Братья по крови на 14

15, 16

При встрече с Биллом Тернером Кэл почувствовал неловкость — приходилось скрывать от него приезд сына. Но Кэл знал своего друга. Когда — и если — Гейдж захочет, он сам приедет к отцу. Поэтому Кэл старался избегать Билла и заперся в своем кабинете.

Он разбирался с заказами, счетами, бронированием, позвонил сотруднику, отвечавшему за игровой зал, и обсудил с ним, не заменить ли автоматы для игры в пинбол на что-нибудь более увлекательное.

Посмотрев на часы, Кэл подумал, что если Гейдж еще и не проснулся, то уже пора. И взял телефон.

Судя по недовольным ноткам в голосе Гейджа, Кэл понял, что тот еще не встал и не пил кофе. Не обращая на это внимания, он рассказал об утреннем происшествии, сообщил о приглашении на ужин и повесил трубку.

Теперь Фокс. Вздохнув, Кэл набрал номер, повторил свой рассказ и прибавил, что Лейле нужна работа и ее неплохо бы взять вместо миссис Хоубейкер.

— Ха! — воскликнул Фокс.

— Ладно, мне нужно идти, — сказал Кэл и отключил телефон.

С обязанностями покончено. Довольный, он повернулся к компьютеру и вывел на экран информацию об автоматических системах подсчета очков. Нужно убедить отца в их необходимости.

Развлекательный центр пора модернизировать. Наверное, глупо рассуждать об инвестициях, когда через несколько месяцев все может полететь к черту. Но если через несколько месяцев все полетит к черту, то жалеть о потерянных деньгах уже будет некому.

Отец скажет, что завсегдатаи будут возражать, но Кэл так не думал. Если кто-то захочет вести подсчет очков вручную, клуб предоставит бланки и маркеры. Но если показать, как это работает, и предоставить несколько бесплатных игр, чтобы клиенты могли привыкнуть к новой системе, они поймут, что так удобнее.

Не обязательно покупать новую систему подсчета очков, можно бывшую в употреблении и восстановленную — это будет одним из его аргументов. У Билла золотые руки.
Внешний эффект и верность традициям — это хорошо, но есть риск выглядеть старомодным.

Нет, нет, так нельзя разговаривать с отцом. Отцу нравится все старомодное. Лучше прибегнуть к помощи цифр. Боулинг дает больше половины, почти шестьдесят процентов дохода, и поэтому…

Мысли его прервал стук в дверь. Кэл поморщился, думая, что это Билл Тернер.

Но в приоткрывшейся двери появилась голова матери.

— Я тебя не отвлекаю?

— Ну что ты. Пару игр перед утренними соревнованиями?

— Вовсе нет. — Франни любила мужа, но часто повторяла, что не давала клятву любить и уважать боулинг. Она вошла в кабинет, села и посмотрела на экран компьютера. Губы ее дрогнули в улыбке.

— Удачи тебе.

— Папе пока ничего не говори, ладно?

— Буду нема как рыба.

— С кем ты обедаешь?

— Откуда ты знаешь, что я с кем-то обедаю?

Кэл ткнул пальцем в облегающий фигуру жакет, строгие брюки, туфли на высоких каблуках.

— Слишком нарядно для магазина.

— Догадливый. Парочка дел, потом ленч с подругой. С Джоанной Барри.

Мать Фокса, подумал Кэл, но промолчал.

— Мы с ней изредка обедаем вместе, но вчера она мне специально позвонила и предложила встретиться. Джоанна беспокоится. И я пришла спросить: ты ничего не хочешь мне сообщить? То, что мне следует знать до встречи с ней?

— Пока все под контролем — я справляюсь. Ответов у меня еще нет. Но вопросов становится больше, и, как мне кажется, это прогресс. Впрочем, ты сама можешь кое-что узнать у матери Фокса.

— Хорошо.

— Попроси ее выяснить, не было ли среди ее предков Хоукинсов.

— Думаешь, мы дальние родственники? И если да, это поможет?

— Я бы хотел знать.

— Хорошо, спрошу. А теперь ответь на мой вопрос. С тобой все в порядке? Достаточно «да» или «нет».

— Да.

— Вот и ладно. — Она встала. — До встречи с Джо у меня еще куча дел. — Она шагнула к двери, потом чертыхнулась вполголоса и повернулась к сыну. — Я не собиралась спрашивать, но не могу удержаться. У тебя с Куин Блэк серьезно?

— Что именно?

— Не валяйте дурака, Калеб Джеймс Хоукинс.

Следовало бы рассмеяться, но тон матери вызвал условный рефлекс — плечи Кэла поникли.

— Сам точно не знаю. И не уверен, разумно ли заводить что-то серьезное, когда неизвестно, что нас всех ждет. В этот раз ставки слишком высоки.

— По-моему, самое время, — ответила Франни. — Какой ты у меня рассудительный, Кэл. — Она взялась за ручку двери и улыбнулась ему. — Кстати, насчет этих систем подсчета очков. Напомни отцу, как сильно сопротивлялся его отец, когда тридцать пять лет назад устанавливались проекционные табло. Не помешает.

— Буду иметь в виду.

Оставшись один, Кэл распечатал информацию об автоматических системах подсчета очков, новых и восстановленных, выключил компьютер и спустился вниз, чтобы проверить, как идут дела у стойки администратора, в гриль-баре и на дорожках для боулинга, где шли утренние соревнования.

Запахи из гриль-бара напомнили ему, что он не завтракал. Кэл взял крендель, банку кока-колы и вернулся к себе в кабинет.

Все идет нормально, и можно позволить себе небольшой перерыв. Ему хотелось разобраться с Энн Хоукинс.

За последние три дня Энн появлялась дважды. И оба раза, размышлял Кэл, это было что-то вроде предупреждения. Раньше он видел Энн только во сне. Его тянуло к ней — или Джайлза Дента в его облике.

Теперь все изменилось, и чувства он испытывал другие.

Хотя речь вовсе не об этом, напомнил себе Кэл, откусывая рогалик.

В том, что касается дневников, он доверял интуиции Куин. Где-то должны быть остальные тетради. Возможно, в старой библиотеке. Нужно пойти туда и обыскать здание, дюйм за дюймом. Но если дневники каким-то образом перевезли на новое место, перепутали полки или поместили в хранилище, поиски превратятся в настоящий кошмар.

