Братья по крови

7, 8
Кэл исполнял привычный ритуал «передачи дел» отцу – именно так он это называл. Утренние и дневные тренировки команд закончились, никакой вечеринки или торжества сегодня не намечалось, и поэтому все дорожки были свободными, за исключением первой, где играла парочка ветеранов.

Зал видеоигр переполнен, как это всегда бывает между окончанием уроков в школе и ужином. Но за школьниками присматривал Кай Хадсон, а пост у входа занимала Холли Лаппинс. Гриль-бар и стойку с газированной водой, горячее время для которых наступит через час, обслуживали Джейк и Сара.

Все находились на своих местах, и Кэл, прежде чем идти домой, мог посидеть с отцом за стойкой бара и выпить чашечку кофе; вечером за развлекательным центром будет приглядывать отец.

Им не обязательно разговаривать. Отец вообще был молчуном. Нет, нельзя сказать, что Джим Хоукинс не любил общаться с людьми. Многолюдная толпа ему нравилась не меньше, чем одиночество; он помнил имена, лица и мог поддержать разговор практически на любую тему, включая политику и религию. Умение не раздражать собеседника Кэл считал одним из главных достоинств отца.

Его песочные волосы за последние несколько лет совсем поседели, превратившись в серебристые; стригся он каждые две недели у местного парикмахера. Отец Кэла редко менял свой повседневный наряд – брюки защитного цвета, туристические ботинки и плотная хлопчатобумажная рубашка.

Кое-кто посчитал бы Джима Хоукинса обыкновенным или даже скучным. Кэл называл его надежным.

– В этом месяце дела пока идут неплохо, – сказал Джим, привычно растягивая слова. Кофе он пил некрепкий и сладкий, по настоянию жены ограничивая потребление кофеина после шести вечера. – При такой погоде не знаешь, как поведут себя люди: забьются в норы или, наоборот, им надоест сидеть взаперти и они будут готовы отправиться куда угодно, лишь бы выйти из дома.

– Февральское спецпредложение из трех игр – хорошая идея.

– Время от времени мне в голову приходят удачные мысли. – Джим улыбнулся, и вокруг его глаз собрались морщинки. – Тебе тоже. Мама хочет, чтобы ты пришел к нам поужинать.

– Конечно. Я ей позвоню.

– Вчера получил письмо от Джен.

– Как она?

– Нормально – хвастается, что в Сан-Диего тепло. Рози учится сама писать письма, а у малыша прорезался очередной зуб. Джен обещает прислать фотографии.

Кэл задумчиво слушал.

– Вам с мамой нужно еще раз туда съездить.

– Возможно – через месяц или два. В воскресенье мы собираемся в Балтимор, хотим повидать Марти и его потомство. Сегодня видел твою прабабку. Она сказала, что очень мило поболтала с той писательницей, что приехала к нам в город.

– Она разговаривала с Куин?

– В библиотеке. Девушка ей нравится. И идея написать книгу тоже.

– А тебе?

Джим покачал головой и задумался, наблюдая, как Сара наливает кока-колу двум подросткам, решившим отдохнуть от видеоигр.

– Не знаю, что и думать, Кэл, – честное слово. Я спрашиваю себя, какая польза от того, что кто-то – причем посторонний – напишет обо всем этом, а люди прочтут. Все равно в следующий раз все будет по-другому…

– Папа…

– Да, я знаю, что не прав, скорее всего, не прав.

Джим прислушался к голосам подростков, доносившихся с другого конца стойки; ребята шутили и задирали друг друга. Он знает этих мальчишек. Знает их родителей. А если жизнь и дальше будет идти своим чередом, то однажды познакомится с их женами и детьми.

Разве когда-то он точно так же не смеялся с друзьями? Разве его собственные дети не приходили сюда? Теперь дочери выросли, вышли замуж, и у них собственные семьи. А сын, взрослый мужчина, сидит напротив и смотрит печальным взглядом, обдумывая проблемы настолько серьезные, что разум отказывается их понимать.

– Ты должен быть готов к тому, что все повторится, – продолжал Джим. – Но для большинства из нас прошлое словно окутывает туман, и мы почти не помним, что произошло. К тебе это не относится, я знаю. Ты все видишь четко, хотя я и врагу такого бы не пожелал. Скажу так: если ты считаешь, что эта писательница поможет найти ответ, я на твоей стороне.

– Пока не знаю. Не определился.

– Определишься. Ладно. Пойду посмотрю, как там Кай. Скоро появятся вечерние посетители. И хочу перекусить, пока они не пришли.

Он отодвинулся от стойки бара и не спеша огляделся. Джим слышал эхо своего детства, голоса собственных детей. Видел еще по-юношески неуклюжего сына, сидевшего у стойки с двумя мальчиками, которые – Джим знал – были ему как братья.

– У нас тут очень хорошо, Кэл. Чтобы так все и оставалось, стоит потрудиться. За это стоит бороться.

Похлопав Кэла по плечу, он удалился.

Отец имел в виду не только клуб. Весь город. Но Кэл боялся: на этот раз предотвратить катастрофу будет чертовски трудно.

Он отправился прямо домой; снег, скрывавший кусты и камни, почти растаял. Кэлу хотелось разыскать Куин и выпытать, что рассказала ей прабабка. Нет, лучше подождать, решил он, позвякивая ключами. Подождать до завтра, когда они отправятся к Языческому камню.

Кэл бросил взгляд в сторону леса, где среди деревьев еще лежали сугробы; тропинка будет грязной от растаявшего снега.

Может, оно там собирается с силами? Может, нашло способ нанести удар, не дожидаясь Седмицы? Не исключено, не исключено. Но не сегодня. Сегодня Кэл ничего не чувствовал. А инстинкт его никогда не подводил.

Тем не менее, переступив порог и включив свет, рассеявший вечерний сумрак, он почувствовал себя в большей безопасности.

