Имя на поэтической поверке. Хаим Мальтинский

  Благодаря, переводам на русский язык, Варламом Тихоновичем Шаламовым, стихотворений на идише, еврейского поэта-фронтовика,лейтенанта Хаима Израилевича Мальтинского, российский читатель смог познакомился с его творчеством.

  Сотрудничество двух творческих людей, с непростой судьбой по жизни, привело к хорошим результатам.

  Русский советский прозаик и поэт,  переводчик, Варлам Тихонович Шаламов (18.06.1907. – 17. 01. 1982), наиболее известен как автор цикла рассказов и очерков,  «Колымские рассказы», повествующих о жизни заключённых советских исправительно-трудовых лагерей.

  Из своих 75 лет, 20-ть лет провёл в сталинских лагерях. Варлам Шаламов, активно занимался  переводами стихотворений на русский Язык, в 1956-1958 годах, и в середине 1960-х – начале 1970 годов.

  Как у многих других поэтов, это было, прежде всего средство заработка на жизнь. В дневнике Варлама Шаламова, тех лет есть примечательная запись:

  «Самое главное несчастье человека, заложенное в его природе, это то, что четыре раза в день надо есть».

Если Варлам Тихонович видел в переводимом поэте яркую индивидуальность и находил в его биографии черты, схожие с его собственной судьбой, он с душой брался, за работу переводя стихотворения.

  Наибольшее внимание в этой связи, заслуживал у Варлама Шаламова, перевод стихов известного грузинского поэта Галактиона Табидзе и еврейского поэта-фронтовика, из Белоруссии Хаима Мальтинского (07. 08. 1910. Поневеж – 16. 02. 1986. Израиль Ор-Йехуда), писавшего на языке идиш.

  Варлам Шаламов, знал, что Хаим Израилевич был человеком необычайно трудной судьбы. Участник Великой Отечественной войны, лейтенант, награждённый боевыми орденами и медалями, он в битве за Берлин потерял ногу, его семья, жена и семилетний сын погибли в Минском гетто.

  После войны Хаим Мальтинский оказался в Биробиджане, где возглавил издательство Еврейской автономной области.   В 1951 году был репрессирован по обвинению в «буржуазном национализме».

  В тюрьме его пытались сломить морально, отобрать протез, чтобы заставить ползти по полу на допросы.

  В 1956 году Хаима Мальтинского, реабилитировали, из-за отсутствия состава преступления.

  Варлам Тихонович, лично познакомился с Хаимом Мальтинским, в редакции издательства «Советский писатель», благодаря Гарольду Регистану, сыну автора гимна СССР, и проникся его судьбой.

  Особое отношение к автору и к работе над переводами, стихов Хаима Мальтинского, в данном случае, питалось у Варлама Шаламова и другими мотивами: известно, что в конце 1960-х годов, под влиянием арабо-израильских конфликтов, в СССР стал почти в открытую распространяться антисемитизм, всегда ненавистный Варламу Шаламову.

  Поэтому его лиричную интепретацию еврейского поэта, никак не назовёшь «халтурой» - она согрета глубоким сочувствием к судьбе Хаима Мальтинского, стремлением как можно более тонко передать личностное начало его поэзии, и в тоже время – стремление выразить собственные чувства и мысли.

  В книге стихов Хаима Мальтинского: «Бьётся сердце родника», Москва, издательства «Советский писатель»,1969 года, 208 страниц, и 56 стихотворений переведённых, искусно, на русский язык, Варламом Шаламовым.

Вот одно из них:
          «Земляничка»

Разрывы снарядов прижали к земле.
Ничком наша рота лежит.
Мы дышим в ещё не рассеянной мгле,
И дым на деревьях висит.

Тот уксусно-острый тяжёлый дым.
И каждый молчит, как немой.
Молчим и лежим. За командой следим –
Ведь скоро начнётся бой.

Мы ждём подготовки: залпа «катюш» -
И каждый зарылся б в нору!
Я вдруг ощутил всю сосновую глушь
И запах смолистый в бору.

Увидел я рядом, в ложбинке, на дне –
В клещах бьётся сердце моё! –
Мелькнула в траве земляничка, и мне
Нетрудно достать до неё.

Я думал тогда совсем не шутя –
Последний встречаю бой,
Но к ягоде я потянулся, дитя,
Сорвал её жадной рукой.

И каждый сражался за жизнь свою,
И смертью грозил каждый куст…
Во рту у меня в штыковом бою
Был тот земляничный вкус.

  Хаим Израилович Мальтинский родился 8 августа 1910 года в семье еврея-ремесленника Израиля Мальтинского и домохозяйки Эстер Покемпнер в литовском городке  Поневеже, сегодня Паневежис, Ковенской губернии. В семье было трое детей: Хаим – на иврите «жизнь», Фрида и Ханна.

