страшит.
Короче!

Тряхнул чубатой головой.
Решительно расправил крылья.

— Бывай здоров тут!

Бес

— Постой!
Возьмешь?
Меня…
Мы братья были!
— Ты?
Ты…
Так разве?..
— Думал здесь
Среди горнил иное что-то?
Все то же, Рыжий!
Страх и лесть
Овеяны святым почетом
В прохладной зелени кущей
И между пышущих жаровен!
Возьмешь?
— Возьму!
— Божись!
— Ей-ей…
Чернявый, ты…
И не покорен?
Вершителю!
Наскучил ад?

Раздумчиво промямлил Рыжий.

— Идем!
Но… только ведь… назад —
Дороги не бывает!
— Ты же
Отважился?

Скосил глаза
От Рыжего.
Прохмыкал строго

— Решиться… самому… Нельзя?
Уйти…

— Нет, Бес! Я… изгнан! Богом.

Набатами гудела мгла.
Надрывно лязгали оковы.
Шипела, пузырясь, смола.
Щерились черти.
Толпы новых
Послушников сквозь жерло врат
Втекали в вечную обитель.

Чернявый встал!
И поднял взгляд

— Я знаю, как отсюда выйти!

Оскалился.

— И как войти!
— Не пустят!
— Хахх!.. найдем дорогу!
Исповедимы все пути.
Из ада. И обратно!
К Богу…
И… глянуть не мешало бы!
Все так ли там, как тут втирают.
Петлять не будем от судьбы!
Рискуем чем мы? Адом? Раем?
— Идем!

Скрутилось время в миг!
Обрушилась лавиной вечность!

Блеснуло рыльце… пыхнул лик…

Два парня — рожи человечьи,
Ни рог, ни крыльев, ни хвостов —
Хитро; друг друга озирали…

Красавцы…

— Рыжий, ты! Готов?
— Готов! А ты!
— Готов!
— Погнали!

Разверзлась пред парнями мгла.
Всю небыль вздернувши дугою.
Раскинулась у ног земля…

— Ты, Ангел, первый! Бес — с тобою!

Шагнули оба — о; бок бок.
Сомкнули страхом дух и мысли.
Хихикнули

— Помилуй… Бог!

И в будущем себя укрыли.

AU 2

— Подъем!
Ты! Рыжий! Нам пора!
— Уже?
— Давно!
— Встаю…

Поднялся.

— Таскался где-то до утра…
— Встаю… Встаю!
— Сегодня сальса.
— А где?
— Да там же.
— Стрип-кабак?

Зевнул.

— Я в душ.
— Давай быстрее!
— Башляют? Скока?
— Все нештяк.
— Я мигом. Да не ссы! Успеем…

Присвистнул.
Скрылся в душ.

«Свистун —
Чернявый хмыкнул —
Надо ж, хахаль…
Ты просто херувим-****ун!
Вон… склеил лихо как! Натаху…»

«Я, ладно, бес! Судил мне Бог
Всем души искусами мучить…
Да сам Господь!.. И знать не мог,
Что беса ангел будет круче!
Натаху-то… на раз, на два!
И приболтал…
А я… товарку?
Вот только что… И то! Едва-
Едва…»

«Но мне хлопот не жалко»

«На бесьи шашни повелась?..»

«Ага!»

«Она, рабыня кармы,
Бросает в заводь бесьих глаз
Жесть, нежность и отвагу шарма?..
Над плотью власть?..»

«Да-да…»

«Я бес.
И знаю, ей со мной беситься —
Грех?.. Тайный… Да.
И сладкий стресс…
И смысл. И промысел…»

«Царица!»

Пожал плечом, махнул рукой…
«Не место нашим тут забавам…
Я бес. Ты ангел.
Мы с тобой
Им жизни рвем! Несчастным бабам»

«Несчастным?..
Рвем?
Да хрен поймешь!
Их, несчастливиц этих здешних…
Живут на рупь…
Грешат… За грош!
Довольны?
Да!
И — безутешны…»

AU 3

— Спросить хочу…
Чернявый, слышь!..
Не надоели мы старухам?

Капель — чпок-чпок! — срывалась с крыш,
В асфальт вгрызалась с гулким стуком.
Они стояли у крыльца
Обетованного стриптиза.
Они… два бравых удальца!
Вершители земных капризов…
Искрил апрель. Из доньев луж
Выплескивал вертлявых зайцев…
Чернявый задохнулся

— Уж
Ты, Рыжий, мастер выражаться —
«Старухам»!
— Им же под полста…
— Случилось что-нибудь?
— Нет.
— Ну-ка!
Колись, давай!
Блин… не спроста…
Темнило…
Знаем мы друг друга
Не год,
Не жизнь,
А вечность!
Ты
Не задурить ли вздумал беса?
Случилось, Рыжий…
Что?
Остыл?
— Устал я… искушать.
— Повеса…

Бес медленно отвел глаза,
Не смятые святым укором…

— Мы не в раю.
Здесь — так! — нельзя…

Ткнул пальцем в небо

— Мы не воры…
— Мы что крадем?
— Что? Их покой!
Привычку. Жить… себе на радость…
Бес! Нам уже пора домой!
— Пора! И мне так показалось…

