Хамартия

«Драматург Подбздякин пять лет писал свою трагедию, пять лет искал деньги для её издания, а, выпустив, наконец, книгу в единственном экземпляре, за неделю собственноручно зачитал её до дыр» (из газет).

Хамартия – трагическая ошибка, промах, невольно совершённый грех (лит.термин)



Пал Палычу за мытьём посуды разные мысли в голову приходили. Иногда глупые, а чаще апокалиптичные, будто сгинет всё бренное в трубу и водой умоется безвозвратно. Канализационный путь прогресса человечества, так явно выраженный смыванием остатков пищи с не подлизанных тарелок; той самой еды, на которую гробилась большая часть денежных трат, вымывалась теперь в общественную клоаку невосполнимо чистейшей питьевой водой, которая проваливалась в дыру воронки, чтобы смешаться в колодце на земле с остатками фекалий и полосканий тел и белья, грязи с пола и с нательных тряпок и всего, что может попасть в душевую, стиральную машинку и просто в раковину с пеплом и бычком от сигареты.
Этот скоропостижный смыв людских страстей и физических сил трудящихся приводил Палыча к трагическим выводам.
 
Многоэтажка, будто железобетонный приматоид, переваривала свою жизнь вполне по-человечески: насосами и разностью потенциалов снабжала своё многоклеточное существо ресурсами и освобождало его от шлаков путём гравитационных сил, соблюдая важнейшую гомеостатическую функцию системы пищеварения, заключённую в обеспечении постоянства состава и свойств внутренней среды своего многоквартирного организма. Всасывание питательных веществ из общего пищеварительного тракта способствовало как поддержанию их постоянной концентрации в многонациональной крови, так и формированию интернационального чувства насыщения.

Чувствуя себя причастным к этому процессу в тонкой, нараспашку открытой системе, Пал Палыч таки никак не мог привыкнуть к тому, что ежечасно участвует в её разрушении, повышая степень энтропии: то открывая кран, то смывая унитаз, то включая свет в коридоре или забывая отключать телевизор ночью. Всё явственнее понимая, что и каждый сосед, участвуя в создании хаоса в доме, занимается тем же самым, он с ужасом представлял, что когда-нибудь невеликий ресурс порядка иссякнет и по внешним или по внутренним причинам хрупкая нервная организация капитального строения может отказать именно в тот момент, когда тарифы за капремонт превысят все общие коммунальные платежи, но, оставшись разворованно-неосвоенными, дом уже не спасут.

Первыми рухнут лифты. Следом крыша. Потом произойдёт нервная электрическая лихорадка. Лопнут водоносные артерии, сосуды. И, наконец, прорвёт прямую кишку канализации. Дом обделается сам под себя. И застынет в темноте и безмолвии, истекая скрываемыми внутренностями, оставив после себя запах тления и упадка.

Бр-р-р…

Шекспировские «Буря» с «Королём Лир» и «Ричардом Третьим» не укладывались трагическим числом трупов даже в количество жильцов пары этажей первого подъезда. Да и все сгинувшие в бессмертие жмурики незабвенного Уильяма едва ли бы достигли размеров населения Пал Палычевой пятиподъездной семнадцатиэтажки. Но при шекспировских королевских размахах его герои могли хотя бы позволить себе изменить место жительства, отдав царство за коня. Собственники дома №25 за машину квартиру не отдали бы даже под страхом смерти. 
 
Палыч, как никто, осознавал это. И всё оттягивал финал трагедии по мере сил.

Его установка была проста. Отучить людей пользоваться коммунальными услугами. Отучить незаметно для них самих. Ссылаясь на ветхие городские сети. На переоборудование систем электроснабжения. На износ импортного насосного оборудования, которое невозможно заменить импортозамещением. И делал он это так аккуратно, так ненавязчиво, проводя беседы с каждым из жильцов, найдя к каждому индивидуальный творческий подход.

С одинокими пенсионерками, как выразителями общественного мнения, он говорил долго и вкрадчиво:

- Ой ли, Мария Кузьминична, а то раньше перебоев с водой не было?.. Да что вы?.. Или лифт на сутки не отключали?.. И это в мирное время!.. А сейчас о таком заговаривать непатриотично!.. Где те специалисты? Вам подсказать?.. Правильно!.. И что вы от УК хотите? Или от Водоканала с Теплосетью? Скажите спасибо, что батареи не размёрзлись, а вы – холодно, холодно… Щели лучше в окнах ваткой заткните, детство вспомните: газетки нарежьте полосочками, клейстер на крахмале сварите. И дверью входной поменьше хлопайте, сидите дома. Вон вашему соседу, айтишнику, домой заказы таскают. Пристройтесь к нему. Он парень добрый. И вам его курьер бутылку кефира с батоном захватит, не поленится… А на остальное телефон есть. Телефон работает у вас, Кузьминична? Вот и звоните по нему и в Городскую, и в Областную Администрации, и к Президенту, они обязаны ответить… Ах, вы деньги платите?! Так не платите совсем! Никто вас не накажет! Вы ведь ещё вечерами и маскировочные сети для СВО с подружками плетёте?.. Да пусть попробуют только наказать!