  В самый разгар Первой мировой войны отец Хаима тяжело заболел и вскоре скончался. Его мать повторно вышла замуж и переехала вместе с сыном и дочерями к супругу в Витебск.

  Там мальчик пошёл в начальную еврейскую школу –хедер, после которого несколько лет учился в светской еврейской школе. С детства Хаим рос свободолюбивым, и своенравным.

  После одного из семейных конфликтов он ушёл из дома. Примерно в 14-летнем возрасте подросток оказался в Киеве. Работал в самых разных местах, содержал себя сам и постоянно занимался самообразованием.

  В Украине жилось нелегко, а однажды парень и вовсе вынужден  был убегать от бандитов, которых тогда по деревням было пруд пруди.

  Позже вступив, как и все его сверстники, в комсомольскую организацию, он трудился трактористом в одном из совхозов  в Украине.

  С самого раннего детства он увлекался литературой. Русская классика, белорусские поэты, родная литература на идише – все попадавшие ему в руки книги Хаим проглатывал с жадностью.

Уже с 9-летнего возраста он начал писать сам, скрываясь от матери в чулане, - стеснялся такого занятия:

«Я стеснялся стихов. Никому, даже маме,
Не читал я стихов никогда.
Дома жил, как чужой, со своими стихами,
На щеках была краска стыда.

Я скрывался в чулане, и бумага шуршала –
Шелест был осторожен и тих.
А теперь, мне всё кажется – мама читала
По глазам моим каждый мой стих».

 Дебютировал в 1927 году в минской газете «Дер  юнгер арбетер» («Юный рабочий»)

  Позднее стал регулярно публиковать свои произведения и переводы стихов русских и белорусских поэтов в минских еврейских изданиях: «Октябэр» и «Штерн», а также в московском журнале «Юнгвальд».

  После службы в армии бывший тракторист последовал зову души и решил посвятить себя литературе, получив профильное образование.

  В 1929 году Хаим Мальтинский поступил в Киевский институт народного образования по специальности «Еврейский язык и литература», продолжив активно публиковаться.

  Его первая книжка стихов «Ви дос лэбн тайер» («Дорог как жизнь» вышла в 1931 году в харьковском издательстве.

  После окончания института он в течении года работал в сельской школе, а в 1932 году вернулся в Минск. В Минске Хаим Израилевич познакомился со своей будущей женой Стеллой. Пара вскоре расписалась, у них родился сын Нафтали – Толик.

  Практически каждый год из - под пера молодого писателя выходили сборники поэзии и рассказы для детей и юношества, а также для взрослой аудитории.

  В 1933 году он напечатал поэтический сборник «Ундзэр хор» («Наш хор») и книгу рассказов «Киндер» («Ребята»), в 1934  - пьесу для детей «Аф дэр вышке» («На вышке»)

  В 1936 году у него вышла ещё одна пьеса – «Фаран а форпост» («Есть форпост»), через несколько месяцев – во многом автобиографический очерк о трактористе-бригадире «Арон Кислер».

  В 1934 году Хаим Мальтинский стал редактором пионерской газеты «Юнгер ленинец», издававшейся в Минске. В тридцатые годы поэта впервые исключили из Союза писателей Белорусской ССР. В одном из своих стихотворений он с иронией назвал «дядюшкой» жившего за границей литератора Когана, который считался ярким противником марксизма-ленинизма.

  Один критик потребовал от Мальтинского объяснений – почему тот не сообщил в анкетных данных о дяде -антисоветчике.

  Хаима Мальтинского исключили их писательской организации и выгнали из редакции газеты. Вскоре, правда, разобрались и решение отозвали. Формально – отцепились, но в реальности – продолжали собирать на него компромат.

  В 1941 году Хаима Израилевича начали таскать на допросы в НКВД. Но  уничтожив первые партии писателей, чекисты взяли передышку на время войны, чтобы спустя несколько лет приниматься за следующих.

  В документах значится, что Хаим Израилевич поступил на военную службу уже на следующий день после нападения нацистской Германии на Советский Союз. Однако на деле это было так.

  Военнообязанных отправили из Минска в район Могилёва, но Мальтинский, как подследственный, эвакуации не подлежал.

  Дескать, подследственного эвакуировать вместе с другими членами союза писателей не положено. В первые дни после начала войны Мальтинский вынужден был бежать из Минска вместе с матерью, женой Стеллой и 6-летним Толиком.

  Быстрого разгрома врага, о котором постоянно трубила советская пропаганда, не получилось. Уже 28 июня 1941 года немцы ворвались в Минск.

  Семья Мальтинских, далеко от города отойти не смогли и остановились в какой-то деревне. Ночью поэта разбудила мать и начала упрашивать:

«Хаим, не жди нас – беги. Мы тебя догоним. Дойдёшь – иди в армию – деваться тебе некуда».

