Стою... Смотрю, - как проплывает труп мой

Стою… смотрю, - как проплывает труп мой:
синайский плот не выловил душой.
Сабвейской ночью, по рукам опутан, -
совсем чуть-чуть до трапа не дошёл.

Казалось, всё - рассчитано до мили:
ещё рывок - и свет бил бы в глаза…
Но что-то вдруг, - как будто б подменили… -
пройдя туннель, ты понял, что сказал…

Он где-то там - ещё в желаньях славы,
седых софитов, скудных попурри.
А этот труп - республику возглавил!
От головешки Данте прикурил…

Идёт не слыша, как ступают ноги;
и как-то видит, вне пустых глазниц.
В миру бы мог растлиться, как Ставрогин…
Но вот попробуй нынче оглянись!

Каких ещё пещер ты не изведал?
Что не срослось в прославленном году,
когда ты вышел, сквозь попытки ветра,
свой oversize до паруса раздуть?

Что есть в тебе, что стало очевидным:
как ни ступай по вздыбленным валам,
то, что ты смог - как под копирку выдал,
а к двум из трёх - напрасно ревновал.

Есть потолок в витийствах по предмету,
и есть простор - как кары избежать, -
когда Господь в заглавиях приметил,
как загребать ты начал чей-то жар.

Спрос с просторуких! Оглашенным впору б!
Купи на вынос вязаный до пят…
До той поры ж, как окунаться в прорубь -
пусть в свежий череп сдуру не вопят.

Вот выйду сам - под звёзды на дорогу.
Тогда и слушай, чей тростник примял.
И, если сможешь, можешь мех потрогать,
согнув подкову, двинуть в «PREMIAL»