Ему хотелось больше узнать об Энн — возможно, это поможет ему найти ответы.

Где она скрывалась почти два года? Вся информация, все, что он читал, указывало на то, что Энн исчезла в ночь пожара на поляне и вернулась в Холлоу, когда сыновьям исполнилось почти два.

Где ты была все это время, Энн?

Где могла прятаться женщина на последних месяцах беременности, вынашивающая тройню? Дальнее путешествие исключено. Слишком тяжело, даже если бы женщина не была беременна.

Наверное, поблизости имелись и другие поселения, но, насколько помнил Кэл, женщине в ее положении до них не добраться — ни пешком, ни верхом. Она пряталась где-то неподалеку. Кто-то ее приютил.

Но кто мог принять молодую незамужнюю женщину? Скорее всего, родственники.

Может, подруга или добросердечная пожилая вдова. Но самое вероятное — семья.

В отличие от Энн Хоукинс, о ее отце, основателе Холлоу, сохранилось довольно много сведений.

Разумеется, Кэл о нем читал документы, изучал, но ему не приходило в голову взглянуть на эти сведения под таким углом. Теперь он вывел на экран всю информацию о Джеймсе Хоукинсе, которую когда-то сохранил в своем компьютере.

Кэл принялся выискивать упоминания о всех родственниках и свойственниках. Улов невелик, но все же. Его размышления прервал стук в дверь. В щель просунулась голова Куин — как раньше голова матери.

— Работаешь. Я знаю, ты не любишь, когда тебя отвлекают. Но…

— Ерунда. — Взглянув на часы, Кэл испытал чувство вины. Перерыв затянулся на час с лишним. — Я и так увлекся.

— В боулинг-бизнесе закон джунглей. — Улыбнувшись, Куин вошла в кабинет. — Просто хотела тебя предупредить, что мы здесь. — Небольшая экскурсия по городу для Сиб. Ты знаешь, что в Хоукинс Холлоу негде купить туфли? Сиб этим опечалена — она помешана на туфлях. Теперь собирается играть в боулинг. Ее хлебом не корми, дай посоревноваться, так что я улизнула сюда, пока она не втянула меня в игру. Идея такая: быстренько перекусить в твоем гриль-баре. Может, ты составишь нам с Лейлой компанию, пока Сиб…

Куин умолкла. Кэл не просто молчал — смотрел на нее во все глаза. Просто смотрел.

— Что? — Она провела рукой по носу, потом по волосам. — Прическа?

— И прическа тоже. По всей вероятности.

Кэл встал и обогнул письменный стол. Не отрывая глаз от Куин, прошел мимо нее. Потом захлопнул и запер дверь.

— Ой! Ого. Правда? Ты серьезно? Здесь? Сейчас?

— Абсолютно серьезно. Здесь и сейчас. — Она казалась взволнованной, что лишь подчеркивало ее прелесть. Просто потрясающе. Он не мог сказать, почему удовольствие видеть Куин в мгновение ока сменилось возбуждением, но ему было все равно. Единственное, что он точно знал, — ему очень хотелось прикоснуться к ней, вдохнуть ее запах, почувствовать, как напрягается и расслабляется ее тело. Отдается ему.

— Ты совсем не такой предсказуемый, каким кажешься. — Не отрывая взгляда от Кэл а, она стянула через голову свитер и принялась расстегивать пуговицы на блузке.

— Я должен быть предсказуемым? — Не желая возиться с пуговицами, он снял рубашку через голову.

— Местный парень из милой, приличной семьи, семейный бизнес в третьем поколении. Ты должен быть предсказуемым, Калеб, — объяснила она, пока он расстегивал ее джинсы. — Мне нравится, что ты не такой. Я имею в виду не только секс, хотя главное преимущество именно здесь.

Куин наклонилась, снимая ботинки, и откинула прядь волос с лица, чтобы видеть его глаза.

— Ты должен быть женат, — решила она. — Или помолвлен. С подружкой из колледжа. И думать о пенсионном вкладе.

— Я думаю о пенсионном вкладе. Но не теперь. Теперь я могу думать только о тебе.

Сердце ее радостно забилось — еще до того, как он провел ладонями по ее обнаженным рукам, как его губы коснулись ее губ.

Они опустились на пол, и Куин рассмеялась, но сердце ее бешено колотилось. Все было совсем не так, как в кровати. Больше страсти и безрассудства — сплетение рук и ног на полу. Кэл потянул вниз ее бюстгальтер; губы и зубы принялись терзать ее грудь, и бедра Куин пришли в движение. Она сжала ладонью его возбужденную плоть, и он застонал.
Кэл сгорал от нетерпения. Не наслаждаться, а брать. Он перекатился на спину, чтобы она могла сесть на него верхом, сжал ее бедра. Куин уже приподнялась, принимая его в себя. Потом наклонилась, и ее волосы, словно занавес, закрыли их лица. Ее тело, ее аромат, ее энергия. Его пальцы скользнули по ее спине, по линии бедер, а она ритмично раскачивалась, доводя наслаждение до безумства.

Куин выгнула спину, и перед глазами у него поплыл туман, но он все так же завороженно смотрел на нее.

Она уже перестала себя сдерживать, полностью растворилась в ощущениях. Удары сердца, громом отдававшиеся в ушах, скользкие тела, слепящий ритм. По резкому движению его бедер она поняла, что он достиг вершины, и радость пронзила ее. Она заставила его первым потерять контроль, победила его. И использовала эту радость, эту силу, чтобы самой взлететь на сияющую вершину.

Затем она медленно опустилась на него, и они лежали, разгоряченные и оглушенные, пока их дыхание снова не выровнялось. И тогда Куин рассмеялась.

— Боже, мы как пара подростков. Или кроликов.

— Кроликов-подростков.

Куин приподнялась и с любопытством посмотрела на него.

— Ты часто развлекаешься у себя в кабинете подобным образом?

— Ну…

Надевая бюстгальтер, она ткнула в Кэла пальцем.

— Смотри у меня, непредсказуемый.

Он подал ей блузку.

— Я в первый раз так развлекаюсь в рабочее время.

— Очень хорошо, — улыбнулась Куин, застегивая пуговицы.

— И давно не чувствовал себя кроликом-подростком, с тех пор как был им.