Пройдя через весь дом, Кэл открыл дверь черного хода и свистнул.

Лэмп, как всегда, не торопился. И все же пес выбрался из будки и даже потратил часть сил на несколько взмахов хвостом, а затем побрел через двор к ступенькам веранды.

Тяжело вздохнув, он вскарабкался по ступенькам и всем телом прижался к хозяину.

Вот она, любовь, подумал Кэл. В переводе с собачьего языка это означает: «Добро пожаловать домой! Как дела?»

Присев на корточки, Кэл погладил пса, взъерошил густой мех, почесал за ушами; Лэмп преданно смотрел ему в глаза.

– Как жизнь? Все свои дела переделал? Не возражаешь, если мы выпьем пива?

Они вместе вошли в дом. Лэмп сидел и вежливо ждал, пока хозяин наполнит собачью миску кормом из пакета, хотя Кэл подозревал, что хорошие манеры пса объясняются прежде всего ленью. Когда миска оказалась перед носом Лэмпа, тот принялся за еду, не торопясь и полностью сосредоточившись на своем занятии.

Кэл достал из холодильника банку пива, открыл и, облокотившись на стол, сделал первый большой глоток, возвещавший об окончании рабочего дня.

– У меня серьезная проблема, Лэмп. Не знаю, что думать и что делать. Может, нужно было помешать Куин приехать сюда? Не уверен, что смог бы, – она, похоже, человек целеустремленный. Но можно попробовать вести себя по-другому. Например, высмеять ее или нагородить всякой чуши, чтобы все выглядело фальшивкой. Но я не стал увиливать, и теперь непонятно, чем все закончится.

Он услышал, как открылась входная дверь. Потом послышался голос Фокса:

– Эй!

Фокс принес порцию жареных цыплят и большой белый пакет, в который обычно упаковывают еду навынос.

– Вот тебе курица и картошка. Хочу пива.

Поставив еду на стол, он достал пиво.

– Твое приглашение прозвучало неожиданно. У меня сегодня такое классное свидание наклевывалось.

– У тебя уже два месяца наклевывается классное свидание.

– Откладывал удовольствие. – Глотнув пива, Фокс стянул с себя куртку и бросил на стул. – Что случилось?

– За едой расскажу.

Мать все уши ему прожужжала об одиноких мужчинах, которые пользуются одноразовой посудой, и поэтому Кэл достал две бледно-голубые керамические тарелки. Они принялись за жареных цыплят и картошку – вместе с Лэмпом, для которого лучше еды была только еда и который выпрашивал жареную курицу, тыкаясь в колени Кэла или Фокса.

Кэл рассказал другу обо всем: о стене огня, о сне Куин и о разговоре писательницы с его прабабкой.

– Для февраля месяца этот ублюдок появляется слишком часто, – задумчиво произнес Фокс. – Раньше такого не было. Ты сегодня ночью видел сон?

– Да.

– Я тоже. В моем повторялись события первого лета. Только теперь все происходило не в школе и в здании находилась не только мисс Листер. Там были все. – Он провел рукой по лицу и жадно глотнул пиво. – Все жители города, твоя семья и моя. Заперты внутри горящего здания, бьются в оконные стекла, кричат. – Фокс протянул Лэмпу очередной кусочек курицы; глаза его были такими же темными и печальными, как у собаки. – Слава богу, этого не случилось. Но очень похоже. Ты же знаешь, все может произойти.

– Да, – выдохнул Кэл. – Я знаю, как это бывает. Мне приснилось то же самое лето. Мы ехали на велосипедах по городу, обычной дорогой. Все дома сожжены, стекла разбиты, машины покорежены и дымятся. Везде разбросаны тела.

– Этому не бывать, – повторил Фокс. – Нам уже не десять лет, и мы не допустим, чтобы это случилось.

– Я спрашивал себя, Фокс: сколько еще мы продержимся? Как долго нам удастся его останавливать? Один или два раза? Три? Сколько раз еще нам придется наблюдать, как меняются знакомые люди? Сходят с ума, становятся злобными? Причиняют страдания себе и другим?

– Сколько нужно.

Кэл отодвинул тарелку.

– Так не пойдет.

– Больше мы ничего не можем сделать.

– Похоже на вирус, инфекцию, которая передается от одного человека к другому. Где же противоядие, черт возьми?

– Но ведь заболевают не все, – напомнил Фокс. – И на это должна быть причина.

– Нам ее не найти.

– Да, и, возможно, поэтому ты прав. Нужен взгляд со стороны, кто-то чужой, нужна объективность, которой у нас нет. Ты собираешься завтра отвести Куин к камню?

– Она пойдет туда в любом случае. Так что лучше быть рядом.

– Я тебе нужен? Могу перенести дела.

– Сам справлюсь. Должен справиться.

Куин изучала меню в почти пустом обеденном зале гостиницы. Она задумалась, не взять ли еду с собой в номер и поужинать, не отрываясь от ноутбука, но решила, что не стоит – такие вещи легко входят в привычку. Кроме того, если собираешься писать книгу о городе, нужно почувствовать его атмосферу, что никак не получится, если запереться в своем милом номере с холодным сэндвичем и компьютером.

Ей захотелось выпить бокал вина, холодного, бодрящего. Винный погреб гостиницы оказался неожиданно дорогим, но целая бутылка ей не нужна. Нахмурившись, Куин изучала подходящие варианты, когда в зал вошла мисс Потрясающая Красная Сумка.

Переоделась в черные брюки, отметила Куин, и тонкий кашемировый свитер, двуслойный, бледно-голубой на темно-синем. И великолепная стрижка – прямые волосы, спускавшиеся чуть ниже скул. Она сама с такой прической выглядела бы неаккуратной, но у брюнетки был свежий и стильный вид.

Куин задумалась: может, попробовать привлечь внимание Красной Сумки, махнуть ей рукой? В конце концов, люди не любят ужинать в одиночестве. А потом выпытать у соседки по столу действительно важные вещи. Например, где продают такие классные сумки.