Хаим Израилович попрощался с семьёй и с тяжёлым сердцем пошёл в сторону Могилёва. Вскоре нагнал своих, и был призван.
  Уже 29 декабря 1941 года еврейский поэт был награждён медалью «За отвагу». В наградном листе указано, что военный переводчик 809-го стрелкового полка 304-й стрелковой дивизии Хаим Мальтинский в бою рядом с селом Новый Лиман храбро вёл за собой солдат в атаку.

 Благодаря  его действиям группа немецких автоматчиков, пробиравшихся в тыл к командному пункту полка, была окружена и уничтожена.

  С ноября 1942 года лейтенант Мальтинский активно участвовал в боях, которые вёл 1382-й стрелковый полк 87-й дивизии на Ростовском направлении. Во время боёв за освобождения посёлка Зимовники, Хаим Израилович был в числе первых, ворвавшихся в райцентр.

  За этот подвиг он был отмечен ещё одной высокой правительственной наградой – орденом Красной Звезды.

  После кровопролитных боёв на Сталинградском фронте, были другие сражения за освобождение родной страны. Затем победный марш по порабощённой нацистами Европе.

  На подступах к городу Прага, пригороду Варшавы, Мальтинский снова отличился, когда повёл за собой стрелковую роту, штурмовавшую очередную безымянную высоту.

  За эту операцию поэт получил орден Отечественной войны II степени. Вскоре там же, под Варшавой, 132-я стрелковая дивизия, в которой Хаим Израилович стал уже заместителем командира батальона по политической части, прорывала оборону немцев в районе деревни Домброва-Хотомовска.

  Руководя отражением вражеской контратаки, Хаим Израилович из автомата лично уничтожил пятерых гитлеровцев, а через несколько дней с самой первой группой бойцов переправился на левый берег Вислы, где успешно закрепился. И снова награда – теперь уже орден Отечественной войны I степени.

С боями храбрец дошёл до Берлина, в предместьях которого всего за несколько дней до капитуляции гитлеровцев, 24 апреля 1945 года, был тяжело ранен.

  В госпитале ,Хаиму Мальтинскому, пришлось провести год. Он стал инвалидом: врачам пришлось ампутировать ему ногу. В начале марта 1946 года, Хаим Мальтинский был признан негодным к продолжению воинской службы и демобилизован.

Вернувшись в Минск, герой-фронтовик узнал страшную новость: его жена, мать и сын погибли. После того, как Хаим Мальтинский ушёл догонять своих, семья его тоже продолжала пробираться на восток.

  Но вскоре их нагнали немцы. Беженцев оккупанты вернули в Минск, где через год зверски убили. Вместе с другими евреями, лишившимися своих родных, Хаим Израилевич решил увековечить память павших и воздвигнуть монумент узникам Минского гетто.

  Горожане указали родственникам на жуткое место – Яму – старый песчаный карьер, куда кровавые убийцы после кровавого погрома  2-го марта1942 года, сбросили тела жертв.

  Согласовав с отвечавшими за подготовку мемориала людьми текст на идише, который должен был стать эпитафией на обелиске, Мальтинский отправился за одобрением в республиканский Дом правительства.

 Как и ожидалось, цензор Главлита текст не одобрил. Уходя из кабинета, увешанный орденами  инвалид войны, у которого даже не было протеза, лишь кровавый обрубок ноги, и два костыля, , бросил в сердцах чиновнику:

«У меня там лежат мать, жена и семилетний сын».
Цензор, сам бывший фронтовик, попросил задержаться и после беседы по душам, дал добро.

Чёрный обелиск, «Яма», в Минске стал первым в СССР памятником жертвам Холокоста, на месте гетто, с надписью эпитафии, на русском и на идише, в 1947 году:

«Светлая память на вечные времена пяти тысячам евреев, погибших от рук лютых врагов человечества – фашистско-немецких злодее 2 марта 1942 года».

 Евреев, а не безликих «мирных советских граждан», как вскоре стали настаивать большевистская власть.

  Обелиск, из чёрного мрамора, сделанного из надгробия, взятого на еврейском кладбище, буквы на нём русские и еврейские, сделал старший мастер похоронного бюро, камнетёс, Мордух Спришен, за что в 1952 году был арестован и сослан в ГУЛАГ, в 1954 он освободился.

  Учитывая заслуги, перед обществом, могила Мордуха Стришена, находится на одной из центральных аллей Московского (Восточного) кладбища в Минске.

Обелиск буквально находится в яме, точнее в глубине того песчаного карьера.

 Автор же текста, эпитафии, поэт-фронтовик, лейтенант Хаим Мальтинский, в 1951 году, был арестован сотрудниками МГБ и до сентября 1956 года, до реабилитации, находился в северном лагере ГУЛАГа.