И Рыжий смял укором взгляд,
Плеснул его себе под ноги…
Палил им сохнущий асфальт…

— Ты стал другим.
Каким-то… строгим!
И хмурым.
Даже… будто… злым?
Чернявый!
— Нет. Я черт.
Все тот же!
И ты… все тот же!
Херувим…
Другими стали наши рожи…
Да, нам уже, ты прав, пора!
Менять вид наш на… свой!
На воле
Потешились!
Срок до утра.
— Что, нынче?
— Да. Конец гастроли.
А перед стартом, ночью, мы
На шабаш поглядим!
— На шабаш?
— Конец апреля — праздник тьмы.
Забыл?
— Забыл…
— Братишка! Наши
Стрелу набили!
— Да? Кому?
— Кому… Товарке и Наташе!
— На цирлах чтобы самому
Сплясали…
— Ну… кому кто спляшет,
Мы поглядим! Еще вопрос,
Чья на Земле сильнее сила!
За Бога я ни зуб, ни хвост
Не дам. Ты?
— Я?.. Ни зуб, ни крылья.

AU 4

Кабак — все тот же — жарко млел,
Вкушая с отупелым воем
Бесстыжий данс изящных тел,
Сминавших ринг.

Все те же двое —
Один чернявый, и другой,
Тот… рыжий, с челкой, что потоньше —
Дразнили дерзкой наготой,
Укрытой в стринги…

Рев истошный
Был вырваться вот-вот готов
Из сдавленных комками глоток
От вида голых пацанов
Осатаневших датых теток…

Софиты вспарывали тьму…
Бразильский ритм похабно рвался…
И… неподвластная уму
Кабак одолевала… сальса!!!

Бабехи… как им горячо!
И холодок корежит ребра!

Жеребчики — к плечу плечо —
Бессовестно вздымали… бедра…
И взглядами кололи дым…
Вонзали ими в бабьи очи
Свой…
Стрип — XXXX-экстрим!
Рвались страдалиц души…
В клочья!

AU 5

Устали парни…
Липкий грим
Щипал ресницы, жалил лица…
Ломило пятки!
Данс-экстрим
Уже, казалось, вечность длится…

А жару!
Нагребли мальцы!
На ринге мятые купюры
Укрыли пол ковром!

Бабцы?
И тем не сладко…
Ряшки хмуры,
Сумбурны речи…
На устах
Улыбки тусклые.
Измяты
Прикиды.
В модных кошельках
Зияют пухлые растраты…

Прощальный вывешен поклон.
Кураж затух.
Уже не рано…
Дохнуло ночью от окон…
В дверях забрезжила охрана…

AU 6

Под душем смыты грим…
И пот.
Оделись.
Тайным коридором
Стремительно свершен исход
От кредиторок Терпсихоры.
Привычно юркнули в такси.
Притихли.
И накрылись дремой.

Устали.
Нет ни чувств, ни сил.
Ни мыслей.
Мутная истома
Сковала тяжким сном парней.

Устали.
Не сегодня ночью.
Устали.
Жить
Среди людей.
Не научились?
Выть по-волчьи…

AU 7

Чернявый разлепил глаза,
Ткнул Рыжему кулак под ребра

— Вот мы и кстати. Как нельзя!
Не дрыхни ты!
— А?
— Баттл скоро…

Смахнули оба одурь с глаз.
Таксист, довольный гонораром,
Угнал во тьму свой тарантас.

Склонилась вечность звездным шаром
Над парком…
Там шуршал в глуши
Аллей и дебрей дальним эхом,
Двух теток гомон.
Ворошил
Мир пред грядущею потехой.

— Бес! Валим!
— Не мети пургу!
— Себе дороже…
— Нет. Знать надо,
Что предъявить нам старику…
— А… там… у нас… да? Где засада?

AU 8

— Грозится
«Я не полюблю!»
«Не привыкай ко мне! Не надо!»
— Вон как…
— Сам…
Скомканную мглу
Таит за искорками взгляда.
А… там… в глазах… как будто бы
Растерянность и страх. Надежды…
И тайный приговор судьбы.
Безжалостный и неизбежный.

Все тот же парк.
И та скамья…
Ютившая подруг той ночью…
Под стылой сенью сентября…

— Натаха! Как наседка квохчешь!
Одно по одному.
— Нет сил!
Метаться…
Между ним…
И жизнью.
— Муж… знает?
— Да.
— И что?
— Простил.
— Ох ты…
— Теперь он не капризный…
Я ладно, ты-то как? Скажи,
Чернявый что?..

