Между землёю и небом пронзительно шумно

Владимиру Скакуну


Между землёю и небом пронзительно шумно.
Одни дни ложатся спать,
Другие встают.
А время всегда поперечно о вечности думам.
И мы, как ведётся,
Согласны на скромный приют.
Сердце пульсирует в венах,
Не спит.
Ну, а мы засыпаем –
Старец с разбитым Граалем о чём-то всё время ворчит.
Их единицы - всех любящих, нами не понятых старцев.
Знающих завтра,…
И терпящих всё без обид.

Я руку тебе кладу обогретой подушкой.
Ты любишь во сне позу юной эмбрионной луны.
Вместо часов с кукушкой –
Пульс колотушкой.
Он нарушает волненьем короткие редкие сны.
Ягоды звёзд киснут в чёрном взболоченном поле.
Желтый медведь собирает по небу их
В чёрный дырявый мешок.
Он на арене.
А, значит, он - в тяжкой душевной неволе.
Будет антракт и получит кусок и глоток.

А утром святые нам старцы о чем-то по-новой восшепчут.
Но этот язык мы забыли с тобою давно.
Руку подушкой кладём мы нас любящим женщинам.
Они засыпают,
И мы засыпаем.
И всем уже –
Всё равно…
Сотни проулков, портов, неустроенных станций.
Тысячи взглядов вослед и угрюмых кивков.
И единицы всех любящих, нами не понятых старцев,
Знающих завтра,… и помнящих всё далеко.

Где-то хоругвией солнце несут по спиралям.
Где-то медведя для танцев ведут на цепи.
Плачет тоскующий старец над старым разбитым Граалем.
Словно Под Бахмутом выживший никому не известный пиит.
Пусть Родина наша всё звёзды с небес собирает
В черный дырявый потешный свой скорбный мешок,
Сердце пульсирует в венах, не спит, ну а мы засыпаем –
Старец с разбитым Граалем о чём-то всё время ворчит…