  В оккупированной белорусской столице, Хаим Мальтинский потерял самое дорогое – всю свою семью. Однако его эпитафия посвящена не только невинным узникам Минского гетто, убитых нацистскими палачами, но и всем жертвам Холокоста.

  Официальной датой основания еврейского гетто в Минске считается 19 июля 1941 года. Основной целью его создания изначально является планомерное уничтожение всех выявленных  представителей еврейской нации. В конце лета на территории гетто в Минске проживало не менее 100 тысяч узников.

  2-го марта 1942 года – день, навсегда вошедший в историю Беларуси. Именно тогда на территории еврейского гетто было уничтожено не менее 5 тысяч узников.

В этот день, нацисты ликвидировали и  еврейский детский дом: двести сирот, вместе с воспитателями просто сбросили в яму, бывший песчаный карьер, и засыпали их землёй.
Дети кричали и молили о пощаде, а вдоль рва ходили бандеровские каратели, и, глумясь, цинично бросали им конфеты, ещё живым детям.

  После войны Хаим Мальтинский женился во второй раз – на сестре погибшего в бою еврейского поэта Генаха Шведика – Гене Борисовне. Вернувшись к мирной жизни он продолжал заниматься творчеством.

  Вместе с поэтом Гиршем Каменецким и писателем Григорием Релесом, фронтовик вошёл в качестве ответственного секретаря в возрождённую еврейскую секцию Союза писателей Белорусской ССР.

  Издавать еврейский альманах республиканские власти не разрешили, но, по настоянию минских литераторов, согласились на проведение нескольких литературных вечеров на идише.

  Также секцией был издан художественный сборник «Твёрдой поступью». Вскоре после его выхода в свет цензура нашла в нём целый ряд  «националистических ошибок».

  Особенно досталось Мальтинскому, от которого в ЦК Компартии Белоруссии потребовали написать покаянное письмо с перечислением «просчётов». Мальтинский отказался.

  Когда началось новое наступление против еврейской интеллигенции, в Минск пришло распоряжение – всех литераторов-евреев направить в Биробиджан – поднимать культуру в специально выделенной для советских евреев области.

  Через Москву, Мальтинский с женой Геней и приёмной дочерью Раей выехал в Еврейскую автономную область.Там в 1948 году поэт начал редактировать газету «Биробиджанер штерн» и альманах «Биробиджан», а такжеработать редактором областного издательства.

  В начале мая 1948 года в центре Еврейской автономной области было создано литературное объединение писателей. Хаим Израилевич стал его ответственным секретарём.

  На Дальнем Востоке Мальтинский много и успешно публиковался. Главное из его произведений того периода – поэма «Иосиф Бумагин», посвящённое еврейскому Александру Матросову. Поэму «Иосиф Бумагин», на русский язык, перевёл известный советский поэт, Михаил Светлов.

  Рабочий Биробиджанского обозостроительного завода, Иосиф Романович Бумагин, закрыл своим телом амбразуру вражеского дзота. Звание Героя Советского Союза было присвоено ему посмертно.

  Волна репрессий достигла Биробиджан не сразу. Готовясь к 15-летнему юбилею Еврейской автономной области, литераторы планировали выпустить юбилейный номер альманаха «Биробиджан». Но к лету 1949 года стало понятно. Что тяжёлые времена добрались и до Дальнего Востока.

  Из Минска, где перед МГБ БССР была поставлена задача разгромить белорусское крыло Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), пришла бумага на редактора «Биробиджана». Хаим Израилевич не только был одним из организаторов «националистической вылазки» - установки обелиска на минской Яме – но и публиковал свои стихи о войне  в главном печатном органе ЕАК – газете «Эйникайт» (Единство»).

  В апреле 1950 года решением партийных органов Мальтинский был снят с поста редактора областного издательства за «допущенные политические ошибки националистического характера». В конце декабря его выгнали и из редакции «Биробиджанер штерн».

  Хаим Израилевич, у которого только родилась дочь Эстер, чтобы содержать семью устроился товароведом на Биробиджанскую прядильно-ткацкую фабрику. Однако уже 18 мая 1951 года за ним пришли сотрудники МГБ.

  Следствие по делу велось в краевом центре Управлением МГБ СССР по Хабаровскому краю. Мальтинскому пытались  «повесить» статью 58-1 «а» УК РСФСР («Измена Родине»).

Дескать, поддерживал связь с американским обществом «Амбиджан» и передавал через свои издания и Еврейский антифашистский комитет американцам сведения. Составляющие государственную тайну.

  В декабре 1951 года уголовное дело в отношении Мальтинского было объединено в одно производство в рамках следственного дела №69.

  По нему проходили 8-мь бывших партийно-советских работников и журналистов, связанных с Еврейским антифашистским комитетом.