Куин улыбнулась и в то же мгновение увидела его.

Оно скользило по блестящим доскам дубового пола, оставляя за собой жуткий кровавый след. Сначала Куин подумала, что это змея, потом – что слизень, а потом вообще перестала думать – оно поднялось по ножке стола, за которым сидела симпатичная юная пара, наслаждаясь коктейлями при свечах.

Толстое, как автомобильная шина, черное, в красных пятнах тело, извиваясь, ползло по столу, оставляя на белоснежной скатерти отвратительный след, а юная пара продолжала смеяться и флиртовать.

К столику приблизилась официантка, пройдя по пятну на полу, и поставила заказанные молодыми людьми закуски.

Куин была готова поклясться, что стол заскрипел от веса этой гадины.

Глаза существа смотрели прямо на нее, и это были глаза мальчика, горящие красным огнем и почему-то удивленные. Затем оно сползло вниз по свисающему краю скатерти и устремилось к брюнетке.

Женщина замерла; лицо ее стало белым как мел. Куин вскочила и, не обращая внимания на удивленный взгляд официантки, перепрыгнула через отвратительный след на полу. Потом подхватила брюнетку под локоть и вытолкнула из обеденной залы.

– Вы тоже видели, – шепотом сказала Куин. – Вы тоже видели эту штуку. Идемте отсюда.

– Что? Что? – Брюнетка растерянно оглядывалась, вместе с Куин направляясь к двери. – Вы видели?

– Скользкое, красноглазое, гадкое. Господи Иисусе. – На крыльце гостиницы Куин жадно вдыхала холодный февральский воздух. – Они его не видели, в отличие от вас. И я видела. Почему? Будь я проклята, если знаю, но, кажется, догадываюсь, кто нам может все объяснить. Вон моя машина. Поехали. Просто поехали со мной.

Брюнетка не проронила ни слова, пока они не оказались в машине и Куин не отъехала от тротуара.

– Кто вы такая, черт возьми?

– Куин. Куин Блэк. Пишу книги, в основном о призраках. Которых в этом городе хоть отбавляй. А вы?

– Лейла Дарнелл. Что тут происходит?

– Именно это я и собираюсь выяснить. Не знаю, подходит ли эта фраза в данных обстоятельствах, но – рада познакомиться.

– Я тоже. Куда мы едем?

– К источнику информации, по крайней мере, одному из них. – Куин оглянулась. Лицо Лейлы все еще оставалось бледным и расстроенным. Но разве можно ее в этом винить? – Что вы делаете в Хоукинс Холлоу?

– Если бы я знала, черт возьми. Но, похоже, уже решила сократить визит.

– Понимаю. Кстати, красивая сумка.

– Спасибо. – На губах Лейлы мелькнула слабая улыбка.

– Почти приехали. Ладно, если вы не знаете, зачем приехали, скажите хотя бы, откуда вы.

– Из Нью-Йорка.

– Я так и подумала. Вам там нравится?

– Ну… – Лейла расчесала пальцами волосы и оглянулась. – В основном. Я заведую бутиком в Сохо. Заведовала. Заведую. Уже сама не понимаю.

Почти приехали, мысленно повторила Куин. Спокойствие.

– Готова поспорить, вам положены скидки.

– Точно, это одно из дополнительных преимуществ. Вы раньше видели нечто подобное? Вроде той штуки?

– Да. А вы?

– Только не наяву. Я еще не сошла с ума, – заявила Лейла. – Или сошла, вместе с вами.

– Мы в своем уме. Правда, так утверждают все безумцы, и вам придется поверить мне на слово. – Куин свернула на подъездную дорожку, проехала по мосту и направила машину к дому Кэла, где – слава богу – в окнах горел свет.

– Чей это дом? – Лейла схватилась за спинку переднего сиденья. – Кто здесь живет?

– Калеб Хоукинс. Его предки основали город. Ему можно доверять. Он знает, что мы видели.

– Откуда?

– История очень длинная, с множеством белых пятен. А теперь вы думаете: что я делаю в машине незнакомого человека, который уговаривает меня войти в дом, стоящий в лесной глуши?

Лейла крепко стиснула короткую ручку своей сумки, словно собиралась использовать ее как оружие.

– Эта мысль приходила мне в голову.

– Инстинкт заставил вас сесть ко мне в машину, Лейла. Может, подчинитесь ему и решитесь на следующий шаг? Кроме того, тут холодно. Мы не захватили с собой куртки.

– Ладно, ладно, – сделав глубокий вдох, Лейла открыла дверцу машины и вслед за Куин пошла к дому. – Красивое место. Если любишь уединенные дома в лесу.

– Культурный шок для жителя Нью-Йорка.

– Я выросла в Алтуне, штат Пенсильвания.

– Серьезно? А я из Филадельфии. Практически соседи. – Куин отрывисто постучала, потом просто открыла дверь и позвала: – Кэл!

Они уже были на середине гостиной, когда появился Хоукинс.

– Куин? Что случилось? – Он заметил Лейлу. – Привет. Что случилось?

– Кто тут? – спросила Куин. – Я видела на дорожке еще одну машину.

– Фокс. В чем дело?

– Вопрос на засыпку. – Она принюхалась. – Кажется, запах курицы? Мы с Лейлой – это Лейла Дарнелл; Лейла, Кэл Хоукинс – не ужинали.

Не обращая внимания на Кэла, Куин направилась на кухню.

– Простите за неожиданное вторжение, – пробормотала Лейла. У нее в голове мелькнула мысль, что он не похож на серийного убийцу. Хотя откуда ей знать? – Я не понимаю, что происходит и зачем я здесь. Последние несколько дней совсем сбили меня с толку.

– Ничего страшного. Пойдемте.

Куин уже держала в руке куриную ножку и пила пиво из банки Кэла.