— Еще лучше. — Не вставая с пола, она натянула джинсы. Кэл последовал ее примеру. Куин взяла ботинки, надела один. — Кажется… Нет, слово «кажется» — это уход от ответственности, трусость.

Вздохнув, она резким движением натянула второй ботинок и посмотрела Кэлу прямо в глаза.

— Я тебя люблю.

Сначала был шок — словно резкий, беспощадный удар в солнечное сплетение. Потом липкий, обволакивающий страх.

— Куин…

— Только не говори «мы знакомы всего две недели» или нечто подобное. И я не желаю слышать: «Я польщен, но…» Можешь ничего не отвечать. Я сказала тебе просто для того, чтобы ты знал. Во-первых, продолжительность нашего знакомства не имеет никакого значения. Я себя знаю, причем очень хорошо, и способна разобраться в своих чувствах. Во-вторых, то, что тебе оказали честь, — это само собой разумеется. И не стоит волноваться. Ты не обязан чувствовать то же самое, и я не жду от тебя этого.

— Куин, мы… все мы… в непростой ситуации. Мы даже не знаем, удастся ли нам дожить до августа. И нельзя…

— Совершенно верно. Никто этого не знает, но у нас больше причин для тревог. И поэтому… Кэл. — Она обхватила его лицо ладонями. — Важно то, что с нами происходит сейчас. Мы должны наслаждаться настоящим. Сомневаюсь, что в других обстоятельствах я бы тебе призналась, хотя могу быть импульсивной. Наверное, ждала бы, пока ты созреешь. Надеюсь, со временем это произойдет, но мне хорошо и так.

— Ты должна знать, я…

— Только не говори мне, что я тебе не безразлична. — В ее голосе впервые проступило раздражение. — Инстинкт заставляет тебя поизносить банальности, к которым обычно прибегают в такой ситуации. Они меня только злят.

— Ладно. Хорошо. Тогда позволь мне задать тебе один вопрос — но не злись. Ты не задумывалась, что твои чувства могут иметь отношение к тому, что произошло с нами на поляне? То есть они являются отражением чувств, которые испытывала Энн к Джайл-зу Денту.

— Задумывалась, и ответ отрицательный. — Она встала, надела свитер. — Тем не менее вопрос хороший. А хорошие вопросы меня не злят. То, что чувствовала Энн, а через нее и я, было мощным и всепоглощающим. Я не буду сравнивать с этим свои чувства к тебе. Но там присутствовали боль и горечь. За радостью скрывалась печаль. С тобой не так, Кэл. Никакой боли нет. Я не чувствую печали. Поэтому… Может, ты спустишься в бар и пообедаешь с нами, раз уж мы с Сиб и Лейлой зашли сюда?

— Ну… конечно.

— Отлично. Встретимся там. Я только заскочу в ванную и немного приведу себя в порядок.

— Куин, — неуверенно произнес Кэл. Она обернулась с порога. — Я никогда ни к кому такого не испытывал.

— А вот это уже лучше.

Улыбнувшись, она исчезла в коридоре. Куин знала, что он говорит искренне. По-другому Кэл не умеет. Бедняга, подумала она. Даже не подозревает, что влип.

С севера старое кладбище загораживала густая роща. Кладбище тянулось на восток, к нему вела грунтовая дорога, такая узкая, что на ней едва могли разъехаться две машины. Поблекшая от времени и непогоды табличка указывала, что здесь некогда стояла первая церковь «благочестивых», разрушенная ударом молнии и последующим пожаром 7 июля 1652 года.

Куин уже читала об этом событии, но совсем другое дело — стоять здесь, на ветру и холоде, представляя, как все произошло. На месте церкви потом построили маленькую часовню, которая была повреждена во время Гражданской войны и постепенно разрушилась.

Теперь тут остались только таблички, камни и многолетние сорняки. За низкой каменной оградой начинались могилы. Кое-где виднелись цветы, яркими пятнами выделявшиеся на унылых серых камнях и бурой зимней земле.

— Нужно было принести цветы, — тихо сказала Лейла, разглядывая простое маленькое надгробие с краткой надписью: «ЭНН ХОУКИНС».

— Они ей не нужны, — возразила Сибил. — Могильные плиты и цветы — это все для живых. У мертвых другие заботы.

— Оптимистично.

— Я действительно так думаю. — Сибил пожала плечами. — Мертвым не скучно. Тебе не кажется любопытным, что тут нет дат? Ни даты рождения, ни даты смерти. И надписи тоже нет. У нее было три сына, но они вырезали на могильной плите только имя. Хотя сами похоронены здесь же, вместе с женами и, как мне кажется, с некоторыми из детей. Куда бы ни занесла их жизнь, они вернулись домой и упокоились рядом с Энн.

— Может, знали или верили, что она вернется. Может, Энн рассказала им, что смерть — это не конец. — Куин нахмурилась, вглядываясь в камень. — А может, просто хотели краткости, хотя теперь, после твоих слов, я думаю, что они сделали это намеренно. Ни начала, ни конца. По крайней мере до…

— До этого июля, — закончила Лейла. — Еще одна оптимистичная мысль.

— Ну вот, поскольку настроение у нас поднялось, я немного поснимаю. — Куин достала фотоаппарат. — А вы пока запишите имена. Потом проверим, нет ли среди них прямых…

Попятившись, она споткнулась и с размаху села на землю.

— Ай! Черт. Проклятье. Прямо на синяк, который я заработала сегодня утром. Замечательно.

Лейла бросилась к ней, помогая подняться. Сибил, едва сдерживавшая смех, последовала ее примеру.

— Заткнитесь, — простонала Куин. — Земля тут вся в кочках, и некоторых могильных плит просто не видно. — Она потерла бедро и хмуро посмотрела на надгробие, о которое споткнулась. — Ха. Забавно. Джозеф Блэк, умер в тысяча восемьсот сорок третьем. — Раздражение мгновенно прошло. — Однофамилец. Конечно, у меня распространенная фамилия. Если не учитывать, что этот человек обнаружился именно здесь и что я споткнулась о его могилу.

— Скорее всего, родственник, — согласилась Сибил.

— И родственник Энн? — спросила Лейла.

— Не знаю. — Куин покачала головой. — Кэл составил генеалогическое древо Хоукинсов, и я его видела. Конечно, кое-какие старые записи утеряны, или мы их просто не нашли, но ни он, ни я никак не могли пропустить ветви с моей фамилией. Придется заняться Джо.