  В тюрьме его пытались сломить морально. , отобрав очки и протез, забрав костыли. На допросы герой войны полз по полу. Подгоняли арестованного конвойные, пинками, крича:

«Давай, ползи скорей, следователь ждать не любит!»

  В тюрьме Хабаровска были громадные камеры с высокими потолками. Заключённые нередко сходили с ума. Хаим Израилевич все четыре месяца, проведённых в одиночке, слушал леденящий душу смех и жуткие крики.

  Чтобы остаться в здравом уме, он сочинял стихи. Писчих принадлежностей у него не было, поэтому новые стихотворения учил наизусть. Силу духа поддерживала мысль о маленькой дочери и жене, которые были вынуждены уехать к родственнице в Узбекистан.

  К поэту постоянно присылали подсадных уток, которые пытались убедить его поставить подпись под сфальсифицированным протоколом.

  «Я ведь знаю, зачем ты пришёл, - узник с незваными гостями долго не возился. – Я ничего не сделал и подписывать не буду!»

  Так и не найдя доказательств шпионажа, Мальтинского посадили по статьям 58-11 («организационная контрреволюционная деятельность») УК РСФСР на 10 лет лагерей с поражением в правах и конфискацией имущества.

  В приговоре говорилось, что Мальтинский будучи редактором альманаха «Биробиджан» и заведующим областным издательством в период 1947-1948 годов, на почве общности убеждений с буржуазными националистами, действовавшими в области, допустил публикацию в упомянутом альманахе ряда статей, популяризировавших и восхвалявших буржуазных еврейских националистов, Ицхака Фефера, Бузи Миллера и других.

  В обвинительное заключение вошёл
 и минский эпизод с возведением обелиска "Яма, в 1947 году.

  Когда осуждённого поэта везли в ГУЛАГ, он едва не погиб. Его спас костыль, который не поместился в товарном вагоне и торчал наружу. Сквозь образовавшуюся щель, Хаим Израилевич, сидящий у дверей, смог дышать.

  Когда на конечной станции двери открыли, оказалось, что три четверти заключённых умерло во время движения от удушья.

  В лагере было тяжело не только физически, но и морально. Поэт-фронтовик сидел вместе с немецким генералом, который регулярно получал продуктовые посылки, по линии Красного Креста.

  Глядя, на истощённого и голодающего инвалида, немец решил его облагодетельствовать -  любезно угостить «юде» присланными деликатесами.

  Мальтинский предложение гневно отверг и, собрав последние силы, закричал, что он лучше сдохнет, чем возьмёт хоть крошку из рук палача.

  От скудного питания поэт-фронтовик заболел цингой. Потеряв все волосы и зубы, Мальтинский медленно умирал. Спасла его жена, которая из узбекского Намангана присылала ему коробки с репчатым луком – источником витамина С.

Узнав, где находится брат, сестра Мальтинского Ханна, жившая в Горьком, тоже начала ему помогать.

  После смерти Сталина дело осуждённых биробиджанцев было пересмотрено. 9-го сентября 1955 года военный прокурор направил в Военную Коллегию Верховного Суда СССР заключение, в котором предлагал  отменить приговор и прекратить дело за отсутствием состава преступления.

  В 1956 году Хаим Израилевич был освобождён и реабилитирован. Еврейскому поэту вернули все боевые награды и звания.

  Хаим Мальтинский вернулся к жене и дочери. В Узбекистане он продолжал писать. На идише печататься было негде, поэтому он писал для местных газет на русском языке.

  В 1960 году семья, включая родившегося в 1957 году сына Геннадия, вернулась в Минск.

  После войны у мемориала «Яма» отмечали День Победы – 9 мая, вторая дата 2-марта была больше для своих. В холодный день ранней весной приходили к стеле обелиска, почтить память невинно убиенных.

  Советская власть, как могла, препятствовала подобным собраниям. 9 мая на близлежащих улицах выстраивались грузовики с генератором и «митинговыми « динамиками.

  Через последние транслировались песни советских композиторов. Громкость была такой, что стоять рядом было не возможно, не говоря уже о том, чтобы разговаривать между собой.

  В годы СССР монумент «Яма», неоднократно пытались снести, но он, не смотря ни на что, выстоял.

  В начале 1960-х годов, Хаим Израилевич вошёл в состав редколлегии журнала «Советиш Геймланд», в котором публиковал свои стихотворения и эссе. В Союзе писателей Белорусской ССР в то время примерно на двести членов было восемь евреев. Причём только Хаим Мальтинский и его друг Грирорий Релес, писали на идише.

  Хаим Израилевич старался нести флаг еврейской культуры, невзирая на общественное мнение и откровенный антисемитизм.

  В 1965 году в издательстве «Советский писатель» -Москва, вышел коллективный поэтический сборник, в котором были опубликованы 17 стихотворений Мальтинского.