AU 9

— Все как-то… смутно!
Ума не хватит и души,
Чтоб шашни наши с ним распутать…
Цедила кровушку с него!
По капельке…
Теперь мы квиты!
— А что случилось-то?
— А то…
Не я ему, а он мне мытарь.
Рвет душу, путает мозги.
Не врет. И не тревожит правдой.
Глаза его…
В них…
То ни зги!
А то… тоска искрит бравадой.
Настырно в душу-то не лез.
Пикапил «чинно-благородно».
Твой херувим?
А этот… бес!
Я — не сдалась.
И не свободна…
Прижмет к губам моим ладонь…
Глаза мне жалит мутным взглядом…
И тело жжет его огонь…
И душу травит сладким ядом!..
Лизнет мне зубы…
Губы чуть
Куснет мне нехотя… и жадно!
И мне ни крикнуть, ни вздохнуть…
Так совестно…
А как приятно!..
На шее холод и в груди…
А он все… жарче! Все наглее…
Я…
Я молю его — уйди!
И оттолкнуть…
Его?..
Не смею…
— А он!?
— Молчит. Злодей…
А взгляд!
Натаха!..
Заводь. Топь. Трясина.
Не знаю… как теперь назад?..
Увязла я в его глубинах…
Погладит щеки головой…
И пальцы опалит губами…
Кромешной тучей надо мной
Сомкнется!
Жаркими руками
Обхватит шею мне…
К груди
Прижмется…
Властно!
Твердой грудью…
Я отъезжаю…
Жду беды!
И тешусь этой сладкой жутью…
Он шепчет что-то…
В тишине
Не разбираю, что…
Я слышу
Лишь стук в груди его…
И мне
Спасенья нет.
Он…
Он! Все ближе
Бесстыжей плотью…
Бешенной!
Свет меркнет, застывает сердце!
Я… вся его! И он… весь мой!
Колени… локти…
Твердь поленца…
Все зыбко так…
Тревожно!
Блин…
И бездна подо мною. Рушу
Себя во тьму…
Там он
Один
Терзает плоть мне. Нежит душу.

AU 10

— Он…
Просто трахай,
Хрен бы с ним!
Хм… ягодке-то только в радость…
Будь он хоть бес, хоть херувим!
Натаха… сколько нам осталось!
Ну… годик-два, Бог даст, лет пять.
И все! В тираж.
А там объедки
С чужих застолий соскребать.
С каким-нито на пару дедкой…

AU 11

— Нет.
Тут не то.
Вот я очнусь…
Из-под ресниц смотрю украдкой…
Он рядышком. Во взгляде грусть.
Растерянность…
Нет-нет!
На ****ках
Баб не рассматривают так,
Кто б ни был, бес иль ангел, трахарь.
Глядит так, попади впросак,
Не распознавший хвори знахарь.

AU 12

— Он надо мной имеет власть!
Мучитель!
Над душой и плотью.
Но… злится… Чует! Не сдалась…
— Да ну! Его не то заботит.
— А что, Натаха?!
— То, что ты
С ним! вымела из жизни скуку
Обрыдлой нашей суеты!
Как радость терпишь эту муку.
Последнюю…
Он одержим
Предчувствием…
Что ты…
Не сдашься!
И рад…
— Рад?
— Рад!
— Чему?
— Ты с ним
Не повелась на Божью шалость.
Товарка! Эти пацаны…
Вдруг да… не от судьбы гостинцы?..
С проверкой прибыли они.
— К нам?
— Да.
— Что… Божии родимцы?
— Родимцы…
Да не Божии…
— А чьи?
— Кто б знал… Не Божьи — точно!
Шалят без спросу тут они.
Кого-то, но не нас, порочат.

AU 13

Натаха укрывала взгляд
За пеленой прозрачных блесток.

— Как бы вернуть нам все назад…
— Не выйдет.
— Выйдет!
— Нет. Так просто
Как вздумалось тебе, ни дня!
Ни часа! Ни минуты даже!
Из жизни вычеркнуть…
— Нельзя?
— Нельзя, Натаха…
Бог — на страже!
Наш вседержитель! Алчный!
— Бдит?
— Как ушлый сутенер за ****ью!
И страшен не его вердикт.
Всем грохотать… «там»…
— На ночь глядя
Ты мне тут страсти…
— Не лукавь!
Святоша выискалась! Ты бы
Подумала… Земная явь
Куда страшнее адской дыбы…
«Там» нет сомнений. Нет судьбы.
И… «там» наш выбор — не за нами.
Кто «там» уже, уже — рабы.
Натаха, выбор тут!
Грехами
Не сами мы себя казним.
Жизнь в искусы ввергает!
Мы же…
Долг чтим… И — тут…
И перед Ним!
— Да дуры мы!
— Не дуры…
Тише!

AU 14

Товаркин взгляд рассыпал страх.
Натаха навострила уши

— Здесь кто-то есть! Вон там, в кустах!

Апрель… тепло…
Дохнуло стужей!

И — мрак обрушился с небес!
И — тишина разверзлась звоном!
И — рыкнул бас, исторгнув спесь!

Дедок патлатый с гулким стоном
Присел на краешек скамьи.
Расправил на коленях рясу.
Сомкнул ладони у груди.
Ресницы смежил.

Вид потрясный…

В коленях баб зудел озноб…
Натаха осмелела первой

— Дед, ты хиппуешь?
— Нет. Он — поп.

Товарка распрямила нервы.
Из глаз выдавливала страх

— По наши души… Даже, «батя»?
Ой… зря!
В Господних-то «раях»…

Дед зычно не сдержался

— ****и!
— Ах, ты! Ты сам-то…
— Сутенер.

И смолк.
А бабы грозно

— В смысле?..