– Лейла Дарнелл. Фокс О’Делл. Вообще-то я не настроена на пиво, – заявила она Кэлу. – Собиралась заказать вино, когда нас с Лейлой бесцеремонно прервали. Вино найдется?

– Да, конечно.

– Приличное? Если разливное или в картонной упаковке, то лучше пиво.

– У меня есть отличное вино. – Кэл достал тарелку и придвинул к ней. – Возьмите.

– В таких вещах он педант. – Фокс встал и выдвинул еще один стул. – Лейла… у вас немного расстроенный вид. Может, присядете?

Маловероятно, что безумные убийцы будут сидеть на такой симпатичной кухне, грызть куриные ножки и выбирать между вином и пивом.

– Почему бы и нет? Наверное, я все равно нахожусь в другом месте. – Лейла села и уронила голову на руки. – В комнате с мягкими стенами, а все это мне только кажется.

– Что именно? – спросил Фокс.

– Давайте я расскажу, – предложила Куин и посмотрела на Лейлу. – А потом вы, если захотите, поведаете о том, что привело вас сюда.

– Отлично. Согласна.

– Лейла поселилась в гостинице сегодня утром. Она из Нью-Йорка. Несколько минут назад я сидела в обеденном зале, намереваясь заказать зеленый салат, пикшу и бокал белого вина. Лейла только вошла – наверное, хотела поужинать. Кстати, я все равно собиралась пригласить вас за свой столик.

– Да? Очень мило.

– Но прежде чем я успела сказать хоть слово, появилось нечто, похожее на слизня, фута четыре длиной, а толщиной больше, чем бедро моей тети Кристины. Оно проползло через зал и забралось на стол, за которым сидела и флиртовала парочка, потом снова соскользнуло на пол, оставляя за собой след с каким-то странным запахом. Лейла тоже видела эту штуку.

– Оно смотрело на меня. Прямо на меня, – прошептала Лейла.

– Не жалейте вина, Кэл. – Куин шагнула к Лейле и погладила ее по плечу. – Эту штуку видели только мы. Мне расхотелось ужинать в гостинице; думаю, Лейле тоже. Мы ушли, и теперь я грызу куриную ножку, забыв о дневной норме калорий.

– Вы ужасно… несерьезны. Спасибо. – Лейла взяла из рук Кэла вино и залпом выпила полбокала.

– Вовсе нет. Просто защитный механизм. Вот почему мы здесь, и я хочу знать, видели ли вы нечто подобное?

Все умолкли. Кэл взял банку пива, сделал глоток.

– Мы много чего видели. Но важнее понять, во-первых, почему их видели вы, и, во-вторых, почему вы видите их теперь.

– У меня есть предположение.

Кэл повернулся к Фоксу.

– Да?

– Ты сам говорил, что должна существовать какая-то связь с Куин, чтобы она видела его, видела сны…

– Сны. – Лейла вскинула голову. – У вас были сны?

– И у вас, наверное, тоже, – продолжал Фокс. – Значит, Лейла тоже связана с этим. Для выяснения природы этой связи потребуется время, и пока разумнее ограничиться предположением, что связь есть, и попытаться оценить последствия. Возможно, эта связь, а также присутствие Куин и Лейлы в Холлоу, особенно на седьмой год, является своего рода катализатором потусторонней энергии? Способствует ее проявлению?

– Неплохо, – заметил Кэл.

– Я бы сказала, очень даже неплохо. – Куин вскинула голову и задумалась. – Энергия. Большинство паранормальных явлений обусловлены энергией. Энергией… этого существа или существ, а также действиями, эмоциями и психической энергией людей, скажем так, попавших в сферу влияния. И можно предположить, что энергия накапливается со временем, ее уровень повышается за счет подпитки, и она обретает способность прорваться в реальный мир, в какой-то степени преодолеть обычные временные рамки.

– Ради всего святого, о чем вы? – воскликнула Лейла.

– Мы еще к этому вернемся, обещаю. – Куин лучезарно улыбнулась. – Съешьте что-нибудь, успокойте нервы.

– Похоже, я надолго лишилась аппетита.

– Мистер Слизняк прополз прямо по хлебнице, – пояснила Куин. – Он был очень большим. Мне, к сожалению, ничто не способно испортить аппетит. – Она подхватила два остывших ломтика жареной картошки. – Итак, если мы будем следовать теории Фокса, то где здесь противоречие? Добро и зло, белое и черное. Все мои исследования указывают, что у медали должны быть две стороны.

– Возможно, оно еще не проявилось.

– Или вы двое связаны с тьмой, а не со светом, – прибавил Кэл.

Куин, прищурившись, посмотрела на него, и между ресницами у нее что-то блеснуло.

– Обидно, но возразить нечего. Разве что это противоречит логике: если мы выступаем на стороне темных сил, почему эти силы пытаются испугать нас до смерти?

– Резонно, – признал Кэл.

– Ничего не понимаю, – сказала Лейла.

– Сейчас объясню, – кивнула Куин.

– Только серьезно.

– Суть такова. В лесу рядом с городом есть место под названием Языческий камень. Там произошли всякие ужасы. Боги, демоны, кровь, смерть, пожар. У меня есть пара книг на эту тему – можете прочесть. Прошли столетия, и по какой-то причине неведомая сила снова проснулась. С тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года каждые семь лет в течение семи июльских ночей она вырывается на свободу. Злобная, уродливая и могущественная. У нас с вами что-то вроде предварительного просмотра.

Не отрывая взгляда от Куин, Лейла протянула опустевший бокал.

– Почему я об этом не знаю? И о городе тоже?

– Книги, статьи, репортажи – все было, но большая их часть посвящена таким навязчивым идеям, как инопланетяне или снежный человек, – пояснила Куин. – Я еще не встречала ни одного серьезного и глубокого исследования. И я намерена провести его сама.