    И ко всякому жильцу у Палыча свой подход выработался. К молодым людям – снисходительный. Мол, пусть привыкают, хуже будет, горя в жизни не видели, а – почему не в окопах? Вот и помалкивайте…

К мамочкам – сочувствующий. Ну, потерпите, немного ещё осталось, ещё чуть-чуть и весна, а там – и крышу починим и батареи, и воду, глядишь, чистую дадим… Вы, мамочки, не о педикюрах своих думайте и айфонах, а о детках – книжки им читайте, сами-то разучились, небось… Растите будущих защитников Родины в патриотическом духе. Симонова им, Твардовского да Исаковского в уши. «Враги сожгли родную хату» … Слышали?

Взрослым мужикам отвечал грубо:

- Да?.. Да… Гляди-ка!.. И знаешь, что делать? А что сам не сделаешь? Руки не из того места растут?.. Ага… Вот как сделаешь, приду и проверю. И не один приду. Это общедомовое имущество!.. А пока стояк перекрою и буду ждать ремонтную бригаду. У тебя есть другие варианты? Полиция? У тебя участковый живёт в соседнем подъезде, но у него тоже руки не оттуда растут… Ага… И вам не хворать!

Были и более расплывчатые категории жильцов, но так или иначе к началу своего трагического эксперимента Пал Палыч успел убедить всех собственников в отключении системы водоподготовки в связи с падением давления сетевой воды. Перестал обслуживать фильтры на воду силами чужой организации. Остатки денег людям вернул. И точка доверия его словам сильно подвинулась в планируемую сторону.

Следующими были десять лифтов в пяти подъездах. Сначала на ночь отключили грузовые лифты. За месяц люди к такому привыкли. Пошли дальше: стали запускать большие лифты по заявкам, ну, у кого там ремонт или холодильник сломался. И это сошло. Потом попробовали отключать пассажирские, по очереди. Повесили графики работы перед каждым лифтом. И к этому люди скоро привыкли, как ни странно.
 
- Ну, на самом, деле, - объяснял Палыч жильцам, - ждёте же вы автобус или электричку по времени. А тут вам лифт как такси бесплатное подавай в любое время дня и ночи! Совсем с ума сошли, что ли?.. Ножками, ножками топайте! Пару раз в месяц пройдётесь до пятнадцатого этажа и по графику начнёте ездить! Куда вам спешить?

И точно! Месяца за три приучились. Да ещё денег на обслуживании сэкономили. А сами лифты вдруг перестали скрипеть и трястись, потому что, во-первых, стали в десять раз меньше использоваться, а, во-вторых, люди стали относиться к ним не как к повседневности, а как к заслуженно приятной роскоши, перед дверью в которую принято чуть склонять голову и рассыпаться в словах благодарности за непрерывную двадцатилетнюю работу.

К осени, в связи с увеличением тёмного времени суток, правда, повысились расходы на наружное освещение, но скоро уже решили, что оно вовсе не нужно. Мол, кто на машине, фарами себе подсветит. Кто пешком, ребёнок или пенсионер, светящимся телефоном путь обозначит, у всех уже телефоны есть.

И в подъездах, и на лестничных клетках датчики движения поставили на светильники. И светодиодные лампочки. И дом стал во тьме похож на мерцающую ёлку, где по воле случая то там, то здесь мелькнёт свет от порванной гирлянды, но тут же и погаснет. А вот вспыхнет ли вновь – одним небесным силам известно.

***

Однако, экономия на всём - сработала. К Новому году на счетах жителей осталась половина прежней суммы. Народ зашевелился. В подвал к Пал Палычу пришла делегация.

- Скажи, Палыч, - откровенно спросили у него ошалевшие от дешевизны коммуналки люди. – Как сделать, чтобы совсем не платить за жильё?

Пал Палыч, почесав седую грудь под рубашкой и почуяв, что время развязки трагедии близится, спросил в свою очередь:

- А каковы ваши спортивные пристрастия? На что вы в свою очередь готовы потратить собственные, а не мои, силы? Чем сами готовы пожертвовать ради жадности?