Старик на них смотрел в упор

— Вы небо языками грызли.
Я слышал…
— Значит, ты… и… к нам?

Натаха встряла

— С аудитом?

Дед помолчал…

— По сторонам
Хотя бы глянули!
— Иди ты…

Но все же огляделись. Им
Почудилось… что… будто…
Странно!
Жгут… Листья?
Невесомый дым…
В апреле-то…

Синюшный саван
Из чрева мельтешащей тьмы
Волокся рваными клубами.

— Достукались, Натаха, мы…
Черед — наш?..
Сажа под ногами…

AU 15

Натаха прохрипела

— Дед!
Ты судишь ли не слишком строго?

Старик прохмыкал гулко

— Нет.
— Натаха! Ты… «побойся» Бога!

Товарка хохотнула

— Н-да…

И зябко повела плечами.
Тряхнула головой

— Беда,
Натаха, с этими Богами…
Суются!

Встала со скамьи

— Ко всем. Без спроса. Без зазренья.
Ишь… пастыри! А овцы? Мы…

На каблуках качнулась.
Тенью
Затмился жаркий взгляд. На миг.

— И блеем! Залудили глотки!
Чтоб не охрипнуть. Бе-е-е…
Старик!
Веди! Где наши сковородки?

Дед обомлел
«Блин… Даже тут!
Рехнулись будто…
Вот холеры!
Ведь — ни стыда, ни страха…
Трут!
И чую — и помрут без веры…»

Натаха…
Встала со скамьи.
С усталых глаз сморгнула старость.
Проворковала: «Хосспаадиии…»
Грудями к Господу прижалась.

Старик опешил. И тайком —
На рясу — крестное знаменье…
И — в сторону… бочком… бочком…
Меж век метнулось искушенье…

Пришел в себя. Встал ровно. И —
Топ оземь — да так зло — копытцем!
Как рявкнет

— Бабы, ша!
Пошли!

Те… дрогнули…

— На шабаш?

Лица
Все не сдававшихся подруг
Овеяло кумарным смрадом…
Как ни храбрись, мягчает дух…
Когда почуешь, вечность — рядом!

AU 16

Звенел пустой лоханью парк.
На небе истлевали звезды.
Безмолвие. И холод. Мрак.
И… вечность сыплется коростой.

Товарки онемели.
Вдруг
Метнулись по мозгам сомненья…
Истошный бабий страх подруг
Упеленал шершавой тенью.

А дед?
Торжествовал!
«Ну, вот…
И эти сдулись… А туда же…
Базлали! Сссуки…
«Наш черед…»
Ваш! Чей же… То-то! Я — на страже!»

Разверзнул взгляд,
В ладоши — хлоп!
Задрал подол линялой рясы,
Опять копытом в землю — топ!
И — гыкнул в темень сиплым басом…
Со смачным хрустом лязгнул ртом.
Осанисто так — руки в боки!

Явился хмырь! Тугим клубком —
Чертило!
Верткий.
И убогий.
Плешивый. Весь парше.
Рога
В заплатках.
Не пятак, а тяпка.
Копыта набекрень.
Бока
Намяты.
Хвост!
Не хвост, так… тряпка.

И к деду в ноги — плюх!
И в рев

— Обрыдло! Не житье, а мука!
Тошнит уже… от грешников!
Хозяин! Пощади!
— Профукал

Оскалился старик

— Двоих!
Сбежали!

Черт завыл

— Паскуды…

Бог
Ткнул перстом в подруг

— Вот их
Приходуй! Живо! Ночь покуда…

Черт хрюкнул.
Подскочил с колен.
Поворотил к товаркам рыло.
Смахнул с передних лапищ тлен.
Разинул пасть…

И тут

— Обрыдло!
Тошнит его!
А ну, веди!

Натаха взвизгнула

— К вагранке!

«От этих теток жди беды!»
Осекся черт…

А в темном парке
Мутил святой переполох
Господень сонм —
Огнь, скрежет с неба,
В кущах аллей сакральный бздёх.

Баб обжимала Божья небыль…

AU 17

Товарка укрощала взгляд.
Натаха поджимала губы.

Пригнали свору бесенят.

В сторонке дед мотивчик румбы
Насвистывал.

Плешивый бес
Копытил клумбы круг за лавкой.
Новейшее из лобных мест
В своей карьере ладил.
Тявкал,
Сморкался…
Шмыгал пятаком,
Поскуливал…
Расправы близкой
Опасности вкушал!
Тайком
Глазами по товаркам рыскал…
Чутье бесовское!
Оно
Еще не подводило…

«Эти —
Из непокорных…
Зло одно
Вот от таких! На белом свете…
Морока с ними… даже тут!
Узды на них не сыщешь… Пряник
Не сладкий им!
Не страшен кнут…
Им жизнь — нужда. И смерть не праздник».

— Ты что, уснул там? Время!

Дед
Начальственно окликнул беса

— Упрутся же! Уже рассвет!
Управимся ли, не известно!

И, как и бес — зырк втихаря
По пленницам досужим взглядом.
«Боитесь!
Бабы…
Ой… не зря!»