Отец ничем не мог ей помочь, но звонок домой растянулся на сорок минут, заполненных семейными сплетнями. Потом Куин позвонила бабушке, которая вспомнила, что ее свекровь упоминала о каком-то родственнике, возможно, двоюродном дедушке или кузене, который родился среди холмов Мэриленда. Или в Вирджинии. Известен он тем, что сбежал с певичкой из салуна, бросив жену с четырьмя детьми и прихватив все семейные сбережения, хранившиеся в жестянке из-под печенья.
— Милый парень, — сделала вывод Куин. — Должно быть, это и есть мой Джо.

Ужином занималась Сибил, и поэтому, решила Куин, у нее остается время для визита в муниципалитет, чтобы попытаться что-нибудь разузнать о Джозефе Блэке. Если он умер здесь, то, возможно, здесь же и родился.

Вернувшись, Куин была рада увидеть дом, наполненный людьми, звуками и вкусными запахами еды. Сибил, верная себе, включила музыку, зажгла свечи, налила вино. Все собрались в кухне и закусывали маринованными оливками. Куин проглотила одну штуку, отобрала у Кэла вино, залпом выпила.

— У меня глаза не красные? — спросила она.

— Пока нет.

— Я почти три часа изучала архивные записи. Думала, мозги расплавятся.

— Джозеф Блэк. — Фокс протянул ей бокал с вином. — Мы в курсе.

— Хорошо — значит, объяснять не нужно. Удалось проследить его корни только до деда, родившегося в тысяча шестьсот семьдесят шестом году. В любом случае это самые ранние записи в местном архиве. Я также исследовала боковые ветви, искала сестер, братьев и других родственников. У него было три сестры, но о них ничего не известно, кроме даты рождения. Тетки, дядья и так далее — тоже ничего. Похоже, в Хоукинс Холлоу людей по фамилии Блэк было не так много.

— В противном случае я бы вспомнил фамилию, — заметил Кэл.

— Непременно. Как бы то ни было, у моей бабушки проснулось любопытство, и она принялась разыскивать старую семейную Библию. Звонила мне на сотовый. Думает, что книга перешла к брату мужа после смерти родителей. Возможно. В любом случае это зацепка.

Ее взгляд остановился на мужчине, прислонившемся к стойке и вертевшем в руке бокал вина.

— Прошу прощения. Вы Гейдж?

— Совершенно верно. Специализируюсь на придорожном сервисе.

Куин с улыбкой посмотрела на Сиб, которая, закатив глаза, принялась доставать из печки ароматный хлеб.

— Судя по виду и запахам, обед готов. Я умираю от голода. Ничто так не возбуждает аппетит, как чтение записей о рождении и смерти Блэков, Роббитов и Кларков.

— Кларков? — Лейла поставила на стол тарелку, которую приготовила для Сибил. — В архиве есть записи о Кларках?

— Да, Альма и Ричард Кларк, насколько я помню. Могу глянуть в своем блокноте. А что?

— Девичья фамилия моей бабушки Кларк. — Лейла вымученно улыбнулась.

— Вероятно, это тоже не совпадение.

— Она еще жива? — мгновенно среагировала Ку-ин. — Ты можешь с ней связаться и…

— Давайте к столу, пока все горячее, — перебила ее Сибил. — У нас еще будет время как следует встряхнуть генеалогические деревья. Но когда я готовлю… — она сунула тарелку с горячим хлебом в руки Гейджа, — все едят.
16

Это должно быть важно, в этом должен быть смысл. Кэл снова и снова убеждал себя, выкраивая время среди рабочего дня и по вечерам, чтобы попытаться найти связь между семьями Хоукинс и Блэк. Что-то новенькое, размышлял он: некая дверь, о существовании которой они не знали, не говоря уже о том, чтобы пытаться войти.

Кэл уговаривал себя, что все заняты чрезвычайно важной и отнимающей много времени работой и именно поэтому последние пару дней они с Куин почти не виделись. Он занят, она занята. Ничего не поделаешь.

Кроме того, пора им немного отдохнуть друг от друга. Немного успокоиться. Как он сказал матери, теперь не время для серьезных отношений, для любви. Потому что, когда люди по-настоящему влюбляются, происходит нечто очень важное, меняющее всю жизнь. А у него и так хватает важных вещей, способных перевернуть жизнь.

Кэл насыпал корм в миску Лэмпа — пес с обычным непоколебимым спокойствием ждал завтрака. Сегодня четверг, поэтому, прежде чем выпустить Лэмпа на утреннюю прогулку, он сунул белье в стиральную машину. Затем, соблюдая утренний ритуал, налил себе первую чашку кофе и достал коробку с крекерами.

Но когда открыл холодильник и протянул руку за молоком, то вдруг вспомнил о Куин. Двухпроцентное молоко, подумал он, качая головой. Может, как раз в эту минуту Куин готовит собственную версию овсяных хлопьев с молоком. Стоит в своей кухне, вдыхает аромат кофе и думает о нем.

Эта мысль показалась ему такой привлекательной, что он протянул руку к телефону, но, услышав шорох у себя спиной, резко повернулся.

— Какой нервный. — Гейдж, открыв буфет, доставал кофейную чашку.

— Нет. Просто не слышал, как ты вошел.

— Ты грезил о женщине.

— Мне есть о чем подумать.

— Особенно о женщине. У тебя все на лице написано, Хоукинс. Взять хотя бы эти задумчивые, как у кокер-спаниеля, глаза.

— Отстань, Тернер.

Гейдж лишь ухмыльнулся в ответ и налил себе кофе.

— И рыболовный крючок в губе. — Он согнул указательный палец и подергал себя за губу. — Это очевидно.

— Ты завидуешь, потому что у тебя давно не было женщины.

— Не спорю. — Гейдж отхлебнул черный кофе и босой ногой погладил бок Лэмпа, полностью сосредоточившегося на подушечках корма. — Она не твой тип.

— Да? — Раздражение поднялось по спине Кэла, словно ящерица. — А какой тип ты называешь моим?

— Точно такой же, как у меня. Не переживать, не задумываться, ни условий, ни обязательств. — Гейдж взял коробку с хлопьями, сунул туда руку. — Она не такая. Умна, уравновешенна, а в заднем кармане у нее большой клубок веревки. И она уже начала обматывать веревку вокруг тебя.

