Двенадцать братьев

В январь студёный праздник у кормушки.
Приятно глазу, что ни говори.
Со всех концов слетятся на пирушку
В рубиновых жилетках снегири.

Февраль — бродяга вихрем закружит.
И в час, когда он сильно разозлится,
Своим дыханием землю остудит,
Опустошит дороги и станицы.

Лучами солнца всё вокруг залито.
В душе звенит капели перезвон.
И вешний март, племянник родовитый,
На тридцать с лишним дней взойдёт на трон.

А вслед за ним, слегка в пути отставший,
Достав из сумки тушь и акварель,
Холсты волшебной кистью расписавший
Ворвётся хулиганистый апрель.

Чуть позже сонный май — лукавый дрёма,
Оденет в нежный яблоневый цвет
Деревья, что сажал я возле дома
Давным-давно в свои двенадцать лет.

Пылит дорога, слышен скрип колёс,
И радуга повисла над рекою.
Ах, как же здорово в июньский сенокос
Пройтись в лугах звенящею косою!

Чуть сохнут губы в сей июльский день.
Спешит на стан девчонка босонога.
Крадущаяся от телеги тень
Спасительницей станет хоть немного.

У августа особая примета:
Размеренно, всё по календарю
Он каждый год прилежно эстафету
Передаёт по праву сентябрю.

Проворный ветер листьями играет,
Исполнив вольный танец сентября.
И капли те, что по стеклу сбегают,
Напомнят слёзы юного дождя.

Багряной рыжей осени причуды
Октябрь, в один из самых ясных дней,
Со всей любовью к матушке своей
Выводит редкой красоты этюды.

Осиротели рощи и равнины.
Сады уснули, пашни и поля.
В портах своих уснули бригантины.
Уснуло всё к исходу ноября.

Стояли парки в белом серебре.
Декабрь седой, художник по призванию,
Старательно узоры на окне
Выводит, словно мастер рисования.

                ***

Давайте жить с надеждой в чудеса,
Пускать по морю парусник бумажный,
И верить в то, что где-то у костра
Двенадцать братьев встретятся однажды.