– Хорошо. Допустим, я поверила и уже не считаю все это грандиозной галлюцинацией. Но при чем здесь вы? – Она повернулась к Фоксу и Кэлу. – Какое вы имеете к этому отношение?

– Потому что именно мы освободили эту силу, – ответил Фокс. – Кэл, я и еще один наш друг, в данный момент отсутствующий. Двадцать один год назад – в июле исполнится.

– Но вы же были детьми. Вам было…

– Десять, – подтвердил Кэл. – Мы родились в один день. И началось все в наш день рождения. А вы? Расскажите о себе. Зачем вы приехали?

– Справедливо. – Лейла пригубила вино из бокала. Она уже немного успокоилась – то ли от вина, то ли от ярко освещенной кухни, где под столом мирно похрапывала собака, то ли просто от того, что эти незнакомые люди выслушают ее и, скорее всего, поверят.

– Последние несколько ночей мне снились сны. Кошмары. Просто ужас. Иногда я просыпалась в своей постели, а иногда в дверях квартиры, из которой пыталась выскочить. Вы говорили о крови и огне. И то и другое присутствовало в моих снах – и еще что-то вроде алтаря на лесной поляне. Думаю, это камень. И вода. Черная вода. Я в ней тонула. В старших классах я была капитаном школьной команды пловцов – но все равно тонула.

Она передернула плечами и вздохнула.

– Я боялась спать. Но и наяву мне чудились голоса. На работе, дома, в химчистке, по дороге домой – голоса буквально заполняли мою голову. Я решила, что у меня нервный срыв. Но с чего бы? Потом подумала об опухоли мозга. Я даже собиралась записаться на прием к врачу. А прошлой ночью приняла снотворное. Надеялась, что лекарство поможет. Но кошмары не исчезли, и во сне в моей постели кто-то был.

Ее дыхание стало прерывистым.

– На самом деле не в моей постели, а в чужой. Маленькая комната, маленькая душная комната с крошечным окном. Я была кем-то другим. Не могу это объяснить.

– У вас отлично получается, – подбодрила ее Куин.

– Все происходило со мной, но я превратилась в кого-то другого. Длинные волосы, и тело… тело изменилось. На мне была длинная ночная рубашка. Я поняла это потому, что оно… оно задрало рубашку. Оно было холодным. Очень холодным. Я не могла кричать, не могла сопротивляться… даже когда оно насиловало меня. Оно было внутри меня, но я ничего не видела, не могла пошевелиться. Я все чувствовала, словно это происходило наяву, но не могла его остановить.

Лейла не замечала своих слез, пока Фокс не протянул ей салфетку.

– Спасибо. Потом все закончилось, и оно исчезло – остался только голос. На этот раз всего один голос, ласковый, согревающий, прогоняющий боль. Он сказал: «Хоукинс Холлоу».

– Вас изнасиловали, Лейла? – Голос Фокса был еле слышен. – Проснувшись, вы не обнаружили признаков изнасилования?

– Нет. – Крепко сжав губы, она смотрела ему прямо в лицо. Его глаза теперь отливали золотом и были полны сочувствия. – Я проснулась в собственной постели и заставила себя… посмотреть. Ничего. Мне было больно, и поэтому должны были остаться следы. Синяки. Ничего. Это произошло ранним утром, около четырех, и меня преследовала навязчивая мысль: «Хоукинс Холлоу». Тогда я собрала вещи, заказала такси в аэропорт и взяла там машину напрокат. И приехала сюда. Впервые в жизни.

Умолкнув, она посмотрела на Куин, затем на Кэла.

– По-моему, мне никогда не приходилось слышать о Хоукинс Холлоу, но я откуда-то знала, по каким дорогам ехать. Знала, как добраться до города и где находится гостиница. Приехала утром, сняла номер, поднялась к себе и проспала мертвым сном почти до шести вечера. А когда вошла в обеденный зал и увидела ту штуку, то подумала, что все еще сплю. Очередной кошмар.

– Удивительно, как вы еще не бросились бежать, – заметила Куин.

Лейла остановила на ней усталый взгляд.

– Куда?

– Итак. – Куин погладила плечо Лейлы. – Полагаю, нам не следует ничего скрывать друг от друга. Никаких тайн. Вам это не нравится, – она кивнула, указывая на Кэла. – Но думаю, придется привыкнуть.

– Ваш опыт ограничен несколькими днями, а мы с Фоксом живем с этим много лет. Живем в нем. А вам, Блонди, еще рановато нацеплять жетон и называть себя капитаном.

– Двадцать один год, конечно, дает вам определенные преимущества. Но насколько мне известно, за это время вы так и не разобрались, что происходит, не смогли остановить эту силу и даже не идентифицировали ее. Поэтому выкладывайте абсолютно все, что об этом знаете.

– Сегодня вы приставали к моей девяностосемилетней прабабке.

– Глупости. Ваша замечательная девяностосемилетняя прабабушка сама подошла ко мне в библиотеке, когда я занималась исследованиями, присела и завела разговор. Никаких приставаний не было. И моя фирменная наблюдательность подсказывает, что свое упрямство вы унаследовали не от нее.

– Мальчики и девочки! – вскинул руку Фокс. – Согласен, ситуация напряженная, но мы все на одной стороне, по крайней мере, потенциально. Успокойтесь. Следует признать: Куин высказала здравую мысль, достойную обсуждения. В то же время, Куин, вы пробыли в Хоукинс Холлоу всего пару дней, а Лейла и того меньше. Вам следует проявить терпение и признать, что определенная информация может задевать чьи-то чувства и для ее раскрытия потребуется время. Но даже если мы начнем с того, чтобы собрать и задокументировать…

– Вы адвокат? – спросила Лейла.

– Да.

– Заметно, – пробормотала она.

– Давайте отложим этот разговор, – предложил Кэл. – У каждого будет время подумать. Впереди ночь. Я обещал, что завтра отведу вас к Языческому камню, и исполню обещание. Посмотрим, что будет.

