Папе

— Па, а я у тебя, правда-правда, красивая?
— Правда-правда, — улыбнулся па.
— А ты меня всегда будешь любить?
— Всегда. Честное слово. Что ты там пишешь?
— Стихотворение! — С немного наигранной деловитостью ответила я и добавила: — Про сентябрь!
— Ох, Катёна, артистка! Иди собирай портфель. Завтра твой первый день в школе! Писатель! — Всё с той же тёплой улыбкой гордо произнёс па, обращаясь к бабАне.
— Па, а куда мы пойдём на мой День Рождения? У меня юбилей — семь лет! А что ты мне подаришь? А кого мы возьмём с собой? А я в школу пойду? А мы торт с розочками купим?
— Нет. В школу ты не пойдешь — это же твой День Рождения! Мы пойдем в театр.
— В театр?! А что это такое?
— Театр — это... лучше ты сама мне скажешь, когда увидишь. Дай-ка мне почитать. Что ты там написала?
— Вот, смотри! — Я протянула тетрадный листок, на котором почти непонятными каракулями ещё минуту назад я старательно выводила буквы. Сейчас я смотрела на па своими большими карими глазами и непременно ждала одобрения. Конечно, я волновалась: что же скажет па на мои художества?!
— Недурно. Хорошее четверостишие получилось. Только букву "с" надо писать в другую сторону. Ты забыла? Так кем ты хочешь стать? Что тебе больше нравится: рисовать или сочинять стихи?
— Не знаю. А можно, я буду просто красивой?! — Совершенно не задумываясь над ответом, пролепетала я.
— Конечно, можно, — рассмеялся па. — Тебе всё можно.
Мой па был очень красивым мужчиной. Высокий, голубоглазый, широкоплечий. У него были очень сильные руки. На почти всегда загорелом теле просматривался чёткий рельеф туго натянутых мышц. Его тёмно-русые волосы слегка завивались. Когда мы шли по улице, мне казалось, что я держу за руку прекрасного великана, рядом с которым мне никогда не было страшно. Я видела, как на него смотрят все эти расфуфыренные тёти с голубыми тенями и ресницами, как у моей куклы Маринки. И что им всем надо?! Очень часто они оборачивались и смотрели нам вслед. Меня охватывала гордость и злость одновременно. Иногда я корчила рожи и показывала им язык. Па в шутку одёргивал меня и, улыбаясь, просил прекратить.
— А что они на тебя смотрят? Ты мой. Я тебя никому не отдам!
— Ладно-ладно, я твой. Но показывать язык — некрасиво. Пойдем, я куплю тебе мороженое!