Дягилев. Чародей и подвижник

Красавец, богатырь, весельчак, созидатель и шармёр, он был подвижником служения русскому искусству – через все преграды. Слово «менеджер» сегодня ассоциируется с банальной куплей-продажей, но уникальный талант Дягилева проявился именно в области менеджмента. Что должно бы стать образцом для подражания. Однако не становится.

Теперь, когда всё русское подвергается на Западе остракизму, самое время вспомнить любовь Дягилева к русскому искусству. Теперь, когда на Западе яблоку негде упасть от бежавших туда оборотней, перечёркивающих и родину, и своё русское происхождение, вспомнить, что если Дягилев и брал в свою труппу иностранцев, то с условием, что они поменяют своё имя на русское. И уж теперь-то имя этого «крестоносца красоты» должно бы звучать синонимом любви к нашей самобытности!

Но ведь не звучит! Чего я только ни перечитала накануне 95 – летия со дня смерти Сергея Павловича Дягилева (1872-1929)! Везде одна и та же вонючая альковная трескотня.

Почему филистеры всех мастей стремятся всё оплевать, опошлить всё, что им не по зубам? Зачем сладострастно копаются в личном белье и лезут в интимные тайны людей выдающихся? Особенно активизировались они сегодня, когда прослыли блогерами, чьи выступления пышно «монетизируются».

Но ведь тайны есть у всех! Недаром даже на исповеди есть «пункт» покаяния в грехах нераскаянных или забытых! А вот талант есть далеко не у всех. И подсознательная зависть толкает обывателя к бытовым критериям, которые уравняли бы его ничтожество с одарённостью человека выдающегося. Обывателю и не снилось, как доминирует и возвышается над повседневностью истинный талант! А Пушкина с его призывом быть заодно с гением и оставить любопытство толпе, обыватель не читал.

Не было бы журнала, да и всего объединения «Мир искусства», если бы не молодой азарт Дягилева, если бы не его яркая созидательность! И даже такой интеллектуал, как Александр Бенуа, ничего подобного бы не организовал при всей своей образованности и последовательности! А вот Дягилев, который, будучи редактором, не читал материалов журнала, а просил пересказать их того же Бенуа, сумел! Не было бы «Русских сезонов», звёзд и славы русского балета, если бы не дягилевская энергия антрепренёра, да ещё в такой стране, как Франция, числящая себя чуть ли не родиной мирового балета!

Дягилев предъявил Европе неповторимые таланты Леона Бакста, Константина Коровина, Михаила Ларионова, Натальи Гончаровой... С помощью своих колдовских чар и неукротимого вдохновения Дягилев пристрастил Европу к русскому балету. Он преуспевал, обрастая одарёнными людьми и единомышленниками. Радовался атмосфере скандала вокруг Игоря Стравинского, который и сделал ему имя. Практически заново создал «льва балетного мира» Вацлава Нижинского, буквально летающего над сценой и в три прыжка пересекающего её по диагонали, когда, по воспоминаниям его партнёрши (и большого друга Дягилева) Тамары Карсавиной, «маска невзрачного мальчика упала, явив миру экзотическое создание, обладающее кошачьей грацией и обаянием эльфа».

Но Дягилев был не из тех, кто проигрывает. Азартный, неуёмный, проницательный импресарио с тонким вкусом и беспощадной волей, он в своих проектах любил добиваться успеха. Мог и уничтожить, если что оказывалось не по его нраву. И уничтожал. По-русски: с глаз долой – из сердца вон.

К обогащению никогда не стремился. Немалое наследство от матери промотал в три года. И ведь не просто промотал, но создал себе (а заодно и русскому искусству!) реноме неотразимости и шика! При всём своём дендизме не был особенно обеспеченным. В воспоминаниях тех, кто любил и ценил Дягилева, упоминаются несколько атрибутов его «роскоши», в том числе и легендарное зимнее пальто, изрядно траченное молью, шикарный увесистый цилиндр, которым он свирепо прошёлся по физиономии критика Виктора Буренина, не считая нужным вступать с ним в полемику на страницах журнала, а лично, просто придя к нему домой.

Александр Бенуа не верил утверждению Дягилева, что его род восходит к ветви Петра I. А мне это кажется убедительным: та же яркость, та же ярость и неудержимость, тот же размах деятельности, та же любовь к Родине при издержках жестокости и мести.

В юности цыганка нагадала Сергею Павловичу Дягилеву гибель от воды. И всю жизнь он этой воды боялся. Но, как выражалась Ахматова, «кто чего боится, то с тем и случится». Умер он в окружённой водой Венеции, на рассвете 19 августа 1929 года, в день Преображения Господня. Ему было 57 лет.