– Договорились.

– Поедете в гостиницу? Можете переночевать тут, если вам неприятно туда возвращаться.

Услышав такое предложение, Куин почувствовала, что раздражение улетучивается.

– Мы не трусихи, правда, Лейла?

– Несколько дней назад я бы ответила утвердительно. Теперь не уверена. Я не боюсь возвращаться в гостиницу. – На самом деле ей больше всего хотелось забраться на свою большую мягкую кровать и с головой накрыться одеялом. – Так крепко я не спала всю прошедшую неделю, а это уже кое-что.

Куин решила подождать, пока они вернутся, и только потом посоветовать Лейле, чтобы та опустила шторы и, возможно, не выключала свет на ночь.

8
Утром Куин прижала ухо к двери номера Лейлы. Услышав приглушенные звуки телевизионного шоу «Сегодня», осторожно постучала.

– Это Куин, – прибавила она на тот случай, если Лейла еще окончательно не успокоилась.

Открывшая дверь Лейла была в пижамных брюках в белую и фиолетовую полоску и в фиолетовой кофточке. На щеках румянец, а ясный взгляд больших зеленых глаз свидетельствовал, что Куин ее не разбудила.

– Я собираюсь к Кэлу. Можно на минутку?

– Конечно. – Лейла посторонилась. – Как раз пыталась придумать, чем себя сегодня занять.

– Если хотите, можно поехать со мной.

– В лес? Нет, спасибо, я еще не готова. Понимаете… – Лейла выключила телевизор и опустилась в кресло. – Насчет храбрости, о которой вы вчера говорили. Я никогда не была трусихой, но вчера, опустив шторы, подперев стулом дверь и свернувшись клубочком под одеялом, вдруг подумала, что мне еще ни разу не выпадало случая это проверить. До сих пор моя жизнь была ничем не примечательной.

– Вы приехали сюда и не сбежали при первой же возможности. Поэтому мне кажется, что в вас достаточно храбрости. Как спалось?

– Хорошо. Здесь я хорошо сплю. Ни снов, ни видений, ни изнасилований по ночам. Естественно, мне хотелось бы знать почему.

– Я тоже не видела снов. – Куин окинула взглядом номер Лейлы. Кровать в форме саней, приглушенные зеленые и кремовые тона. – Предположение, будто ваш номер – безопасная зона, следует отбросить, поскольку мой находится через две двери от вашего. Возможно, у этой штуковины перерыв. Ей нужно время, чтобы восполнить потраченную энергию.

– Хорошая идея.

– У вас есть номер моего сотового, а также Кэла и Фокса. Мы знаем ваш. Будем на связи. Кстати, на противоположной стороне улицы есть отличное кафе, где можно позавтракать – полагаю, вам не захочется возвращаться в обеденный зал гостиницы.

– Я хотела заказать завтрак в номер и взяться за книги, которые вы дали мне вчера вечером. Не хочется читать их на ночь.

– Разумно. Ладно. Если выберетесь погулять – это очень милый городок. Несколько симпатичных магазинчиков, маленький музей, который я еще не исследовала и поэтому не могу оценить, и, конечно, «Боул-а-Рама».

Губы Лейлы дрогнули в подобии улыбки.

– Что?

– Семейный бизнес Кэла. Любопытное место, вроде общественного центра. Значит, я вас разыщу, когда вернусь?

– Хорошо. Куин? – Лейла окликнула новую знакомую, когда та уже выходила из номера. – Не знаю, как там насчет моей храбрости, но если бы не вы, я бы вряд ли осталась в городе.

Когда Куин подъехала к дому, Кэл уже ждал ее. Он закрыл за собой дверь и в сопровождении собаки стал спускаться по ступенькам. Остановился, окинул Куин внимательным взглядом, начав с ног. Прочные туристические ботинки, явно не новые, линялые джинсы, плотная ярко-красная куртка (сигнал охотникам: «я не олень») и полосатый шарф, в тон шапке, по форме напоминающей колокол.

Следует отдать ей должное, она знает, как одеваться для прогулки по зимнему лесу, подумал Кэл.

– Испытание пройдено, сержант?

– Да. – Он сошел с крыльца. – Давайте начнем с того, что вчера вечером я был излишне резок. Я еще не решил, как вести себя с вами, а тут появляется еще один человек, еще один чужак. Когда живешь со всем этим столько лет, то одновременно и привыкаешь, и становишься нервным, особенно на седьмой год. Итак, я приношу свои извинения – если вам они нужны.

– Отлично. С места в карьер. Ладно, после такого заявления уже не могу злиться – будет выглядеть стервозно, а не благородно. Отправляясь сюда, я собиралась писать книгу – это занятие доставляет мне удовольствие, которое кое-кто назвал бы извращенным, а я считаю удивительным. Теперь это личное дело. Я, конечно, понимаю некоторую раздражительность и собственническое чувство с вашей стороны, но и у меня есть козыри. Опыт и объективность. И еще мужество. Его мне не занимать.

– Я заметил.

– Значит, вместе?

– Да, вместе.

Куин погладила собаку, прислонившуюся к ее ноге.

– Лэмп нас провожает?

– Нет, идет с нами. Он любит время от времени гулять в лесу. А если ему надоедает, он просто ложится и спит, пока не почувствует желание вернуться домой.

– Разумный подход. – Куин подхватила небольшой рюкзак, надела, затем извлекла из кармана диктофон, который держался на маленьком зажиме. – Собираюсь записывать свои наблюдения и все, что вы мне расскажете. Нет возражений?

– Нет. – Ночью он много об этом думал. – Пишите.

– Тогда я готова, Тонто[14].

– Тропа будет скользкой, – предупредил Кэл, когда они зашагали к лесу. – Думаю, дорога до поляны займет два часа, может, чуть больше.

– Я не тороплюсь.

Кэл посмотрел на небо.

