44. Гвардейцы выковывались в касту много лет

      Фрагмент романа «Вдова»
       (предыдущая глава из романа «Вдова»
         http://stihi.ru/2024/08/08/6277
          «43. У русских пополненье. Новобранцы»)

Все те, кому Война – их альма-матер,
Хватать с небес не стали звёзд, луны
И всяких там комет. Марс – их куратор!
Французские гвардейцы, «ворчуны»,
Как в шутку называл их император
(В делах военных истинный новатор),
Выковывались в касту много лет.
Не верящий в их славу оглоед
Мог испытать на собственной же шкуре
Их силу и умение в бою.
Сказал бы враг: « О снобах не пою.
Рвачи»! – но говорить о синекуре
Французского гвардейца – это бред
Завистника-невежды. На портрет

Имперского гвардейца с придыханьем
Посмотрят новобранец и любой
Служака-ветеран. С маниакальным
Отчаянием шли гвардейцы в бой.
Честь воина превыше страха смерти.
Гвардеец Бонапарта – вне коммерций.
Ему пока не ведом клад Москвы.
Гвардейцы угрожали: «Ух, как вы,
Защитники царя, жалеть начнёте,
Что сходу Бонапарту не сдались!
Теперь же, русский царь, хоть удавись,
Хоть сам себе оставь трон не в почёте,
Но ты лишишься армии, Москвы
И прежней власти! Сожжены мосты»!
            *            *            *
Страдала честь. Нет сил терпеть урона:
К Светлейшему князь Пётр ревновал.
В войсках авторитет Багратиона
Повыше, чем в морях девятый вал,
Но стать главнокомандующим всё же
Кутузову,   что любит днём спать лёжа,
По воле Проведенья довелось,
И это возвышение шло врозь
С амбициями властными у многих.
Князь Пётр исключением из них
Не стал: лёд отчуждения возник
Промеж князей в поступках властно-строгих.
Светлейший князь Кутузов – дипломат
По духу, а грузинский –   гневу    брат.
            .            .            .
«Такого в гости разве мы просили?
Пускай бы лез в    мадьярскую    степь ёж,
Но этот ёж полез в поля России!
Сойтись мне с Бонапартом невтерпёж,
Чтоб вдовы по французам голосили,
Со страхом о российской помня силе!
Сразиться – полной воли не дают…
И вот свершилось! Я до боя лют,
Но армия скромней, чем у Барклая», –
И злился, и хохмил Багратион –
Верстой от Бонапарта отделён.
Подкралась Смерть: «Тебя, князь, нарекла я
Избранником не срочным, но своим.
Французы? Будет тоже тошно им».

Князь Пётр оставался недовольным
Позицией для армии своей:
«Хозяином я стану хлебосольным,
Гостей незваных встречу, но вольней
Мне было бы, имей я под рукою
Такую силу, что не даст покою
Французам от убойных контратак.
Десятков пять орудий кавардак
Устроят неприятелю немалый,
Но если разом Ней, Даву, Мюрат
Полезут с трёх сторон, кто будет рад?!
Мой голый левый  фланг бы втуне смяли
Поляки – в тыл им врежут егеря
В лесу, но… и   Мюрат   хлеб ест не зря»!
            .            .            .
Устроенный Кутузовым молебен
Дух армии приподнял до высот.
Мундир парадный поутру потребен
Стал с осознаньем: каждый довнесёт
Жизнь собственную в общий подвиг ратный.
Рост воодушевленья многократный
О смерти мысли дружно отметал.
Дух воина покрепче, чем металл.
Готовность напрямую к встрече с Богом,
Когда себя «за други» не жалел,
Сражаясь с басурманом, что посмел
В нахальстве кровожадном, но убогом
Губить Отчизну, веру, дом родной?
Готовность эта – путь не с трын-травой.

Орудиям французским на рассвете
Сперва отдал бой первенство и вот
Кутузову не «письмецом в конверте»,
Но всё же в духе «смерть или живот»
Стеченьем обстоятельств эдак мило
Одно из первых ядер проломило
В деревне крышу той штабной избы,
Где был он ночью. Если б да кабы…
С немалой свитой в этот час Кутузов
Уже вдыхал на холмике дымы
От пушечной дуэли: «Что-то мы
Одним из непредвиденных конфузов
Проспать Бородино смогли с утра.
Пусть отобьём селенье на ура,

Но долго ведь удерживать не сможем.
Несметны    силы    там у Богарне
Накоплены за речкой. Подытожим.
Ломает Бонапартий-ухарь мне
Заветный план: мостом владеть и двигать
Туда наш правый фланг. Своих  интриг  гад
Премудрый Бонапарт навяжет сам
Премного, но французским чудесам
Ещё найду, что противопоставить.
Мост мы сожжём. Не то чтоб удерём,
Но, главное, теперь – Багратион.
Реданы он удержит ли?    Полста   ведь,
И   больше   тысяч войска Бонапарт,
Нашлёт помимо пушечных затрат».
            .             .             .
Дым стлался над полями, даже реял,
А ветер перемешивал с ним прах.
У русских укрепленья-батареи,
Что за день возводились впопыхах,
Но у французов числились как флеши,
Атакам подвергались чаще, реже…
Давно засыпан трупами был ров,
А вал из трупов в несколько слоёв
Покрыл, благодаря картечи, поле.
Штыки и пули, свист и грохот, рёв.
И гул полей от хода не коров,
А конницы, дорвавшейся до воли…
Князь Пётр убедился, что ему
Без помощи Барклая по всему

Холмы не удержать и до полудня.
«Свои резервы быстро истекли.
В аду на Божью помощь неуютно
Надеяться. Я был речист-брехлив
С Барклаем, но готов с ним помириться,
Коль он, забыв о ссорах, исхитрится
Дивизии отдать мне из своих.
Потери есть. Дороговизна их
Приводит к риску сдать врагу реданы.
От Утиц хоть дивизию Тучков
С Кутузовым дадут ли? Из кусков
Резерва укрепившись, без вреда мы
Для армии на месте устоим.
«Одну смерть слал француз бы нам, сто – им»! –

Мечтать так может только глупый штатский.
Войска Наполеона – смельчаки
И выучки такой, что в бойне адской
Шагают на картечь и на штыки,
И в адрес наш не шлют в огне проклятья,
Как будто им обещаны объятья
Сдающихся бабёнок, а не смерть, –
Из мыслей выплыв, ахнул князь. – Не сметь
Сбегать артиллеристам от орудий!
Последний залп картечи дай в упор!
Такой огонь сраженья – не сыр-бор.
На раны плюнуть, будь то даже груди
И головы! Сражаясь, умирать
На собственных лафетах, Божья рать»!
            .            .            .
     (продолжение в http://stihi.ru/2024/08/22/6218)