А баб мутило.
Едким смрадом,
Им чудилось, весь мир объят…
И это зарево!..

Сквозь кущи
В кольце галдевших бесенят
Тащились призраками туши
Кудлатых поганей. Их вой
И стук копыт загробным эхом
Вгрызались в парк.

Яга с косой
Явилась.
И… пошла потеха!

AU 18

Вся нечисть — на дыбы!

Подруг,
Струхнувших, но не павших духом,
Загнали батогами в круг.

Лохмотья скинула старуха
И в чем была пустилась в пляс.
Тряхнула дряблыми мослами…
Оскалилась.
И жерла глаз
Наставила на баб,
Клешнями
Себе по тощим ляжкам — хрясь!
По сторонам мотнула жопой!
На лавку — прыг! И…
И — взнеслась!
На цыпочки.
И… опа! опа!
И арабеск! И фуэте!
Да с грацией… С какой! Доселе
Невиданной…

А бабы?
Те
Очухались. И загалдели.
Товарка — толк Натаху в бок

— Узнала? Завучиха наша!
Я к ней ходила на урок…
— Ну?
— У доски вот так же пляшет!
И дохлая как эта…

«Дед!» —
В прозренье вверглась и Натаха

— Товарка, прошлый педсовет…
Ты помнишь, там все охал-ахал…
Тот хрен-то с районо?
— Ага!
На Бога глянь теперь!
— Похожи…

AU 19

На лавке голая карга
Вприсядку жарила!

На рожи
Чумазых нечистей с небес
Ссыпались искрами зарницы!

Примятый страхом ушлый бес
Тревогу прятал под ресницы,
И, нервно разевая пасть,
Давился зычною зевотой…

Старуха в круг к товаркам — шасть!
Взметнула прах…
Сухой колодой
На миг застыла. В землю — бух!
Заколыхалась в нижнем брейке.

Вдруг…
Тишина…
И…

AU 20

Дробный стук…
Геенна…
Шлейф шипящий… змейкой
Спорхнул с грохочущих высот,
Опутал парк искрящей сетью…

«Ну… время!»
Дед шагнул вперед…
Бес — тут как тут! С размаху плетью
Огрел Натаху. По грудям.
Еще замах! Достал товарку
Спины пониже…

— Аз воздам!

Протявкал бес,
Копытом шаркнул,
Потыкал рылом в Божью длань,
Пасть облизал,
К земле поклоном
Согнул себя…
Добыл лохань
Чугунную. И шмат гудрона.

Лохань — на шаткий таганок.
Гудрон — в лохань.
Дед дал отмашку…
Таган — на гулкий камелек.

Товарки…
Им ли было страшно?..
Застыли, глядя как гудрон
Стал плавиться, сдаваясь жару…
Не крик, не вздох, не всхлип, не стон…
Молчание
Неслось по парку.
И злило старика.
«Молчат…
Должны бы выть! Стенать! Молиться…
Тут вам не районо. Тут ад.
Здесь не прощают.
Дьяволицы!
Подохнут. И не закричат…»

AU 21

Бес хлопотал. Наморщив рыло,
К лохани примерял ухват.
Раздул сноровисто кадило.
Царапнул зенками бабцов,
Томившихся у кромки круга.
Шепнул старухе пару слов.
Та ногтем поскребла за ухом…
Из бесьих лап кадило хвать!
Воздела руку с ним — хоругвью!
Пошла… пошла!
Срамная рать
За нею!
Зашуршали струпья.
Заколыхались пятна морд.
Заисточали пасти клекот.
Старуха и ее эскорт
Погнали рысью!
Звонкий цокот
Вплетался в загустелый мрак!

AU 22

Что это?..
Колыхнулись тени…
Шаги… не Божьи!
Шарк-шарк-шарк…
В беззвучном стрёкоте мгновений.

И — голоса! Не Божьи…

Гром,
Низвергнутый февральской стужей
С небес, заляпанных свинцом,
Не изумил бы — так! — подружек!

Истошное «Ку-ка-ре-ку!»,
Нежданное в рассветной рани,
Вспугнуло б нечистей толпу
Не так…

Кто это там горланит?

Неслось откуда-то «Ау-у-у…»
Нестройным долгим перекликом.

Всем стадом нечисть — в темноту!
И — сгинула…

Скакливым бликом
Метнулся дед вокруг скамьи.
Скрутил себя блескучим гадом.
Разверзнул жалом твердь земли.
Скользнул в нору. Пропал.

Не смрадным
Уже казался воздух.
Тьму
Уже не рвали огнь и скрежет.
Ни зги. Ни шороха. В гробу
Не так уютно…

Свет забрезжил!
Луна взошла. К ней звезды льнут.
Парк шелестит ветвями. Ожил…

Антракт!

Окончен Божий суд…

Грядет суд Страшный. Суд не божий…

AU 23

Напрасно мнится
Дуракам,
Стяжателям,
Блажным невеждам —
Прощенье нажитым грехам
На небе.
Тешутся надеждой,
Что будет им Господь судьей.
Что суд Его не злой и скорый.
И сыплют щедро звонкой мздой
В подолы риз сановной своры.
О паперти колотят лбы.
На Пасху попьи клешни лижут.
Впадая в исступ, в проруби
Кунаются. Ждут. Блага. Свыше.
И прут…
Нахраписто! Толпой!
Натоптанной тропой…
В затвердье.
А там…
С простертой пятерней
Господь!
Там… счастье. Рай. Бессмертье.