– Может поменяться погода. Придется поторопиться, чтобы не задержаться в лесу после захода солнца.

Куин включила диктофон, надеясь, что захватила с собой достаточное количество запасных аккумуляторов и кассет.

– Много лет назад люди свободно гуляли и охотились в этой части леса. Теперь нет. Они теряются, кружат, испытывают приступы беспричинного страха. Некоторые утверждают, что слышали звуки, похожие на волчий вой и рев медведя. Волков тут не водится, а обитающие в горах медведи редко заходят так далеко. Дети, и особенно подростки, часто тайком убегали в лес, чтобы искупаться в пруду Эстер или просто побродить по лесу. Теперь перестали. Раньше люди охотно рассказывали местную легенду, согласно которой в пруду живет призрак, а теперь предпочитают вообще не затрагивать эту тему.

– А вы сами верите в существование призрака?

– Я знаю: там что-то есть. Сам видел. Обсудим, когда дойдем до пруда. Теперь нет смысла углубляться в детали.

– Хорошо. Двадцать один год назад, в свой день рождения, вы шли к камню этой дорогой?

– Нет, с востока. – Кэл махнул рукой. – Со стороны города. Тут ближе, из города пришлось бы делать большой крюк. Мы не заметили ничего… необычного, пока не добрались до озера.

– А вы возвращались на поляну после той ночи?

– Конечно. И не раз. – Кэл посмотрел на нее. – Смею вас заверить, что возвращение на это место накануне Седмицы никак нельзя назвать приятной прогулкой, которую я с нетерпением жду.

– Седмицы?

– Так мы называем неделю в июле.

– Расскажите подробнее, что именно происходит в эти дни.

Да, пора, подумал Кэл. Пора рассказать все тому, кто хочет знать. Тому, кто поможет найти ответ.

– Жители Холлоу становятся злобными, склонными к насилию и даже убийству. Они совершают поступки, немыслимые в любое другое время. Вандализм, драки, поджоги. И это еще не самое плохое.

– Убийства, самоубийства.

– Да. Но когда Седмица заканчивается, никто ничего не помнит. Словно человек приходит в себя после транса или долгой болезни. Некоторые меняются навсегда. Кое-кто уезжает из города. Остальные приводят в порядок свой магазин или дом и продолжают жить дальше. Но действует это не на всех и всегда по-разному. Самое подходящее определение – массовый психоз, причем с каждым разом он становится все сильнее.

– А полиция?

Кэл по привычке нагнулся и поднял с земли палку. Смысла бросать ее Лэмпу не было – лишняя морока для обоих. Поэтому Кэл просто протянул палку, а пес взял ее в зубы и с довольным видом потрусил рядом с хозяином.

– В последний раз начальником полиции был Ларсон. Хороший человек, одноклассник моего отца. Они дружили. На третью ночь он заперся у себя в кабинете. Думаю, понимал – по крайней мере, догадывался, – что с ним происходит, и не хотел рисковать, возвращаясь домой к жене и детям. Одному из его заместителей, парню по имени Уэйн Хоубейкер, племяннику секретарши Фокса, который пришел его искать, пришлось позвать на помощь. Уэйн слышал, как Ларсон плачет в своем кабинете, но не смог уговорить его выйти. Когда выбили дверь, Ларсон уже застрелился. Теперь шеф полиции у нас Уэйн. Тоже хороший парень.

Какой ужас, подумала Куин. Сколько утрат пришлось пережить Кэлу после того дня, когда ему исполнилось десять лет? Тем не менее он возвращается в этот лес, туда, где все началось. С подобным мужеством ей еще не приходилось встречаться.

– А полиция графства и штата?

– В эту неделю мы как бы отрезаны от мира. – Мимо пролетела овсянка, вызывающе красная и беспечно свободная. – Иногда люди уезжают из города, иногда приезжают, но по большей части мы предоставлены сами себе. Очень похоже… – Кэл замялся, подбирая нужные слова. – Будто на город опускается туман, мешая смотреть. Помощь не приходит, да никто особенно на ней и не настаивает. Люди не пытаются понять, что происходит и почему. Все превращается в легенду, как в фильме «Ведьма из Блэр». Потом забывается – до следующего раза.

– Но вы остались и не прячетесь.

– Это мой город, – просто ответил Кэл.

Вот, подумала Куин, настоящее мужество.

– Как спали сегодня ночью? – спросил он Кэл.

– Без сновидений. Лейла тоже. А вы?

– И я. Раньше сны, однажды появившись, уже не прекращались. Теперь иначе.

– Это из-за того, что я кое-что видела. И Лейла тоже.

– Серьезно. Так рано еще никогда не начиналось. И так интенсивно. – Кэл посмотрел ей в лицо. – Вы не изучали свою генеалогию?

– Нет. Думаете, мы с вами родственники? Или я потомок людей, как-то связанных с событиями у Языческого камня в те далекие времена?

– Мы всегда считали, что это связано с кровью. – Он рассеянно посмотрел на шрам у себя на запястье. – Хотя до сих пор знание или предчувствие не принесло никакой пользы. Откуда родом ваши предки?

– В основном из Англии. С небольшой примесью ирландской крови.

– Мои тоже. Но это могут сказать о себе большинство американцев.

– Может, мне нужно провести расследование и выяснить, нет ли среди моих предков людей по фамилии Дент или Твисс? – Поймав его хмурый взгляд, Куин пожала плечами. – На эту мысль меня натолкнула ваша прабабушка. А вы не пытались найти их потомков? Джайлза Дента и Лазаруса Твисса?

– Пытался. Дент вполне может быть моим предком – если он действительно отец сыновей Энн Хоукинс. Он не оставил после себя никаких следов. Удалось найти только упоминание о нем в семейных письмах и дневниках, относящихся к тому времени. Но нет записей о рождении и смерти. С Твиссом то же самое. Можно с тем же успехом предполагать, что они прилетели с Плутона.