  Его перевели на белорусский и русский языки. Пытаясь загладить вину перед одним из последних оставшихся в живых еврейских поэтов.

  Но главное – люди действительно очень любили и уважали его как честного и прямолинейного человека. После съездов писателей, на очередного бюрократа или бездарного рифмоплёта «Дзядзька Хаiм» обязательно писал эпиграммы. За что об
рёл не только друзей, но и множество врагов.

  Варлам Шаламов вспоминал, что, несмотря на разбитую войной и лагерями судьбу, в свою поэзию Мальтинский, не позволил проскользнуть ни одной, халтурной строке.

«Нет стихов «проходных» или фальшивых, а счастье – еврейское счастье, шутки – еврейские шутки», - со словами Шаламова согласились все современники еврейского поэта.

  Ещё в 1956 году в Израиле перевели на иврит поэмы Мальтинского «Двойрэ» и «Иосиф Бумагин». В Союзе писателей БССР пришло официальное письмо на имя автора – приглашение в Израиль на презентацию переводов.

  Естественно его не пустили. Не пускали даже в народную Польшу, где в газете «Фольксштиме» регулярно появлялись его стихи.

  После победы Израиля в Шестидневной войне Мальтинские ликовали. Это так контрастировало с вечными разговорами об «отсидевших в Ташкенте евреях», которые нередко доводилось слышать поэту в стенах Дома писателей и на улицах.

  Шестидневная война На Ближнем Востоке между Израилем с одной стороны и Египтом, Сирией, Иорданией, Ираком и Алжиром другой, продолжалась с 5 по 10 июня 1967 года.

  Утром в 7:45 5 июня 1967 года началась операция ВВС Израиля, в ходе которой за несколько часов, были уничтожены ВВС арабской коалиции, после чего Израиль в течение 6-ти дней одержал победу над оставшимися без воздушной поддержки арабскими армиями.

 Дочь Хаима Израилевича, Эстер, начала подпольно изучать иврит.

  В декабре 1973 года умерла Геня Борисовна, вторая жена Мальтинского. В Минске его уже ничего не держало. Продумав всё до мелочей, Хаим Мальтинский сначала решил отправить в Израиль детей, останься кто-то в СССР, ему никогда бы не дали разрешение на выезд.

  Когда Мальтинский официально подписал согласие своим детям Эстер, Рае и Григорию на выезд в Израиль, КГБ посоветовал руководству «принять меры».

  Из Союза писателей его выгнали во второй – и последний -  раз. Заодно заклеймили как сиониста и предателя. Из партии, в которую Мальтинский был принят прямо во фронтовом окопе, он также был исключён.

  Зная, что на границе его ждёт обыск, Хаим Израилевич вместе с будущим зятем Львом Рудерманом, отправил в Израиль плёнки, на которые переснял все свои стихи, которые писал «в стол» долгие годы без надежды на их публикацию.

  Поэт приехал в Израиль в начале 1974 года и сразу влюбился в страну. Иврит он помнил ещё с детских занятий в хедере, начальной еврейской, религиозной школе.

  Ездя в автобусе, Хаим Израилевич всегда внимательно смотрел на окружающих его людей, природу, вещи. Из этих наблюдений рождались стихи.

  Иногда он ехал в другой город, снимал там недорогую комнатушку и писал. Древняя и вечно молодая новая земля Израиля, новые люди давали ему вдохновение и силы.

  Природная настойчивость и чувство юмора позволяли ему решить любой вопрос. Однажды в «Сохнуте» Хаим Израилевич стукнул по столу кулаком и спросил чиновника:

«Я – оле хадаш! Дашь или не дашь?» (Я новый репатриант)

  В Израиле Хаим Мальтинский продолжил печататься в «Иерусалимском Альманахе». Здесь были опубликованы сборники его стихов: «Ди эрд фарштэйт» («Земля внемлет»)-1976 год, «Майн мамэс онблик» («Взгляд моей мамы»)-1977 год, «Майн димьен –брик») («Мой придуманный мост»)-1978, «Фрише винтн» («Свежие ветры»)-1980 год, а также книги мемуаров «Дер москвер мишпет ибер биробиджанер» («Московский суд над биробиджанцами»)-1981 год, «Ин зибн зунэн» («В семь солнц»)-1983 год,  и сборник прозы «Дер дройсн-мэнч» («Человек с улицы»)-1986 год.

Умер еврейский поэт, Хаим Израилевич Мальтинский, 16 февраля 1986 года в городе Ор-Иегуда, неподалеку от Тель-Авива. В Израиле и Америке живут 4-ре  его внука и 9-ть правнуков.