— Ты неисправимый скептик?

— Реалист, — поправил Гейдж, жуя хлопья. — Так мне легче жить. Кстати, мне она нравится.

— Мне тоже. — Кэл забыл о молоке и просто взял горсть хлопьев из своей чашки. — Куин… Она сказала, что любит меня.

— Не теряет времени. А теперь вдруг стала ужасно занятой, и тебе приходится спать одному. Я же говорил, она умна.

— Господи, Гейдж. — Кэл обиделся. Не только за себя, но и за Куин. — Она не такая. Она не манипулирует людьми.

— Ты так говоришь, потому что хорошо ее знаешь.

— Знаю. — От сознания того, что это правда, раздражение прошло. — Точно. Я ее знаю. Вероятно, есть десятки — черт возьми, сотни — вещей, которые мне неизвестны, но я знаю, какая она. Причины я назвать не могу — возможно, дело в том, что мы все связаны. Но знаю, что это так. С самой первой нашей встречи все изменилось. Во всяком случае, для меня. Можешь смеяться, но это правда.

— Наверное, тебе повезло, — помолчав, сказал Гейдж. — И надеюсь, все будет так, как ты хочешь. Я никогда не думал, что у кого-то из нас есть хоть малейший шанс на нормальную жизнь. — Он пожал плечами. — Но не расстроюсь, если ошибался. Кроме того, у тебя действительно крутой вид с этим крючком в губе.

Кэл вытащил из чашки с хлопьями средний палец и показал Гейджу.

— А вот и я, — объявил Фокс, входя на кухню и направляясь прямо к холодильнику за колой. — Что стряслось?

— То, что ты опять таскаешь мою колу, но никогда не пополняешь запас.

— На прошлой неделе я приносил пиво. Кроме того, Гейдж попросил меня приехать утром, а когда я приезжаю утром, то надеюсь найти здесь колу, черт возьми.

— Ты попросил его приехать?

— Да. Знаешь, О'Делл, Кэл влюбился в блондинку.

— Я не говорил, что…

— Попробуй меня удивить. — Фокс открыл банку колы и сделал большой глоток.

— Я никогда не говорил, что в кого-то влюбился.

Фокс перевел взгляд на Кэла.

— Мы знакомы всю жизнь. И я понимаю, что означают эти маленькие сияющие сердечки в твоих глазах. Это круто. Она как будто создана для тебя.

— Гейдж говорит, что это не мой тип, а ты — что она создана для меня.

— Мы оба правы. Куин не принадлежит к тому типу, за которым ты обычно охотился. — Фокс сделал еще глоток, потом отобрал у Гейджа коробку с хлопьями. — Потому что не хотел найти ту, которая тебе подходит. Куин тебе подходит, только все случилось уж очень неожиданно. Вроде засады. Послушай, я встал сегодня на час раньше и приехал сюда перед работой, чтобы обсуждать любовные похождения Кэла?

— Нет, это просто приятное дополнение. Когда я был в Чешской Республике, то раскопал кое-какую информацию. В основном слухи и легенды, которые я в свободное время пытался проверить. Вчера вечером мне позвонил знакомый эксперт, и поэтому я попросил тебя приехать. Возможно, мне удалось идентифицировать нашего Большого Злобного Ублюдка.
Они уселись за кухонным столом с кофе и хлопьями — Фокс в строгом, как положено адвокату, костюме, Гейдж в черной футболке и свободных брюках, Кэл в джинсах и фланелевой рубашке.

Говорили они о демонах.

— Я посетил несколько небольших, затерянных в глуши деревень, — начал Гейдж. — Всегда стараюсь впитать местный колорит, пока готовлю фишки и маркеры для покера.

Кэл знал, что так Гейдж поступает уже на протяжении многих лет. Проверяет любую информацию о чертях, демонах и необъяснимых явлениях. Он всегда возвращался с набором историй, но еще ни одна из них, насколько помнил Кэл, не подходила под их случай.

— Там сохранилась легенда о древнем демоне, который может менять облик. Типичный оборотень, и поначалу я думал, что этим дело и ограничится. Однако речь шла вовсе не о растерзанном горле и серебряных пулях. Это существо охотилось на людей, порабощало, питалось ими — перевод был довольно неточным, и насколько я понял — их сущностью или человеческой природой.

— Как питалось?

— Это тоже не очень понятно… или слишком цветисто, как и положено легенде. Питался не плотью и костями и не с помощью клыков и когтей… Иначе.

Согласно легенде, этот демон, или это существо, завладевает разумом и душой человека, доводит до безумия, заставляет убивать.

— Похоже на наш случай, — решил Фокс.

— Очень похоже, и я решил копнуть поглубже. Задача непростая, потому что в том районе полным-полно подобных историй. Но в одном месте среди холмов, где все напоминало мне родной дом, я наткнулся на это существо. Его зовут Тьмавы. Переводится как «темный». Темный.

Гейдж вспомнил — и остальные тоже — о том, что поднялось из земли у Языческого камня.

— Демон являлся в облике человека, но не был человеком, охотился как волк, но не был волком.

Иногда он принимал облик мальчика, который заманивал женщин и особенно детей в лес. Большинство пропадали навсегда, а те, кто возвращался, сходили с ума. Убивали друг друга, себя, своих соседей.

Гейдж умолк, встал и принес кофейник с кофе.

— Часть сведений я собрал в деревне, а потом познакомился со священником, который направил меня к одному парню, профессору, специалисту по восточноевропейской демонологии. Он позвонил мне вчера вечером. Утверждал, что тот самый демон — он не боялся употреблять это слово — бродил по Европе в течение нескольких веков. За ним, в свою очередь, охотился некто — возможно, другой демон, волшебник или человек, на которого возложена особая миссия. Согласно легенде, после битвы в лесу волшебник был ранен, и демон принял его за мертвого. По мнению профессора Линца, это была его ошибка. Раненого нашел маленький мальчик, и волшебник перед смертью передал ему свою силу.

— И что было дальше? — спросил Фокс.

— Точно никто не знает, в том числе Линц. Легенды гласят, что демон исчез, или ушел, или умер где-то в начале или в середине семнадцатого века.

— Сел на корабль, направляющийся в Новый Свет, — предположил Кэл.

— Возможно. Вполне возможно.

