Бабушки

У меня их две, как у каждого человека. И я их плохо знаю, не успела с ними толком познакомиться при жизни и теперь стараюсь их лучше узнать. Человека можно узнать на расстоянии, даже смертельном. Он ведь всё равно где-то есть, правда? Мне мои бабушки никогда... почти никогда не снились, но наверно потому, что мы мало знакомы. Да, мы ужасно мало знакомы. Это нехорошо, и я решила написать здесь всё, что знаю. Чтобы потом перечитывать и возможно вспоминать ещё что-то и даже дописывать - наверняка я как-то узнаю их лучше. Как-то сверхчувственно. Умозрительно. Не знаю... это как по одной-двум клеткам воспроизводят целый организм. 

Сейчас важно зацепить нужную нитку... ну хотя бы одну-единственную... и размотать весь клубок целого человека. Вспомнила вязаные игрушки, хммм. Бабушка Женя вязала игрушки на бутылку и разные-всякие другие, и шила-шила, вышивала. Чего она только ни мастерила, у неё всё хорошо получалось. Вкус, талант, труд - стоящая основа каждой хорошей барышни. Её вырастила тётя - классная дама Смольного института благородных девиц. Женя была сиротой, маму она совсем не помнила, а папа умер, когда ей было пять. Грустно. Тем не менее, жизнь получилась - сирота выросла в порядочного и успешного по-своему человека. Скажу, что даже... героического, но сразу пожалею, поскольку в нашей стране все граждане как-то оказываются героями, не мечтая ими стать. У нас это не комплимент, а повод пожалеть человека. У нас сочувственный народ, но иногда не понимаешь, как принять сочувствие - то ли огорчиться, то ли рассердиться, то ли поблагодарить. Жизнь аномальная и, я бы сказала, несправедливая. Не от Бога что ли. Он, конечно, расчистит и расставит по местам. А сами мы не тянем пока. Но придётся, думаю, потихоньку учиться у Него.

Женя наверняка не думала об этом. Ей было не до того, она была бойкой девочкой, любознательной, хваткой и скромной, но дерзкой. Тогда дерзость была в моде. Да вообще, куда без неё пионерке? И как всё это вместилось в одного человека и одну жизнь, начавшуюся в столичном дворянском гнезде и окончившуюся на окраине столицы в однокомнатной квартирке. Ну, гнезде-не гнезде, но точно дворянском - в квартире доходного дома на Фонтанке, в одной из столиц. Когда думаю о протяжённости жизни русского человека двадцатого века, бегут мурашки. Мои прекрасные бабушки заслуживали лучшего... Как и все, как и все.

...................................

и пауза качается как чай

и я мечтаю чтобы не кончалась

...................................

Девочка Женя жила, как все. Сиротство в те первые десятилетия ХХ века было обычным делом, но Жене чуть повезло - у неё была одинокая тётя, которая вырастила её и жила с ней до конца, а умерла в эвакуации, кажется, в Якутске - та классная дама, что нянчила и мою маму, и тётю. Жене нашли хорошего жениха “из бывших”, как и она. Никто не должен был этого знать, и они потихоньку сожгли ночью на пустыре чемодан фотографий и документов, заметая следы своего неуместного дворянства. Однако Женя отчего-то стала пламенной патриоткой СССР, хотя никто её не заставлял. И с таким-то прошлым, ай-яй-яй! Я этого не понимала, но бабушке, видимо, помогала мысль, что государство о ней заботится, ей ведь было одиноко с самого раннего возраста. Она любила и искренне хвалила страну, власть и прочее. О Боге речь вообще не шла, меня окружали одни атеисты. Тут мне не повезло с бабушками, честно, я сама люблю загадки, мистику и сказки. А Бог всегда немного сказочен, потому что Его никто толком не видел. Хотя его Творение очевидно. Но Жене было очевидно другое: что с момента её печального сиротства, кровопролития и разрухи до воцарения порядка, семейного благополучия и получения отдельного государственного жилья она совершила большой скачок вместе со всеми гражданами. И за это спасибо. Она была преданной родине беспартийной. Бабушка была удивительным человеком: столбовая дворянка, ставшая апологетом советской власти. Хотя из обедневшего рода, к тому же сирота - нечего терять, кроме себя самой. О, она сохранила в себе максимум нужных задатков - ум, волю, оптимизм, порядочность, трудолюбие, таланты. Как она вышивала, как шила, вязала, готовила! Как судила обо всем! Не училась нигде, ну, может, окончила какие-то курсы, а умела всё. И всё хотела знать, и всем интересовалась, много читала, рисовала. И старалась заработать своим мастерством - у неё было пятеро детей. 