  Не всем репрессированным судьба позволила остаться живыми. Один из «счастливчиков» - Хаим Израилевич Мальтинский, еврейский поэт, драматург, героический  борец с фашизмом и узник ГУЛАГа.

  Поэт-фронтовик ,Хаим Израиловия Мальтингский,  к сожалению не застал, при жизни , продолжения своего героически начатого  дела увековечивания памяти жертв фашизма, в Минске.

  После развала СССР, в 2000 году была установлена, вместе с обелиском 1947 года, скульптурная композиция, «Последний путь», в мемориальном комплексе «Яма. Минское гетто».

 К центру мемориала «Яма. Минское гетто»» – ведёт лестница -17 ступенек, по которой 27 бронзовых фигур, словно безликие тени, спускаются, чтобы быть убитыми, на дне ямы.

  По одну сторону спускающейся вниз лестницы находятся обычные перила, по другую – бронзовая скульптурная композиция «Последний путь».

 Эта «очередь за смертью» производит сильнейшее впечатление.

На самом дне ямы, - выложенная чёрной брусчаткой круглая площадка, на которой размещён обелиск, воздвигнутый ещё в 1947 году, вопреки, всяческого противодействия властей.

Скульптурная композиция «Последний путь», строилась в течении восьми лет, до 2000 года.

  В соответствии с первоначальным вариантом проекта, скульптурная группа должна была содержать больше конкретики, хотя и достаточно абстрактной, фигуры скрипача или беременной женщины.

 Однако окончательно остановились на по-своему более выразительной эстетике, лишённой национального колорита, изобразить обобщённый образ узников минского гетто.

  В такой интерпретации, памятник выглядит более удручающе, передаёт безысходную боль жертв, идущих на заклание.

  Памятник, мемориальный комплекс «Яма. Минское гетто», с скульптурной композицией «Последний путь» неоднократно подвергался нападкам вандалов.

  Мемориальный комплекс «Яма. Минское гетто», куда включена и скульптурная композиция «Последний путь» - редко упоминается в туристических путеводителях.

  Авторы комплекса «Последний путь», это его официальное название: архитектор Леонид Левин – председатель еврейских общин Белоруссии, скульпторы: Александр Финский, профессор кафедры скульптуры Белорусского государственной академии искусств и Эльза Поллок из Израиля.

  Мемориал «Яма. Минское гетто», в Минске стоит на месте песчаного карьера, в котором и сегодня находят останки, порядка ста тысяч убитых евреев.

  Рядом с мемориалом «Яма. Минское гетто» появилась Аллея праведников мира, посвящённая белорусам, рисковавшим жизнью для спасения евреев в годы оккупации Минска.

  На сегодняшний день в Белоруссии, «Праведниками мира»  признаны 676 человек.

Мемориал комплекса «Яма. Минское гетто», в Минске, это память и боль еврейского народа.

  Хаим Израилевич Мальтинский прожил тяжёлую жизнь. Она как слепок страшной истории советского еврейства: довоенный террор, фронты Великой Отечественной, Холокост, новый виток сталинских репрессий, борьба за репатриацию.

  Оставшись одним из последних еврейских поэтов Беларусии, Хаим Мальтинский, достойно представлял свой народ и остался ему верным до самого конца.

  Светлая память о поэте-фронтовике, Хаиме Мальтинском, будет оставаться в наших благодарных сердцах, чтя его боевые подвиги, поэтическое творчество и усилия по организации гранитного обелиска «Яма», жертвам фашизма в Минске, в 1947 году, с  собственной эпитафией, на двух языках:

«Светлая память на вечные времена пяти тысячам евреев, погибших от рук лютых врагов человечества – фашистско-немецких злодеев 2 марта 1942 года».

Из поэтического наследия Хаима Мальтинского.

     «На реке Миусе*»

В июльский зной
Был камень раскалён.
Здесь принял бой
Наш поредевший батальон.

Дошёл черёд
Хозяйственного взвода.
И вышел взвод.
И кашевар встал в воду.
И из траншеи пулемёт
Всё бьёт и бьёт.

В огне земля.
И небо, солнце плавя,
В траву, в поля
Льёт смертную отраву.

Распухла голова
От духоты и зноя,
И чёрная трава
Покрыла всё земное.

Распухло небо
От смертельной жажды.
Такую пробу
Испытал здесь каждый.

Но мы стоим
Наш взвод ведёт
В огонь и дым
Подкоп, как крот.

Преодолев усталость,
Смерть и сон,
Готовится к атаке
Батальон.

*Река Миус – река протекающая по Луганской и Донецкой, и Ростовской области.

        «Хоть время…»

Хоть время – текущая быстро река –
Всё дальше от страшного гетто,
Тем крепче, тем твёрже держу я в руках
Возмездия эстафету.

И если, слабея, состарюсь я сам, -
Горячий огонь возмездья
Я сыну тогда своему передам
С могильными ямами вместе.

