Гобелен из грусти соткан

 
   Поцелован золотом дорог,
  Может, зван был, да утеху лет
  Отделяет тоненький порог,
   Что вмурован в душу, как обет...

     Радуга листвой на небосклоне:
    Осень  за холмами уж стоит...
    Где-то разудалая трезвонит!
    О потерях вроде говорит?

    Да, родная, милостью поэта
   Да нетканой веретью полей
   Небо мне рисует силуэты
   Стародавних белых журавлей...

     Глас с небес о чем-то мне глаголет:
    Говорит, синицу, мол, возьми...
    Но душа не ведает покоя!
    Без любви проходят мои дни...

       Впрочем -- как всегда, на склонах рая
      Запрещают сердцу тосковать;
      И -- грядущей осенью играю,
       Как мячом... Пора уж подавать

    Тот коронный, с умыслом удар;
    Ноне  растревожит сердце злое...
    Отгорел давно уже пожар;
    Отзвучало время золотое...

      Я погиб, наверно. Но печаль
     Не коснется глаз. И не поранит!
     Тайны скроет прошлого вуаль...
     Встану снова завтра утром ранним:

       Сяду на каурого впотьмах,
      Да помчимся на небо опять:
      Небо стынет льдинками в глазах:
      Рыцаря червонного распять

        Не сумели. Хоть и тщились дюже...
       Не загнали в угол, не сожгли:
       Буду снова пепел лет утюжить
       На просторах Матушки-Земли...

        Да не дань скупою горькой кровью,
       Да не ночь безмолвного родства...
       Господи, прошу, уж приготовь мне
       Три зеницы в око волшебства!

         Первая зеница -- вход в юдоли,
        Где вся память прошлого живет;
         Не сбылося. Не сложилась доля.
         Прерван на рассвете мой полет...

       Ан зеница втора на закате:
     Глянуть бы, да боязно чуток...
      Говорил мне Бог: наверно, хватит?
      Видишь, заалелся вновь Восток?...

       Третию зеницу не в распятье,
      Не крестом о горб надорвалось...
      Дни мои -- не праздничное платье:
       Дни мои, чтоб легче тем жилось,

        Кто не чаял в прозе и распутье
       Грезы своей юности. А боль
       Очищает душу от лоскутьев
       Грязи. И -- давать любовь

          Пусть не доблесть, но пускай -- отрада...
         Знаки сердца ночью ворожат
         О судьбе. О счастье. А награда
          Мне уж неважна. Я -- солдат

        Той могучей рати, что в темницах
       Духом возросла, а не в полях!..
        И -- покой, конечно, снова снится:
        И -- мечтаю вновь о журавлях...
       
      Как бы славно птицею лететь
     В пажитях лазоревых небес!
     Правда, больше незачем гореть...
     Заколдован пламенный тот лес,
      
        О котором в юности мечтали
       Девы непорочные мои.
       Сердце уж давно -- прочнее стали...
       Пусть ликуют где-то журавли

          О заре в то памятное лето,
        Где пути надежд пересеклись.
        Жду, но не дождусь уже ответа...
        Да и те, наверно, заждались,

          Что стоят в алтарном камне Храма,
          Стражниками Ночи -- на века!...
          Небеса не пишут телеграммы
           Тем, кто жил без веры... Сон-Река

       Укрывает память  пеленою
       От всего. Так надо. Уж поверь!
       Мне брести вновь каменной стеною
       Без надежды, что найду я дверь

         В мир добра и лета. Путь один:
        Пусть века займет он, не спешу...
        В полумраке памятных  картин
        Я живу. И может быть, дышу.