Участвую в пыли Луны

утро  мудро,  вечер  легкодоступен,
немного  нервны  выходные
и  жалуется  город,
как
рвётся  шёлк  молнии,
вколачивает  в  сон  бессонных,
как  ладятся  назойливо  обветренные  губы
тащить  сквозь  вдохи  выдох…

и  это  кажется,  и  это  остаётся,
и  сыро  взаперти  не  сломанных  сигар,
а  день  хватает  рукавом  пустое  равнодушие,
и  быстро  перепрыгивает  оболочку 
перемещаясь  на  противоречиях  испорченной  строки,
и  приуныла  роза,
и  скинула  бутон  с  себя  и  скинула  шипы,
обрубок  тучи  ливнем  оказался  рядом,
а  небо  в  техобслуживанье  встало  на  ремонт,
а  я  иду  по  светлой  стороне  Луны,
где  каждая  ночь  брачная…

день,  ты  в  глазок  на  тихий  час  проник,
сделался  и  шумным  и  не  видим,
и  заглянули  голые  по  пояс  ручейки  лучей,
увязли  в  эпилепсии  конструкций,
а  абажур  так  мягко  стелет  кость,
и  в  опьянении таком  тепло,
и  можно  смело  в  трубочку  дышать,
и  утонуть  в  гипнозе  вместе  со  шпорами,
пусть  чёрной  тенью  белый  кот  придёт,
пусть  придёт  патологоанатомом, 
врачом  последним  в  этой  жизни  лунного  затмения,
а  я  иду  по  светлой  стороне  Луны,
и  голос  мой  на  прослушке…

на  кратерах  спины  есть  клинопись  секунд,
где  половину  жизни   лунная  сова   поёт  не  каркая,
ловчит,
избавляет  голод  мумифицировано  харкая,
но  это  дело  не  ума  и  выпутаться  ей  никак,
вся  мышечная  память  вакуума  втягивает  мысли   
с  быстротой  пугающе,
догонит  в  гущу  уползающее  время  сторону  стихов  глядя, 
на  сколько  глади  тёплой  кожи  на  мурашки  хватит…

иду  по  светлой  стороне  Луны,
вываливаюсь  полубезумным  без  обличия
в  постылый  мир  комфорта
и  безжалостно  расклиниваю  по  периметру  пучок,
и  отвечаю  голосом  вмагниченным  на  плёнку,
на  сколько  хватит  глаз,
на  столько  ворон  исполняет  трель  последнюю  торжественного  карканья.