— И мальчик тоже, — продолжал Кэл. — Или мужчина, в которого он превратился, или его потомок. И демон едва не одолел его там. Я видел. Видел мужчину, женщину, каюту. Он стоит, сжимая в руках окровавленный меч и понимая, что почти все мертвы. Он не мог остановить демона и передал свою силу Денту. Дент снова попытался — уже здесь.

— А что он передал нам? — спросил Фокс. — Какую силу? Способность не простужаться и сращивать свои сломанные кости? Какая от этого польза, черт возьми?

— Мы должны быть здоровыми и сильными, чтобы противостоять демону. А еще видения, которые меня посещают — всех нас, только по-разному. — Кэл взъерошил волосы. — Не знаю. Но в этом должен быть какой-то смысл. Три осколка камня. Они должны что-то означать. Мы так и не выяснили.

— А время почти вышло, — заметил Гейдж.

Кэл кивнул.

— Нужно показать камни остальным. Мы дали клятву и поэтому должны прийти к согласию. Хотя в противном случае…

— Ты все равно покажешь свой осколок Куин, — закончил за него Фокс. — Да, наверное, ты прав. Стоит попробовать. А вдруг для того, чтобы камень снова стал целым, нужны все шестеро?

— Или у Языческого камня — что бы там ни произошло — гелиотроп раскололся потому, что его сила ослабла. Исчезла.

— У тебя стакан всегда наполовину пуст, Тернер, — заметил Фокс. — В любом случае попробовать стоит. Согласны?

— Согласен. — Кэл перевел взгляд на Гейджа.

Тот пожал плечами.

— Черт с вами.

Всю дорогу до города Кэл спорил сам с собой. Ему не требовался предлог, чтобы заехать к Куин, — как бы то ни было, они спали друг с другом. Ему не нужна предварительная договоренность или конкретная причина, чтобы постучать в ее дверь и спросить, как дела. Поинтересоваться, что, черт возьми, происходит.

Вне всякого сомнения, последние пару дней, когда ему удавалось дозвониться до нее, ее голос казался расстроенным. И после того как они обнимались на полу его кабинета, Куин ни разу не заглядывала в развлекательный центр.

Хотя сказала, что любит его.

Именно это не давало ему покоя. Как масло в воде или песок в ботинке — аналогий можно найти сколько угодно. Куин сказала, что любит его, а он не ответил: «Я тоже», хотя, по ее утверждению, она и не ждала от него признания. Мужчина, искренне верящий, что слова женщины следует понимать буквально, рискует стать жертвой глубокого заблуждения.

А теперь она его избегает.

У них нет времени на игры, оскорбленные чувства и дурное настроение. На карту поставлены более важные вещи. И именно поэтому, признавал Кэл, ему не следовало прикасаться к ней. Привнося сюда секс, они еще больше усложняли и запутывали дело, которое и без того было сложным и непонятным. Они должны быть рациональными и практичными. И объективными, подумал он, останавливаясь перед арендованным Куин домом. Хладнокровными, рассудительными.

Секс не совместим со всеми этими качествами. По-настоящему классный секс.

По дороге к двери Кэл сунул руки в карманы, затем вытащил одну и постучал. Охватившее его раздражение никак не способствовало объективности и практичности, но ему казалось, что он имеет на него право.

Пока Куин не открыла дверь.

Волосы у нее были влажные. Она стянула их в тонкий хвостик, и Кэл видел, что они еще не успели высохнуть. Он чувствовал запах женского шампуня и мыла, и от этих нежных ароматов у него все перевернулось внутри.

На ней были красные пушистые носки, фланелевые брюки и ярко-розовая футболка с надписью: «Слава богу, что уже пятница. Слава богу, что я женщина».

Кэл подумал, что к этим благодарностям он мог бы добавить свои.

— Привет!

Улыбка Куин и буквально излучаемая ею энергия начисто опровергали предположение, что она грустит.

— Я как раз думала о тебе, заходи. Боже, как холодно. Я устала от зимы. Я собиралась побаловать себя чашкой низкокалорийного шоколада. Хочешь?

— Ну… Нет, не хочу.

— Все равно, пойдем со мной. — Приподнявшись на цыпочки, она крепко поцеловала его, взяла за руку и потащила на кухню. — Сегодня утром я уговорила Лейлу и Сиб пойти со мной в тренажерный зал. Ничего необычного не произошло, если не считать вида Сиб, которая принимала продвинутые позы йоги. Мэтт смотрел во все глаза. Последние пару дней все тихо, ничего сверхъестественного.

Она взяла пакетик с какао-порошком, пару раз похлопала по руке, надорвала и высыпала содержимое в кружку.

— Ты точно не хочешь?

— Нет, рассказывай дальше.

— Тут у нас все кипит, — продолжила Куин, добавляя в кружку воду и двухпроцентное молоко. — Я жду известий о семейной Библии или еще о чем-нибудь, что удастся разузнать моей бабушке. Сегодня или завтра. Тем временем мы нарисовали генеалогические древа, а Лейла пытается вытрясти из родственников сведения о предках.

Она помешала напиток в кружке и поставила в микроволновку.

— Мне пришлось взвалить большую часть работы на них, а самой заканчивать статью для журнала. В конце концов, нужно же платить швейцару, правда? — Куин повернулась к подавшей сигнал микроволновке. — А ты как?
— Скучал по тебе. — Он не собирался этого говорить и никак не ожидал, что именно эти слова первыми сорвутся у него с языка. Затем понял, что сказал то, что думал.

Глаза ее потеплели, уголки чувственного рта дрогнули.

— Приятно слышать. Я тоже по тебе скучала, особенно вчера, когда в час ночи улеглась в свою постель. Холодную, пустую постель.

— Я имею в виду не только секс, Куин. — Откуда этовзялось?

— Я тоже. — Она склонила голову набок, не обращая внимания на сигналы микроволновки. — Я жалела, что тебя нет рядом со мной в конце дня, когда я наконец смогла закончить статью, когда мне хотелось отвлечься от мыслей о делах и о будущем. Тебя что-то беспокоит. Поделишься?

Она повернулась к микроволновке, достала кружку. В эту секунду на пороге кухни появилась Сибил. Куин покачала головой, Сибил попятилась и, не произнеся ни слова, исчезла.