Народ ответил, что ради халявы готов на всё, кроме откровенного воровства и подлога. В общем, придумывай, Палыч, что хочешь, лишь бы не посадили.

Пораскинув умом туда-сюда, Палыч обратился к делегатам с монологом:

- Надеюсь, теперь вы понимаете, что управляющая компания экономией полученных от жильцов денег не занималась, а списывала затраты на собственные, простите за тавтологию, зарплаты. Доказать это проще простого, так как я, используя конфликт в собственных интересах, факты и знания соединил в предоставленных документах. Из чего следует, что мне или следует менять квартиру, или оставлять службу в УК, в ведомстве которой эта квартира находится.

Делегация возмущённо замахала руками, предлагая не делать ни первого, ни второго. Пал Палыч поблагодарил слушающих жестом и продолжил:

- Тут в натуре присутствует непримиримый конфликт личности с противостоящими ей силами, неизбежно ведущий к гибели героя. Но мы не дадим ему погибнуть, господа! Мы должны взыскать с компании упущенную нами выгоду с экономии средств, которую она направила на личные нужды, а не в интересах собственников. Зачем тогда ей это управление поручалось? Скажите, пожалуйста? «Где наши деньги?» —спросим мы и будем правы. Потому предлагаю: первое – не платить УК, пока они не вернут всю разницу в затратах на содержание дома и не отчитаются по остаткам сумм наших платежей за все десять лет сотрудничества. Второе: организовать посты в щитовых, узлах водоснабжения и подачи теплоносителя во избежание их отключения. Третье: ограничить доступ посторонних в подъезды, подвалы, на крыши и в техэтажи в целях предотвращения диверсий и провокаций.

- Так серьёзно? – шепнул кто-то из делегации.

- Да! Придётся организовать круглосуточные дежурства, кое-где и замки поменять, и двери, и крышки на колодцах с задвижками. Будут и стычки с полицией, и с трусливыми жителями. Поэтому надо будет потратиться и на электрошокеры и перцовых баллончиков прикупить. КПЗ для уклонистов можно организовать прямо тут, в подвале, рядом с ИТП, чтобы не замерзли. А штаб противокоммунального комитета – в моей квартире. Я уйду на больничный.

- Слава Богу, Почту и Телеграф брать не надо! – пытался пошутить кто-то из делегации.

Пал Палыч уничтожил шутника испепеляющим взором и ответил:

- За халяву, молодой человек, в России столько крови пролито! А я вам предлагаю добиться её законными методами. Рейдерский захват собственного дома! Это вам не тили-тили! Это вам не трали-вали! Да и статьи такой ещё не придумали, кстати.
 
- А сколько так продержимся, как вы считаете? – спросила притихшая женщина из делегации.

- На дачу съехать хотите? Чтобы без вас обошлось? А ваша хата с краю? – накинулся на неё было Пал Палыч, но вовремя остановился, рассмотрев красивые глаза. -  Пардон, мадам! Если хоть кто-то проговорится или хоть копейку заплатит по коммунальным счетам во время проведения операции, трагедия превратится в фарс! Тут нужно единогласие. Иначе начинать не стоит… А если все выдержат бойкот до конца отопительного сезона, мы победители! Прокуратура вынуждена будет присоединиться, налоговая, общественное телевидение… Поймите: наша цель не меньше платить в будущем, а вернуть уже потраченные ворами деньги. Будущее всё равно за ворами…

- Откуда же они их возьмут?

- Из перечислений с других домов, как они и всегда делают. Наши соседи и знать об этом не будут.

- Так, значит, мы за счёт других обворованных выживем?

- В этом и смысл трагедии, мои дорогие! – вскричал Пал Палыч. – Конфликт не исчерпывается личностью, в него вовлекаются всё новые персонажи, силы природы, власти и божественного провидения. Он нарастает, как фурункул, как вулкан. И лопается! И губит людей! Но самоуничтожается. А далее время жизни утихает, выравнивает и расставляет всё по новым местам. И жизнь продолжается на новом витке исторического развития, как нас и учили Маркс и Энгельс.

- Да ты, Пал Палыч, коммуняка последняя, - прошипел кто-то из делегации.

- А что в этом плохого? Вы не согласны с теорией прибавочной стоимости? Или вам есть что терять, кроме своих цепей? То бишь квартир?..  Ах, много чего ещё есть? И зачем вы тогда сюда за халявой припёрлись? Алчность?.. Вот вы говорите и улыбаетесь. Думаете, что все такие, как вы… Ан, нет, дешёвый вы мой! И вы своё, видно, ещё не досидели. Ну, посидите ещё, время наступит… Воры воров не любят… Итак, кто ещё и не платить и делать ничего не будет, поднимите руки!
Ни одной руки не поднялось к потолку подвала.

