Из Былого. С Мишиной подачи

«Малларме – сквозь Тютчева»

Море. Дремлющий тростник.
Как проснётся, тут же ропщет.
Мизологии сродни.
Вскользь взыскуя о Всеобщем.
Тянет небо на себя.
Шлёт проклятия Лазури.
О забвении скорбя
умолчанием в цезуре.
Строгой ясности вразрез,
в пользу тёмного намёка.
Брызги. Музыки каприз.
Исступление барокко.

23.04.2019
PS:
ЛАЗУРЬ
Прекрасна, как цветы, в истоме сонной лени,
Извечная лазурь иронией своей
Поэта тяготит, клянущего свой гений
В пустыне мертвенной унынья и скорбей.
Бреду, закрыв глаза, но чувствую повсюду:
Взор укоряющий разит меня в упор
До пустоты души. Куда бежать отсюда?
Какой дерюгой тьмы завесить этот взор?
Всплыви, густой туман! Рассыпь свой пепел синий,
Свои лохмотья свесь с подоблачных высот,
Подобных осенью чернеющей трясине!
Воздвигни над землей глухой безмолвный свод!
Любезная печаль, всплыви из глубей Леты,
Всю тину собери, камыш и ряску дай,
Чтоб в облаках заткнуть лазурные просветы,
Пробитые насквозь крылами птичьих стай!
Ещё! И чёрный дым в просторе пусть клубится,
Из труб взмывая ввысь, густеет едкий чад,
Пусть мрачной копоти плавучая темница
Затмит последний луч и гаснущий закат!
Раз небеса мертвы, к материи взываю:
Дай мне забыть мой Грех, мой Идеал, Мечту
И муку тяжкую, дай добрести к сараю,
Где спать и мне, как всем, блаженному скоту.
Желаю здесь почить, лишь эту мысль лелею,
Поскольку мозг, пустой, как брошенный флакон,
Не даст уже румян, чтоб расцветить идею,
Способен лишь зевнуть и кануть в вечный сон.
Всё тщетно! Слышится лазури голос медный,
Гудит колоколов далёкий гулкий бой,
В душе рождает страх его напев победный,
И благовест парит над миром голубой!
Над мукой он мечом вознёсся неизбежным,
Клубится синей мглой, полоской давних бурь.
Куда ещё бежать в отчаянье мятежном?
Преследует меня лазурь! лазурь! лазурь!
 (С. Малларме. Перев. А. Ревича)

Для сравнения – парочка тютчевских… Иная «лазурь». Иное – почти всё. Но… Но «родимый Хаос» Тютчева «чреват» космическим Логосом. Ниточка от немецких романтиков, через Шопенгауэра, через Бодлера… Сюда. К тому же Малларме, с его «тёмной поэзией», с «музыкой-словом», с Книгой без «автора»…

Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё – простор везде, –
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.
Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко ещё до первых зимних бурь –
И льётся чистая и тёплая лазурь
На отдыхающее поле... 

Утро в горах

Лазурь небесная смеётся,
Ночной омытая грозой,
И между гор росисто вьётся
Долина светлой полосой.
Лишь высших гор до половины
Туманы покрывают скат,
Как бы воздушные руины
Волшебством созданных палат.
<1830>