— Сам точно не знаю. — Он снял куртку и бросил на один из стульев, окружавших маленький кофейный столик, которого в прошлый раз тут не было. — Наверное, я обдумывал… после того дня, когда… ты сказала…

— Я сказала, что люблю тебя. И ты испугался, — пришла на помощь Куин. — Таковы мужчины.

— Я не избегал тебя.

— Думаешь… — Она сделала глубокий вдох, потом с шумом выдохнула. — Да, ты очень высокого мнения о себе самом — но не обо мне.

— Нет, просто…

— Я была занята, работала. И я не твоя собственность. Впрочем, как и ты не моя.

— Я совсем другое имел в виду.

— Думаешь, я играю в такие игры? Особенно теперь?

— В этом-то все и дело. Теперь не время для серьезных перемен в личной жизни.

— А когда? — поинтересовалась Куин. — Неужели ты думаешь, что можно поместить личную жизнь в отдельную папку, снабдить ее надписью и положить в ящик письменного стола до лучших времен? Знаешь, я тоже люблю порядок. Мне нужно знать, где что находится, и поэтому я кладу вещи туда, где мне удобно. Но, черт возьми, мысли и чувства не похожи на ключи от машины, Кэл.

— Бесспорно, только…

— А мои чувства и мысли пребывают в таком же беспорядке, как чердак в бабушкином доме. — Куин и не думала успокаиваться. — И мне это нравится. Если бы все было нормально, как обычно, мне, наверное, не нужно было тебе ничего говорить. Думаешь, я первый раз встречаюсь с мужчиной? Я была помолвлена, черт возьми. Я сказала, что люблю тебя, потому… потому что чувства, как мне кажется, важнее всего. Особенно теперь. И очень плохо, если это тебя раздражает.

— А ты не могла бы заткнуться — минут на пять?

— Что? — Прищурившись, Куин пристально посмотрела на него.

— Именно так. На самом деле я просто не знаю, как себя вести, поскольку никогда не позволял себе даже думать, что могу оказаться в таком положении. С мечом, занесенным над моей головой. Я не мог подвергать опасности другую жизнь. Что я могу ей рассказать? Где та граница? Мы — Фокс, Гейдж и я — привыкли скрываться. Говорить самое важное только друг другу.

— Хранить тайны.

— Именно, — подтвердил Кэл. — Совершенно верно. Потому что так безопаснее. Как я мог даже думать о любви, браке, детях? Ребенок и этот кошмар — просто немыслимо.

Взгляд ее прищуренных синих глаз стал холодным как лед.

— Кажется, я не говорила, что собираюсь рожать тебе детей.

— Ты забываешь, с кем говоришь, — тихо ответил он. — Не учитываешь, что перед тобой нормальный парень из нормальной семьи. Такие женятся, воспитывают детей, выплачивают закладную на дом и заводят большую слюнявую собаку. Если я позволю себе влюбиться в женщину, этим все и закончится.

— Спасибо за напоминание.

— Безответственно даже думать об этом.

— Тут я не согласна. Мне кажется, думать об этом, стремиться к этому — все равно что стрелять по птицам в темноте. Хотя, конечно, мы оба имеем право на собственное мнение. Но ты должен понять: признаваясь тебе в любви, я не ждала, что ты наденешь мне на палец кольцо.

— Потому что все это ты уже проходила.

— Да, — кивнула Куин. — И тебе любопытно.

— Какое мне дело? — Черт с ним, подумал Кэл. — Да, любопытно.

— Ладно, все достаточно просто. Я встречалась с Дирком…

— Дирк…

— Заткнись. — Губы Куин дрогнули в улыбке. — Я встречалась с Дирком почти шесть месяцев. Нам было хорошо вместе. Я думала, что готова к новому этапу своей жизни и ответила согласием, когда Дирк попросил моей руки. А через два месяца после помолвки поняла свою ошибку. Я его не любила. Он мне просто нравился. И Дирк меня не любил. Он меня не понимал до конца и поэтому считал, что кольцо на моей руке позволяет ему давать советы относительно моей работы, привычек, одежды и карьеры. И еще куча всяких мелочей, причем действительно несущественных. Но суть в том, что у нас ничего не выходило, и я разорвала помолвку.

Куин еще раз с шумом выдохнула — не очень-то приятно вспоминать о своей большой ошибке. О провале в той области, в которой считала себя докой.

— Он был скорее раздражен, чем расстроен, и я поняла, что правильно сделала, расставшись с ним. Откровенно говоря, сознание своей правоты не очень-то утешало — ведь сначала я ошиблась. Когда я предложила сообщить всем, что это он разорвал помолвку, Дирк, похоже, обрадовался. Я вернула кольцо, мы забрали свои вещи из квартир друг друга и расстались.

— Он заставил тебя страдать.

— Нет, Кэл. — Куин шагнула к нему, погладила по щеке. — Нет. Сама ситуация, а не Дирк. И это еще одно подтверждение, что мы не подходили друг другу. Если ты поклянешься, что никогда не причинишь мне страданий, не разобьешь мое сердце, я тебе не поверю. Ты можешь, способен — и поэтому я знаю, что ты мой. Единственный. — Она обняла его за шею и поцеловала в губы. — И это должно тебя пугать.

— До смерти. — Кэл притянул ее к себе, крепко обнял. — В моей жизни еще не было женщины, из-за которой я бы так мучился.

— Рада слышать.

— Я на это надеялся. — Он прижался щекой к ее макушке. — Как мне хочется остаться на час-другой. — Теперь он поцеловал ее волосы. — Но меня ждут дела — и тебя тоже. Я знал это, когда входил сюда, и использовал как предлог для ссоры.

— Я не боюсь ссор, особенно если после них все проясняется.

Кэл обхватил ее лицо ладонями и нежно поцеловал в губы.

— Твой шоколад остынет.

— Шоколад хорош при любой температуре.

— Кажется, я уже тебе говорил? Я по тебе скучал. Честное слово.

— Думаю, мне удастся выкроить для тебя немного времени в своем плотном графике.

— Сегодня вечером я работаю. Приходи, если хочешь. Преподам тебе еще один урок игры в боулинг.

— Хорошо.

— Куин, нам — всем нам — нужно поговорить. Кое-что обсудить. Причем как можно скорее.

— Обязательно. Кстати, пока ты не ушел. Фокс собирается брать Лейлу на работу?

— Я ему говорил. — Увидев выражение лица Куин, он мысленно выругался. — Напомню еще раз.