Помню её с вечной папиросой в зубах, точнее, свисающей с нижней губы, потому что бабушка Женя всегда говорила сквозь дым что-то едко-насмешливое и небрежное... Дворянка))) А что, дворянка, неизбежно сменившая шкуру! Дежурившая во время артобстрелов на московских чердаках, рывшая окопы, поездившая по СССР во время эвакуации, мобилизовавшая парней в армию, офицерская жена и сама офицер, вышившая груду думочек и саше, сшившая десятки платьев, юбок и пальто, приготовившая стада гусей и индюшек с яблоками и брусничным соусом, похоронившая двоих сыновей и вырастившая трёх дочек, а с одной из них - инвалидом первой группы - прожившая вместе всю жизнь. Она была крутая, факт! Лихая модница и оторва, которой очень шла военная форма, но предпочитавшая каблуки и узкие платья. Да... такая и была. Театралка, давшая дочерям музыкальное образование, которое перешло по наследству моим двоюродным сестре и брату. Книжница и хозяйка, похоронившая двух младенцев-сыновей.

Насмешливая и резкая, живая и серьёзная. Она мало замечала меня, я была не её человек, слишком сосредоточенная и тихая. Она любила мою кузину - живую и проказливую, такую же, как она сама. Поэтому мы мало знакомы, хотя на бабушке Жене держится вся история нашей семьи. У нас получилась матриархальная семья с обеих сторон. Две бабушки, два столпа семейственности. Совсем разные и одинаково важные. Вообще это правильно и нормально для русского общества. В современной России царит матриархат. Русской женщине нужно столько сил и талантов, чтобы найти достойного мужчину и создать стабильную семью, родить и вырастить детей, что она по праву - основа русского общества. Мужчин у нас немного, причём разных, и женщина здесь должна быть особенной, чтобы суметь построить семью, основать род. Она красивая, добрая и сильная, заботливая и нежная, русская женщина общепризнанно самая-самая. А если кто не согласен, то зря!

Хотя вообще-то я больше любила своих дедушек, у меня были прекрасные дедушки. И они меня любили. Такие добрые, тёплые и щедрые! Но мужская жизнь как бы скрыта от женских глаз. Она немного в стороне. Тем более, что мои деды были военными - оба полковники-фронтовики. Герои. Они где-то там, в ореоле. На белом коне. А мы, женщины, здесь, ставим тесто, режем овощи. И ждём их домой.

Но не буду несправедливой к бабушкам, они прекрасны. То, что они смогли пережить войну, миновать все ловушки системы, вырастить по несколько детей и подарить мне и всем нам любовь и заботу - я очень ценю, я их помню и люблю. Я только сейчас доросла до понимания, что им выпало и как они справились. Понимание — это даже больше любви.

Вторая бабушка, Ната, тоже почти сирота - родители гуляли, шумели, пили за революцию, дрались, а три сестры: Ната, Дора и... забыла, как звали третью бабушку, были предоставлены самим себе, голодали и угодили в приют... Но я толком не знаю эту историю, бабушка втайне и коротко поведала ее мне... хотела рассказать о себе правду и не хотела одновременно. Вспоминаю, что Цветаева отдала в приют свою нелюбимую дочь, и та умерла там, вдали от матери. Как мне судить о тех жутких временах разрухи и голода? Бабушка говорила, как хорошо им было в приюте - кормили, одевали, а ведь в России был голод и ужас. Там она, наверное, впервые почувствовала себя Человеком. И это очень странно - обрести дом и тепло в приюте. Бедные, бедные люди, бедный двадцатый век.

