Пятками на битом стекле

Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, —
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная —
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился — доселе не верится —
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти, разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное — это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда —
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. «Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся».
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
1997  Борис Рыжий

Он был из тех, кто смело погружал себя в мир и  робко, но  настойчиво пытался вместить Вселенную в себя.
Но , видимо, последнее занятие - опасная затея, с явственным привкусом тёплого пива, свалок памяти и суицидальности...
И всё таки он успел перекинуть мостик преемстваенности от золотого века Пушкина и Аполлона Григорьева, через  серебряный век Мандельштама, к уродливому менто-уркоганскому веку биомассы , сидящей на корточках.

"Рыжий, рыжий", - кричала публика,
В клоуна тыча пальцОм в партере,
А он, в ощущеньях нуля от бублика,
ПЕтлю намыливал в "Англетере"

И по-шукшински писал размашисто,
Пил с алкашами портвейн, как Шпаликов
И между строк светилось - "Вашество"*
Скрипом крахмальным, подшитых валенок

В землю вгрызался учёным мужем,
Перелопачивал тонны грунта,
Всхлипывал нервно нежнейшим суженым
Топал нелепо в громоздких унтах

Пел, как выблёвывал, злые строки,
Нежностью рот промокал Тарковским**
И если отроки плыли в пророки -
Тужился смертью, как Маяковский...

*Вашество - шутливое (ёрническое) или подражательное (при быстрой речи) сокращение от Ваше  высочество, сиятельство и т.д.
**Речь о поэте  Арсении Тарковском