- Трусы! – нежно обозвал всех Палыч. – Правду говорить разучились, за слова отвечать забываете, будущего не видите… Идите-ка вы все отсюда потихонечку, дома ещё подумайте. Как-нибудь без вас обойдёмся…

Делегация потянулась к выходу из подвала. Пал Палыч смотрел на мощные спины менеджеров нижнего звена и их нехлипкую женскую бухгалтерию, топчущуюся рядом, уже уткнувшуюся в телефоны, успевающую тыкать в экран невидимой под маникюром подушечкой пальца правой руки, а левой вцепившись в рукав мужа.

«Такие руки на корпоративах высоко поднимают, когда пляшут. Или, когда шторы дома меняют. Больше – никогда!»

И ясность и сладкая безысходность этой мысли его успокоили. Делегация двигалась медленно и безразлично, подобно войскам Фортинбраса, получившего Датское королевство от убитого Гамлета за так, не приняв в его смерти никакого драматического участия…

***

Встречать Рождество при свечах согласились не все в доме. И Палыч последовал по тёмным площадкам подъездов со списком отчаянных, решившихся перетащить продукты с балкона в холодильник, включить телевизор под патриарха и электрическую духовку под праздничного гуся. Несмотря на отключенные «мосэнерго» счётчики, Палыч срывал с клемм пломбы и поднимал флажки автоматов, давая людям краденный свет. Со стороны тёмного двора это выглядело феерично. Тень Палыча как тень отца Гамлета возникала вдруг в окнах лестничных клеток и двигалась выше и выше, двигалась неторопливо, будто не спускалась в ад, а возносилась к тёмному небу. Вот она застыла на каком-то переходном балконе и запрокинула голову в шапке, вглядываясь в небосвод. Прислушавшись, можно было различить в трепещущем от холода воздухе его низкий трагический баритон:

«Трахни, царь-мороз! Долбани по трубам! Останови воду и тепло!

Ты, адский газ природный, прорвись в магистрали и вспыхни Зевесовым огнём под Ханты-Мансийском!

Вы, станции и подстанции, потеряйте в морозной ночи разность потенциалов! Масло в трансформаторах, перемёрзни! Линии электропередач, оборвитесь от налипшего льда! Кабели подземные перебейтесь пьяным экскаваторщиком!

Ты, мать-канализация, забейся не тряпкой, а гудроном!

А вы, скважины земные, иссохните и затянитесь глиной!

К тебе взываю, Веста, к вам, пенаты, лары и маны, хранители дома и домашнего очага!

К вам, домовые, домовята и домовёнки с непричесанным Масяней!

Оставьте этот дом раз и навсегда!

Накажите его за глупость и трусость обитателей!

Да отрубись в нём интернет и сотовая связь до скончания века!»

И этот голос припахивал коньяком «Кенигсберг» и греческими маслинами «каламата», а ещё контрафактным «Грюйером», хорошим датским трубочным табаком и «росамонт»-мате из далёкого Буэнос-Айреса, где теперь в дельте Ла-Платы нестерпимая жара, влажность и скопища москитов. Этот голос принадлежал уже не Пал Палычу, а тому трагическому герою, который пошёл на верный подвиг, а теперь вынужден был сам, собственными руками уничтожать содеянное: оживлять чудовище, которое высасывает у людей последние средства к существованию, заставляя их жить в роскоши света и тепла, уюта и чистоты.

«А зачем они им за такую цену?! – удивлялся Палыч. – Скоро вода в магазине будет стоить, как молоко. Молоко – как бензин. А литр солярки соответствовать одной поездке на метро…
Люди добрые, я не хочу жить в этом доме!
Я не соответствую стоимости!»

Дома Пал Палыч, записав последний монолог на бумагу, прочитал свои дневниковые записи заново и нашёл, что теперь они вполне потянут на трагедию в древнегреческом духе: с хором, богами, чудовищами и героем-одиночкой, которому некоторые божественные обстоятельства не дали довести до конца задуманное. Хотя он был и готов к этому, но искушение праздником победило в людях чистый разум. Они вновь предались излишествам. И изменить это Палычу было уже классически невозможно.

Откинув голову, Палыч взглянул в освещённое фейерверками блестящее окно, прикурил от свечи и налил себе ещё коньячку.