Декаданс часть 2

Ох, эта женщина жила нежная, 
Но одинокая была, её дочь что рожала ветрено. 
Никогда с ней и не жила, 
Но вся тоска ей поведана.

Боль стала сильной магией, 
Вроде проклятья даже. 
Она видела грехи, 
Всей тайны смысл понимала дважды.

Со стороны обидчика 
И божьего суда, 
Что зеркалит горькая слеза, 
Где чья вина...

Солдат-убийца — несет крест тяжёлого греха, 
Но разве виновен он? 
Или войны закон? 
И виновна ли сама война?

И эта непутевая с пятью незаконными? 
Обречена за что так мелюзга? 
Разве не видит действительно тяжелые времена? 
Держи ты свою ****ь, ни как нельзя!

А она фашистами насилована 
И только ими была любимою. 
И кто виновен — обстоятельства!? 
Ей терпеть все надругательства.

А после она умирала, как дохлая собака, 
Словно жалкая дворняга, 
Её фашистские щенки — 
К ним под пули и легли.

Любого ли солдата Бог простит? 
И в том суду, да кто кого винит? 
Или всё это уродство — власти скотство, 
Когда просто человек не масть ему?

Отвечает старая: 
Я благоразумием скажу, 
Та власть, что кровью не напьётся, 
Тем самодурам, что не имётся, 
И в том солдате, что не живёт человек.

Насиловать и собственное дитя стрелять. 
Действительно ли стоит это объяснять? 
Внутри приказ сейчас: «нельзя рожать», 
Да кто простит такую мать?

Не дай Бог той женщиной вам стать. 
Сама просила бы только сразу расстрелять. 
Зачем им только голодать, 
Но как сказать?

Тот, что выжил, смог капитаном стать, 
Таких женщин множество спасать. 
Не ругать войну и искать вину, 
Благоразумен, благороден и честен ко всему!

Он хранит в себе человека,
Поэтому не лежит на нём столь страшных грех.