Им наяву и в страшном сне,
И в сладкой дреме не приснится…
Нас — судят.
Там ли?
На земле.

Он!
Растопырена десница,
В очах набыченных укор!
Вихры огнистые над плешью!
Он?
Он — судья? Он — прокурор?
Вершитель?.. Этот дед потешный?

AU 24

Шаги…
Все ближе…
Голоса
Кромсают жуть!
Над лобным парком
Распалась тьма.
И чудеса
Рассеялись. Как ночь.
К товаркам,
Не убоявшимся чертей
И Господа в упор не зрившим,
Из гулкой пустоты аллей
Гурьбою прокуроры вышли.
Они же адвокаты.
И
Присяжные они. И судьи.
И публика,
И палачи…
Не дьяволы. Не боги…
Люди.

Явились. Обступили круг,
Натоптанный усердным бесом.
Уперлись взглядами в подруг.
Угодники не божьей спеси.

Лохмотьями свисала тьма
С небес, набрякших вязкой хмарью.
Деревьев куцых бахрома
Щетинилась щербатой далью.

Парк раздирало тишиной,
Ее настырный сиплый стрёкот
Сплетался с зябкой пустотой,
Палил в товарках едкий ропот.

AU 25

— Натаха! Сколько их… Ты глянь!
И все, поди, по наши души.
Они сюда в такую рань
Не пташек же приперлись слушать!
Нас морщить будут.
— Да за что?

Товарка хохотнула

— Бога
Спровадили… Да, нам смешно!
А им? Господь их… недотрога…

И… сникла. Сразу. Как-то вдруг
Ее накрыла зыбь смятенья.

Натаха вздрогнула. Испуг
Упал на сердце тряской тенью…
Тревожным спазмом ткнулся в грудь…
Бессилием опутал руки…
По взгляду расплескалась муть,
Куда-то отдалились звуки.

В молчанье изнывал народ,
Явившийся чинить расправу.

Старуха дохлая вперед
Метнулась.
Взвизгнула

— Ш-ш-шалавы!
И как не стыдно только вам!
Не девочки… Нет! А туда же!
С чертями вместе по ночам
На шабашах гарцуют!
— Страждут!

Воткнулся в отповедь дедок
С прополотой годами гривой.
Ногою — топ! И поволок
Свой гневный спич речитативом

— Посмели возомнить себя
Достойными непослушанья,
Мне равными!
Отмстит судьба
Таким как вы!
И наказанье
Вам уготовано!
Воздам!
Не отмолить вам жизнь во блуде!
Вам —
Да воздастся по грехам!
Все проклянут вас…
Я!
И люди!
За грех бесстрашия! За смех
Вот здесь в глаза мне!

— Ну-ну..
Батя!
Гудрон топить в котле — не грех?
Нет?
Всё!
Всё… Попужал и хватит.

Натаха не кричала. Нет.
Чеканным слогом, не спесивым,
Господень отмела навет.
Тон поменяла на игривый

— За нас отмолятся они!

На публику глаза скосила

— Вот эти овны, прихвостни.
Прости мне, Господи…
Помилуй!

Бог… сдулся!

Стало всем смешно!

С Натахи спал смятенья морок

— Тебе, тут, Бог, не районо!

Товаркиной улыбки всполох
Рассеял предрассветный смог

— А завучиху ты узнала?
— Плясунью? Ну! Она и Бог
Два арлекина с карнавала!

AU 26

Два пацана из тьмы кущей,
Торчавших на краю аллеи,
На нелюдей и на людей,
Тая испанский стыд, глядели.

Они…
Пришельцы.

Строгий бес.
И ангел — ходкий. Божьи чада
Святейшей ту;сы хейт и спесь
Гасили в непорочных взглядах,
Метавших в предрассветной мгле
Надежды, не угасшей, искры…

Нашли они!
Где?..
На земле

Тех, не стяжал бы кто корысти!
Не убоялся б кто посметь
Глаза не отводить от бездны!
Кто б и подосланную смерть
Отвадил и остался б честным…
Перед собою и людьми,
И жизнью беспощадно строгой,
И ряженым в прикид судьи
Безжалостно великим Богом.

— Бес!
— Рыжий, что?
— А мы с тобой
На шабаш поглядели кстати.
Себя Бог выдал с головой.
Улик на два состава хватит!
— Останется еще!
— Нам баб
Спасти б… Они грешили… с нами!
— Они спаслись из Божьих лап.
И тут они спасутся.
— Сами?
— А то! Пришествием своим
Ты,
Я,
Два непослушных чада,
Открыли грешникам земным
Всю правду…
Про «фатальность» ада.
Как крут бы ни был трибунал,
Искушены пусть Божьи злыдни,
Какой бы жутью ни стращал
Господь!
Есть прецедент отныне.
Дай только срок, найдутся те,
И будет их, таких, не мало,
Кто в страхе, боли и беде
Найдет не лихо, а начало!..

