Позёмка

Жертвенность огня

Наконец-то брат мой старший
принимает мой успех.
Забывая день вчерашний,
забывая едкий смех
не по поводу, а в смысле,
находя серьёзность слов,
опрометчивое втиснув
с потрясением основ,
понимаю, не приемлет,
но иначе не могу.
В человеке совесть дремлет.
Я от совести бегу
в неизвестном направленье
под весёлый смех дождя.
Но Поэт всегда явленье,
словно яркая звезда
не заметна в день ненастный,
в небосклоне торжества
продвигается по насту,
под которым слов листва
догнивает беспричинно
в позолоте звёздных дней.
Паутинная кручина
вдруг становится видней
не на фоне одичанья,
а на странности людской
предаваться умолчанью
под сверкающей звездой.
Старший брат от удивленья
смотрит грустно на меня.
Но Поэт всегда явленье,
словно жертвенность сама.
03.11.98г.


Со звоном

Осенняя песня влетает
в закрытое напрочь окно.
Страницы сомнений листает...
И... словно немое кино
всё крутится в тёмном проёме
за окнами первой мечты.
И падают ниц поимённо
со звоном осенним листы.

В углу забытый, словно суслик,
стою, уставившись в зенит,
а мысль бежит рекою в русле.
И полем выжженным звенит
печаль моих воспоминаний
о детстве под ветлой тревог
из выпавших мне испытаний,
что ниспослал на долю Бог.
03.11.98г.


Позёмка

По земле скользит позёмка...
А с печальных облаков
плёнкою прозрачно-звонкой
льётся грусть моих стихов.
За окном сомнений звонких
простирается печаль.
Возразить себе резонно
и сказать: “Глаза не пяль
на бестактность угрызений
на бессовестной меже,
где не видно откровений
двадцать лет подряд уже.
Метёт позёмка по дороге
и словно серебром звенит.
А вид полей угрюмо строгий
меня беспечного сразил.
Исчезло золото пшеницы,
под снег ушла стерня хлопот.
Коров задумчивые лица
взирают с грустью на заплот.
А за окном печальных песен
всё вьётся памяти снежок.
Разносится тихо по весям
незлого умысла смешок,
он над моей удачей в слове
из незаимствованных грёз,
что вновь рождаются на воле,
но лишь под шелестом берёз.
04.11.98г.