И я пронесу эту месть, этот пыл
И ненависть сквозь поколенья,
Чтоб в мире никто никогда не забыл
Чудовищное преступленье.

       «У дятла»

У шапки дятла красный цвет.
Её красивей в мире нет.

Я рассмотреть её хочу,
Свои очки в руках верчу.

Пока с очками я возился,
Мой дятел тихо удалился.

И я увидеть не успел
Того, что рассмотреть хотел.

Я опоздал. Не в первый раз
Уходит важное из глаз.

     «В моей комнате есть след»

В моей комнате есть след:
Лунная дорожка.
Потревожил лунный свет
И меня немножко.

Вижу лезет вдруг луна
С торбой за плечами.
Тащит в комнату она
Тот мешок с лучами.

В комнате моей углы
Ярко засветились.
Стены, окна и полы
Вдруг засеребрились.

Приспособились лучи
Из мешка струиться.
Жгутся пламенем свечи
Колют, словно спицы.

Вижу: светится балкон,
Стёкла заблестели.
Не берёт проклятый сон,
Я верчусь в постели.

От метаний этих здесь,
В этой лунной клетке,
Лишь одно спасенье есть:
Добрая соседка.

     «Прольётся солнечный дождь»

Прольётся солнечный дождь вокруг –
И падают капли, блистая.
На улице города встретил я вдруг
Любимую Метрик Хаю.

Как вкопанный я ошалело стою,
И руки в волненье дрожат.
Я помню ту кофту, любовь свою
И Хаи улыбчивый взгляд.

И Хая смеётся, глаза затеня,
И губы её говорят:
 - Зачем же тогда ты сбежал от меня,
Наверно, лет тридцать назад?

Глаза эти серые очень просты,
И влажный развился локон
У ней,
          И немало земной красоты
Хранит её белый локоть.

Я громко воскликнул: - Всё было не так…
Я был тогда просто беден.
И бедность в семью – что совсем не
                пустяк! –
Вошла бы за мною следом.

Я счастье твоё, разрушить не смел,
А счастье своё найти не сумел.
………………………………………………..
Проснулся и тихо вздыхаю.
Приснись ты мне снова, Хая.

      «В избе моей»

В избе моей топящаяся печь,
И горяча её живительная речь.

Сорокоградусная стужа за окном.
Такой мой лес и мой таёжный дом.

В избе моей давно поёт сверчок,
То плачет, то смеётся, дурачок.

Что это? Радость? Смех? Не знаю я пока,
Но скоро лопнет сердце у сверчка.
               
Боль одиночества не так тяжка,
Когда тут, рядом, песенка сверчка.

        ***

Соломинку, как пушку муравей
Вздымает вверх. И большего не надо:
Я вновь солдат, ползущий по траве,
Измотанный в боях под Сталинградом.
        ***

Вползаю в старость, как в окоп,
И чувство у меня такое,
Как под огнём на поле боя,
Где что ни миг - осколок воет,
И каждый метит прямо в лоб!

P.S.
Поэт Иосиф Бобровицкий, посвятил на СТИХИ РУ, достойное стихотворение светлой памяти, поэта-фронтовика, Хаима Израиловича Мальтинского:

       «Памяти Хаима Мальтинского»

Хаим Мальтинский, живший в Минске,
Добровольцем ушёл на близкий фронт.
Отступали с боями от орд нацистских
Вплоть до твердыни у Волжских Ворот.

Несмотря на лозунг: «Назад ни шагу!»,
Отступали они сквозь огонь и дым.
Получил в сорок первом медаль «За отвагу»,
В сорок третьем орден Красной Звезды.

Он прошёл пол-Европы и дошёл до Берлина
И ногу в боях за Берлин потерял,
В Минск с победой вернулся и там узнал
О смерти жены, семилетнего сына.

Они попали в минское гетто.
В сорок втором их расстреляли в «Яме»,
Загнав прикладами полураздетых,
Яму заполнив телами с краями.

В сорок седьмом, то было непросто,
Что было потом, ты читатель, увидишь,
Первый памятник жертвам Холокоста
И на нём строки Хаима жертвам на идиш.

А вскоре наступило время перемен:
Убит Михоэлс, арестован Квитко,
Закрыты театры, газета «Штерн».
Поворота такого не ждал никто.

Еврейский народ был объявлен предателем,
Были арестованы тысячи евреев.
Так Сталин стал достойным продолжателем
Гитлеровской национальной идеи.

В числе других арестовали Мальтинского,
Обвинили в сионизме (был чей-то донос),
Следователи пошиба самого низкого
Отняли протез, чтобы полз на допрос.

Но его сломить не смогли в застенке –
Он своей не признал вины.
На одной ноге, держась за стенки,
Он шёл как в атаку во время войны.