— Бес! Глянь!

AU 27

Откуда ни возьмись,
Уверенным спокойным звуком
Обрушилась на стрелку высь…
Негромкий голос, строгий

— Ну-ка!
Гражданочка! Старик, и ты!
Потише! Праведники… Ишь ты!

Старуха с дедом — шмыг в кусты,
И там… шур-шур… шур-шур… Как мыши.
И сгинули! Как будто их
И не бывало даже!

Лучик
Блеснул в кустах…
Денницы лик
Забрезжил в парке, начал мучить
Прозреньями
Подруг
И ту,
Чей шарм, задиристый, не броский,
Являет миру красоту,
Тревожит стариков;
Подростков
Истомой жаркою томит,
Невысказанной и не скрытой,
И дразнит… сладко, горько льстит
Обманом… будущей обидой.

Натаха ни своим глазам
Поверить не могла, ни слуху.
Она-то… знала этот шарм,
Вспугнувший деда и старуху.
И онемела будто бы,
Сомненьем душу искушая…
«Насмешка это?.. Дар? Судьбы…
Защитница…»

— Вот ты какая…

Товарка задержала взгляд
В глазах бабца — не злой, но дерзкий…
Та? Пяди не сдала назад.

— Натаха! И твоей невестке
В аду пылать. Не только нам.
Она, я сроду не забуду,
Вон погнала; как по кустам
И Бога, и его приблуду…

Натаха вклинила вопрос
Сквозь зубы, нервно и упрямо,
С ехидцей этак

— Что стряслось?

Невестка чуть замялась

— Мама…
И Вы…

Товарке

— Что вам тут?
Пошли из этого содома!

Товарка тихо

— Нас где ждут?

— Как где? Вы что! Конечно, дома.
Дом, он, каким бы ни был, дом!
Пусть не всегда всему там рады,
Но… там нас ждут! Всегда! Пойдем!

Натаха не сдавалась. Взглядом
Стегала сумерки кущей.
Почудилось ей, там светлее!
Как будто солнце меж ветвей
Блеснуло.
Из глубин аллеи.

AU 28

Гурьба растерянных зевак
С опаской озирала теток,
Заступницу их…

«Блин… не так
Им было на уши натерто…»

«Что говорили?.. Ну… Придут…
Потычут пальцы бабам в рожи —
Вот вам! И тут он — Божий суд…»

«Судья на пару с прокуроршей
Слились!
В кого теперь перстом
Потычешь? В эту что ль молодку?
Да тыкни только… И потом?..
Греха не оберешь!
И теткам,
Вот этим-то! Им палец в рот
Попробуй сунь! Отхватят! Пальцы?..
Всю руку — по плечо!..»

Народ
Притих и начал разбредаться.
От змей трех этих — кто куда…
Погнали без оглядок! Рысью!

Почуяли… нутром! Беда…

«А стоит та беда корысти,
Что мохнорылые сулят
Пособникам за их сноровку?..»

«Не надо этих нам наград!..»

И… только видели массовку!
Как ветром сдунуло…

AU 29

В кущах
Присохшие ошметья пыли
Чернявый… Бес! с копыт счищал.
И Рыжий… тлен, налипший, с крыльев.

— Ты, Рыжий, говорил, нельзя
Изгнанникам назад в пенаты!
— Ни им самим, ни их друзьям.
И… нам с тобой?

Взглянул на брата.

Тот взгляда не отвел

— Да ну!
Что, нам с тобой слабо; без спросу
В гнездо вернуться к пахану?
Уведомить,
Что под вопросом
Сакралитет всевышних прав.
Поповья прыть в церквях бесплодна!
Елей и страх святых забав
Давно не манят в мир загробный.
Что те есть, кто Его не ссыт.
Немало тех, кому до фени,
Когда их дразнят —
«Райский быт
Вам после смерти забубеним!»
Есть те, кто верует, у них
Крута тропа и тщетна к храму.
Чтут Иисуса, чтут святых!
А в церкви их, что не обманут?..
Есть толпы…
Тех, кто искушен
В стяжаниях. С какой им стати
Таращить зенки на амвон…
За совесть батюшка не платит.
Он заповедь ли Божью чтит?
Сноровисто в карманы рясы
Ховает свой святой профит
И на амвоне… точит лясы.

— Хочу спросить, Бес, в кабаке
Хотя бы рассчитались с нами?

Бес

— Да!

Он повертел в руке
Зажим с зелеными хрустами

— Наличечкой, чин чинарём!
— За все?
— За все.
— И за похабства?
— Двойным тарифом.
— Я о чем
Всё думаю… а нам богатство
Нужно; там?
— Рыжий… Как сказать…
Как будто нет, у нас все даром.
Мучения и благодать…
Но с батей нашим будет свара!
Как пить дать!
Мы в свою строку
Должны вплести и это лыко.
Бабло засветим старику
И ниц падем пред Отчим ликом —
«Прости и смилуйся, Отец!
Вот гонорар… За наше ****ство!
Тебя из всех земных овец
Чтит мало кто.
Все — не боятся»

AU 30

Мир просыпался.
На кустах
Затрепетали ветки.
Гвалтом
Еще не зримых оком птах
Сгоняло мглу с небес над парком.
По доньям стынущих аллей
Стелился комканным шифоном
Дырявый свет.
Косых лучей
Пунктиры рассекали кроны
Деревьев, в мутном забытьи
Притихших после зимней комы.