Я мало знаю о папиной маме, не помню, кто были ее родители. Осталось лишь чувство горечи, вечной печали. Потому что бабушка была нездорова, еле ходила, пила желудочный сок. И у нее была вот такая судьба. А я была крайне впечатлительна. В доме моих нестарых еще дедушки и бабушки стояла печаль, вещная печаль. Казавшаяся мне русской печалью. Теперь понимаю, что это не судьба страны наполнила их горечью (они ведь тоже были ярые патриоты СССР), а их собственные раны и обиды. О которых не говорили или говорили довольно сухо - зачем их бередить. Но они тихо мучили их и меня. 

Бабушка Ната бывала иногда веселой, и мы с ней пели дуэтом всякие дурацкие песенки. Но обычно была строгой - о, эти русские женщины. Еще она была библиографом и обожала детективы. И очень хотела, чтобы я стала журналистом. Она старалась создать свой гармоничный семейный мир и поддерживать его в строгом порядке. Обед подавался по часам, и жизнь их была предсказуема. Дедушка Иван был весьма доволен таким укладом. Он - старший из десяти детей в крестьянской семье - с раннего детства отвечал за малышей и работал на земле. Бабушка с дедушкой очень трогательно заботились друг о друге и были счастливы вместе.

И все-таки бабушку глодало беспокойство, хотя об этом нельзя было догадаться. И время от времени они срывались и меняли место жительства. Переехали из арбатской коммуналки на Кавказ (там минеральные воды и можно подлечиться). Потом с Кавказа в Тарусу, где в то время бывали и творили лучшие литераторы эпохи. Это тогда задело нашу семью только по касательной, ни старшие, ни младшие не имели прямого отношения к богеме и большой литературе, и не очень знали о таком соседстве. Хотя родители, разумеется, книгочеи, как полагается гуманитариям, и у нас в шкафу стоит экземпляр раритетных “Тарусских страниц” с подписью редактора - папа увлекался рыбалкой, любил бродить по окрестностям, где и знакомился с разными интересными людьми. Он был оригинальным и талантливым человеком, переводчиком и художником, и “цеплял” собеседников, ненароком обрастая самыми разнообразными приятелями. Таруса осталась в моей памяти: старый березняк, высокий берег реки, бревенчатый дом, овчарка Дик, к которой меня не подпускали. Бабушка, а с ней и дедушка, жили в страхе и собаку держали не для радости, а для пользы и спокойствия. Теперь мне это очень ясно, потому что рядом с ними всегда были подозрительные соседи и разные опасности. Так им казалось. Тревога советских людей, недоверие и страх, нажитые в бесприютном детстве и сибирских лагерях, где одно время служил дед. Они были пропитаны духом коммуналок и жутью Гулага.

Потом они переехали в подмосковный Чехов, где мне очень нравилось - чудесный городок, потом обратно в Москву, уже на окраину, в новую просторную квартиру. Здесь умер сначала дедушка - в день Чернобыльской катастрофы, от инфаркта. Никто, и он сам, не знал, что у него больное сердце. Дедушка только порой покашливал. И вот... Бедный, добрый и мягкосердечный дед, задаривавший меня игрушками. Да, представьте, дед, который работал с заключенными, обучал артиллерийскому искусству, воевал и командовал полком. Парадокс русского человека - то он лев, то котенок. А бабушка Ната, при всем нездоровье, прожила полные 90 лет - дольше их всех. 

И мне удивительно, как они могли любить и преклоняться перед системой, восхищаться нескладной советской жизнью, легко принимать всякие ужасы. Хотя, им, сиротам, советская власть стала родной при отсутствии нормальной семьи. И невозможно было думать, что эта коллективная “семья” на самом деле не так уж хороша и добра.

А главное, думаю, что мои смелые и сильные, добрые бабушки чуяли в самой сердцевине той системы огонек истины, идею справедливости и человечности, не сумевшую воплотиться тогда, слишком идеальную для обездоленных и отчаянных людей, живших одним днем и плативших любой ценой. Искра добра и любви светила им в некрасивой, трудной, безбожной жизни, и они прощали этой жизни все. Ведь в любимом не видишь недостатков, точнее, они не так важны.

Бабушки, москвичка и петербурженка, красивые и любимые. Сильные и отважные бабушки, ездившие за мужьями по стране, гасившие зажигалки и готовившие соте и бульоны. Теперь мы тут без вас, и нам непросто. Но этот огонек еще не наступившей и манящей справедливости, но мягкое тление бытийного счастья у нас есть. Спасибо, что передали их мне!

 

17.08.2024