Уоллес Стивенс. Противоречивые тезисы II

Какая-то химия была
         в одном из тех вечеров глубокой осени,
когда близкими
                рисуются уклады земли и неба,
а листья акации всё чаще выбирают жёлтый.      

               Он шёл со своим годовалым сыном.
Светило солнце, лаяла собака,
                ребёнок спал на его плече.
    Листья акации зеленели из последних сил.
   
    Но зима уже громогласно заявляла о себе,
            и мысль
                о мучительной смерти в стужу
побуждала его
                к поискам очередного приюта.

Нечто абстрактное двигалось ему навстречу:
            видениями показались
                и солнце, и собака, и мальчик...
    Высоко парящих лебедей сковывал холод,
                листья капали, точно звуки рояля.

 Абстрактное появилось внезапно и исчезло:
                в парке негры играли в футбол –
  абстрактное, которое он видел так же ясно,
                как листья акаций:

предпосылки, из которых всё вытекает,
              благородный александрийский стих.
А мухи и пчёлы
          по-прежнему искали запах хризантем...


                Contrary Theses (II)

                One chemical afternoon in mid-autumn,
                When the grand mechanics of earth and sky were near;
                Even the leaves of the locust were yellow then,

                He walked with his year-old boy on his shoulder.
                The sun shone and the dog barked and the baby slept.
                The leaves, even of the locust, the green locust.

                He wanted and looked for a final refuge,
                From the bombastic intimations of winter
                And the martyrs a la mode. He walked toward

                An abstract, of which the sun, the dog, the boy
                Were contours. Cold was chilling the wide-moving swans.
                The leaves were falling like notes from a piano.

                The abstract was suddenly there and gone again.
                The negroes were playing football in the park.
                The abstract that he saw, like the locust-leaves, plainly:

                The premiss from which all things were conclusions,
                The noble, Alexandrine verve. The flies
                And the bees still sought the chrysanthemums’ odor.