И вот…
Тук-тук… шарк-шарк…
Шаги,
Девчонок визг, пацаний гомон…

День расцветал как напоказ —
Назло ночной Господней жути.

Натаха не сводила глаз
С кустов в конце аллеи.

Люди
Спешили мимо кто куда…
Степенно шествовал метельщик…
Троллейбус свистнул в проводах…

Жизнь свежестью своею вещей
Добро, величие и стать
Являла без смущенья небу.
Её краса и благодать
Крошили в прах ночную небыль.

AU 31

— С тобой, Натаха, прям беда!
Во взгляде скорбь… и слезы!
— Скоро
Уходят…
— Да. И навсегда.
— В кустах они?
— У них там сборы.
В далекий путь. От наших бед.
— Куда?
— Ну! Знать, к своим невзгодам…
— Туда… где… тот — не этот — свет.
Мальчишки не земной породы.
Мой, рыжик, так и не постиг…
— Чего?
— Того! Что нам не диво.
— Чернявый… тоже не отвык
Жить, как нельзя нам, не спесиво.

Прозрений горечь жгла подруг

— Они оттуда… где нет судеб.
Где нет ни радости, ни мук…
Где люди все уже не — люди.
— Натаха! Поняла сама,
Что; ты городишь? «Тот» свет, «этот»!
Окстись!
— Я не схожу с ума.
На шабаше перед рассветом
Топили же для нас гудрон?
Господь, старуха и бесище!
Забыла, это был не сон,
Как Божья плеть над жопой свищет?

Товарка осеклась, и взгляд
Померк. И вспыхнул сразу снова

— Так это… все же был наш ад?
— Не ад. Чистилище. Другого
Чего ждала?
«Господь наш крут»
Твои слова?
«Он тут над нами
Глумится»
Ну?
«А там нас ждут
Готовыми! Уже… рабами…»
Они же нас с тобой спасли.
— Кто?
— В искус ввергли…
— Парни эти?
— Шанс дали — Господа позлить.
— Натаха… Здесь? На этом свете…
Да… ты, наверное, права!
Злить Господа необходимо.
Понять чтоб…
Нами зря сова,
Надетая на глобус, чтима…

AU 32

Невестка слушала подруг,
И душу ей глодали мысли.

«Вот бабы! Не боятся мук.
Не славы ждут. Не ждут корысти.
Грешат… Вот… жизнь и не легка?
И не удачлива?..
Кто знает…
Судьба легка ли без греха…
Удача — что? Мечты о рае?
Нет… их, таких, нельзя жалеть?
Хотя… и почитать не надо?
Им жизнь — не кара… Им и смерть
Ни наказанье, ни награда.
Из чаш своих хлебали яд.
И горечь медом заедали.
Их на одре; встревожит ад?
Их смерть поманит в божьи дали?
Ну нет уж!
Бог уполз не зря…»

«Притихли, вроде…
А глазищи!
Как уголья в костре, искрят
И по глубинам парка рыщут»

AU 33

— Где пацаны, Натаха?
— Тут.
— Не кажут глаз…
— И не надейся.
Еще пяток-другой минут,
И стартанут.
По Божьим весям
Помчатся к своему гнезду.
И нам, двум ягодкам…
Оторвам!
На радость, может, на беду
Жизнь начинать придется снова.

AU 34

— Начнем, Натаха!
Мы с тобой
Спасенные. Себя уважим.
Спасли зачем нас?..
Стариной
Трясти!
На страх и зависть!
Стражам…

AU 35

Их двое…
Бес и херувим.

Напротив —
Небыль
Сиплым гвалтом
Рвет вечность…
В клочья!

— Бес… Не бздим?
— Бздеть, Рыжий, поздно! Перед стартом…
— Ну… что?
— Пора!
— Пора… Вперед!
— С вершин дерзаний к безднам лиха!
— К победам?
— Да!
— У нас где вход?
Бес! Ты нашел?
— Вход там, где выход.

Бес распахнул лукавый взгляд,
Прощаясь с будущей судьбою.
Прищурился…

— Нам, Рыжий, в ад!
— Бес! Первый — я!
— А я?
— Со мною!

Бес зацепил за Землю нить,
Смотал клубок.

— Ну… вот и ладно…
Я… нам потом чтоб не блудить,
Спер реквизит у Ариадны.

AU 36

— Бес… Помолчим! На посошок…
— Что, страшно, Рыжий?
— Да! Немножко…
— Не долог путь. Хоть и далек…
Давай, присядем на дорожку!

AU 37

Присели.

Небыли дуга
Сомкнула сущее клешнями.

Бес брата обнял за бока.
Прижался к Рыжему!

Крылами
Взмахнул тот!
Взвился ввысь!
Стрелой!

AU 38

Пронзают небыль
Божьи дети.
Несут земную явь домой…

Их ждут.

Там?

Нет.

На этом свете…