Вечность

Куском небес не подавиться мне бы,
когда вдыхаю воздух сентября,
когда прошу я у икон нелепо,
бессмертия, — не только для себя.

И выхожу сквозь убранные двери,
как кажется, в полуденную высь,
где нет предела — человеку, зверю;
но есть проклятье боковых кулис.

Я выхожу и ожидаю что-то,
забытое на переправе слов
с паромщиком копеечного счёта,
с удачей для настойчивых ослов.

Я жду, надеюсь, пропускаю вечность —
вперёд себя, как старую каргу.
И вижу в ней лишь пьяную беспечность,
что заплетает ноги на лугу.

И с вензелями, с выпадом и танцем;
с безумной пляской древнего огня
она проходит, обозвав засранцем,
слегка печального — увы — меня.

Постой, корявая. Постой, неряха.
Я пятое пришествие Христа,
тебе хочу здесь напророчить в прахе,
когда падёт Полярная звезда.

И бедные цари начнут скитаться
по пустоши избыточной лозы,
чтоб принести дары от разных наций
младенцу свежескошенной росы.

Пророки долговечны словно камень,
поэты невоздержанны в речах.
Я между ними положу на память
словесный бисер в солнечных лучах.

И пусть сверкает острыми цветами
он в маленькие глазки сытых лиц.
Мне наплевать. Я посмеюсь над вами,
когда поблекнет красота вещиц.

Когда уснёт и не проснётся радость
на розовых подушках облаков,
и рифма с ней прилипнет к слову гадость,
как банный лист распаренных задов.

Куском небес не подавилась небыль,
когда зажёгся, брызнул яркий свет
на чуть осеннем и прохладном небе.
И кто-то прошептал в углу: — "рассвет."