— Спасибо.

Оставшись одна, Куин взяла кружку и принялась задумчиво прихлебывать остывший шоколад. Мужчины, подумала она, такие занятные существа. В кухню вошла Сибил.

— Все в порядке?

— Да, спасибо.

— Пожалуйста.

Сибил открыла буфет и достала маленькую жестяную коробочку с жасминным чаем.

— Обсудим или не мое дело?

— Обсудим. Он разволновался, потому что я сказала, что люблю его.

— Раздражение или паника?

— Думаю, всего понемножку. Скорее, беспокойство — никому не нравится иметь дело с тем, что его пугает.

— Да, такие вещи могут испугать.

— И очень сильно. — Сибил налила воду в чайник. — А ты что чувствуешь?

— Это… изумительно. — Куин наконец нашла подходящее слово. — Такое яркое, сверкающее, наполняет тебя энергией, радостью. Знаешь, с Дирком это было… — Она провела в воздухе ровную черту. — А теперь… — Ее рука взметнулась вверх, резко опустилась, потом вновь поднялась. — Вот так. Когда он объясняет мне, что это безумие, когда говорит, что никогда не был в такой ситуации, не позволял себе думать о любви, браке, семье.

— Ого. Обо всем буквально в десяти словах.
— Точно. — Куин взмахнула кружкой. — И он быстро соображает — увидел, что слово «брак» повергло меня в шок. Я только что соскочила с этой дорожки, и вот — бац, она снова у меня под ногами.

— Отсюда и шок. — Сибил помешала чай. — Но мне не кажется, что ты опять жаждешь соскочить.

— Ты меня знаешь. На этот раз я не против. Хочу пойти по этой дорожке вместе с Кэлом, куда бы она ни привела. Ему сейчас нелегко, — тихо прибавила она и сделала еще глоток.

— Тебе тоже, Куин. Но неприятности тебя только украшают.

— Лучше самой шикарной косметики. — На кухне зазвонил телефон, и Куин сняла трубку. — Алло. Здравствуйте, Эсси. Ой. Правда? Нет, это потрясающе. Чудесно. Огромное спасибо. Обязательно. Еще раз спасибо. До свидания. — Она повесила трубку и улыбнулась. — Эсси Хоукинс приглашает нас в местный клуб. Сегодня там пусто. Мы можем удовлетворять свое любопытство, сколько душе угодно.

— Просто замечательно, — сухо заметила Сибил, заваривая чай.

Достав ключ, Сибил открыла главный вход бывшей библиотеки.

— Ну, вот, мы на месте, можно приступать. Одно из самых старых зданий в городе, дом семьи Хоукинс. Но… — Куин включила свет. — В первую очередь нас интересуют укромные местечки. Тайник, о котором забыли.

— На три с половиной столетия, — уточнила Сибил.

— Забудешь на пять минут — потеряешь навсегда. — Поджав губы, Куин огляделась. — Они его модернизировали, если можно так выразиться, потом превратили в библиотеку, а когда построили новое здание, убрали кое-какие новомодные детали. Конечно, дом не вернулся к прежнему состоянию, но все-таки…

Внутри расставили столы и стулья, и кто-то попытался воссоздать атмосферу былых времен — старинные лампы, глиняная посуда и резные безделушки на полках. Куин знала, что здесь проводят собрания различные клубы, например любителей истории и садоводства. Во время выборов тут располагается зал для голосования.

— Каменный камин. Смотрите: прекрасное место для тайника. — Она подошла к камину и принялась выстукивать камни. — И чердак. Эсси сказала, что они использовали его как склад. И до сих пор используют. Там хранятся складные столы, стулья и все такое. Чердак — это настоящий клад.

— Почему в таких домах всегда холодно и мрачно, когда в них никого нет? — Лейла поежилась.

— В этом доме есть мы. Давайте начнем сверху, — предложила Куин, — и будем двигаться вниз.

— Чердак — это настоящий клад, — сказала Сибил двадцать минут спустя. — Из пыли и пауков.

— Могло быть и хуже. — Куин ползала на четвереньках, высматривая неплотно прилегающую половицу.

— А могло и лучше. — Лейла отважно забралась на складной стул, чтобы проверить стропила. — Не понимаю, почему люди считают, что кладовые не нужно регулярно убирать, как и все остальные помещения.

— Когда-то здесь было чисто. Она убирала.

— Кто… — начала Лейла, но Сибил жестом остановила ее и пристально посмотрела на Куин.

— Энн Хоукинс?

— Энн и ее мальчики. Она принесла их домой и поселилась на чердаке. Жила тут с тремя сыновьями. Пока они не выросли и им не выделили комнату внизу. Но она сама осталась здесь. Ей хотелось жить высоко, смотреть из своего окна. Прекрасно понимая, что он не придет, Энн все равно его ждала. Она была счастлива здесь, довольно-таки счастлива. А когда умерла — тоже здесь, — была готова идти дальше.

Куин внезапно села на корточки.

— Боже правый! Это была я?

Сибил присела рядом, пристально вглядываясь в ее лицо.

— Ты нам рассказывала.

— Наверное. — Куин сжала пальцами лоб. — Черт, голова раскалывается. Ломит в висках, как после выпитого залпом ледяного коктейля. Я их видела. Ясно и отчетливо. Что-то вроде ускоренного просмотра. Годы пролетали за секунды. Но я не только видела — чувствовала. У тебя бывает так же или по-другому?

— Довольно часто, — согласилась Сибил.

— Я видела, как она пишет в дневнике, умывает сыновей. Видела ее смеющейся и плачущей. Видела, как она стоит у окна и вглядывается в темноту. Я чувствовала… — Куин прижала руку к сердцу. — Я чувствовала, как она страдает. Это было… жестоко.

— Ты неважно выглядишь. — Лейла тронула ее за плечо. — Давай спустимся, выпьешь воды.

— Наверное. Хорошо. — Она ухватилась за протянутую Лейлой руку и встала. — Может, я попробую еще раз. Вызову это состояние и попробую узнать больше.

— Ты очень бледная, — сказала Лейла. — И рука у тебя холодная как лед.

— Хватит на сегодня, — согласилась Сибил. — Не торопи события.

— Я не видела, где ее дневники. Не знаю, где она их спрятала. Может, не здесь.
Нора Роберс