– У меня есть подруга, настоящий ас в такого рода исследованиях. Я отправила ей исходные данные. И не делайте такое лицо. Мы знакомы не один год и уже работали вместе. Пока точно не знаю, сможет и захочет ли она заняться этим, но если согласится, вы не пожалеете. Ей нет равных.

Кэл ничего не ответил. Интересно, подумал он, в какой степени его несговорчивость объясняется ощущением потери контроля над ситуацией? Но был ли он вообще, этот контроль? Вторая причина заключается в том, что чем шире круг вовлеченных людей, тем большая ответственность ложится лично на него.

А может, он просто боится за город?

– В последние годы события в Холлоу стали привлекать к себе внимание. Начнем с того, что именно так вы узнали о нас. Но внимание это было не особенно пристальным и вылилось лишь в присутствие любопытных туристов. Теперь, когда появились вы, а возможно, и еще двое, Холлоу рискует превратиться в некое подобие туристической достопримечательности.

– Вы предвидели эту опасность, когда соглашались на встречу со мной?

Куин не отставала, шагая рядом с ним по скользкой тропе. Без колебаний шла навстречу неизвестности.

– Вы приехали бы независимо от моего согласия.

– Значит, одна из причин вашего сотрудничества – минимизация ущерба. – Она кивнула. – Не могу вас винить. Но может, вам стоит взглянуть на вещи шире, Кэл? Большее число вовлеченных людей означает больше мозгов и повышает шанс выяснить, как прекратить этот кошмар. Разве вы не этого хотите?

– Сильнее, чем вы можете себе представить.

– Мне нужен сюжет для книги. Тут нет смысла вас обманывать. Но я тоже хочу, чтобы все это закончилось. Потому что – несмотря на все свое хваленое мужество – боюсь. Мне кажется, если мы будем действовать вместе и объединим свои ресурсы, наши шансы повысятся. Сибил – мой ресурс, и, смею вас заверить, очень ценный.

– Я подумаю. – Кэл решил, что теперь его очередь задавать вопросы. – Расскажите, почему вы стали писать о паранормальных явлениях.

– Тут все просто. Я всегда интересовалась привидениями. Еще в детстве, если у меня был выбор между «Школой в Ласковой Долине»[15] и Стивеном Кингом, победу неизменно одерживал Кинг. Я сама сочиняла страшные истории, пугая подруг. Хорошие были времена, – прибавила она, и Кэл рассмеялся. – Но поворотным пунктом, как мне кажется, стало посещение известного дома с привидениями. Мы с друзьями приехали туда на Хэллоуин. Мне было двенадцать. Опасная затея. Дом обветшал, и его собирались снести. Нам еще повезло, что никто не провалился сквозь пол. Мы бродили по комнатам, кричали, пугали друг друга, смеялись. А потом я увидела ее.

– Кого?

– Привидение, разумеется. – Куин шутливо ткнула его локтем. – Держитесь. Остальные не видели. По лестнице спускалась женщина. Вся в крови. И смотрела прямо на меня. – Куин понизила голос. – Мне показалось, что она смотрела прямо на меня и прошла совсем близко. Я почувствовала, как от нее веет холодом.

– И что вы сделали? Хотите, угадаю? Пошли за ней.

– Разумеется. Мои друзья бегали вокруг, издавали пугающие крики, а я пошла за женщиной, сначала в обшарпанную кухню, а потом по сломанной лестнице в подвал. Дорогу мне освещал фонарик «Принцесса Леа». Только не смейтесь.

– Как я могу смеяться, если у меня самого был фонарик «Люк Скайуокер»?[16]

– Хорошо. Внизу обнаружилась паутина, кучи мышиного помета, мертвые насекомые и цементный пол. И вдруг цемент исчез, а на земляном полу я увидела яму – могилу. Рядом с ней лопата с черной ручкой. Женщина подошла к могиле, снова посмотрела на меня и улеглась, как обычно ложатся в ванну с ароматической пеной. А я снова оказалась на цементном полу.

– И что вы сделали?

– Угадайте.

– Боюсь, дунули оттуда со всех ног, вместе с «Леа».

– Опять в точку. Пулей вылетела из подвала. Рассказала друзьям, но они не поверили. Думали, я просто пытаюсь их напугать. Я больше никому не рассказывала, потому что если бы родители узнали о нашей вылазке, то заперли бы нас, и выйти на улицу мы смогли бы только после вмешательства социальной службы. Но когда тот дом снесли и стали разбивать цементный пол, то нашли женщину. Она лежала там с тридцатых годов. Жена владельца дома, утверждавшего, что она сбежала. К тому времени хозяин тоже умер, и его уже нельзя было спросить, как и почему он это сделал. Но я знала. Время от времени, пока не нашли кости женщины, мне снилось ее убийство, и я знала, как это случилось.

Я никому не сказала, потому что очень боялась. Но после того случая всегда рассказываю о своих находках, подтверждающих или разоблачительных. Возможно, отчасти ради Мэри Байнс – так звали ту женщину. А отчасти потому, что мне уже не двенадцать и никто не может меня запереть.

Кэл долго молчал.

– А вы всегда видите прошлое?

– То ли вижу, то ли чувствую, то ли это мое воображение. Его у меня не меньше, чем мужества. Но я научилась доверять своим чувствам и руководствоваться ими.

Кэл остановился и взмахнул рукой.

– Здесь тропинки пересекаются. Мы пришли оттуда и свернули к озеру. Руки у нас были заняты. Моя мама собрала корзинку для пикника, думая, что мы разобьем лагерь на семейной ферме Фокса. А еще приемник, продукты, купленные Фоксом на рынке, и рюкзаки, набитые вещами, без которых, как нам казалось, мы не сможем обойтись. Девятилетние мальчишки. Дети, почти не знающие страха. Все изменилось еще до того, как мы снова вышли из леса.

Кэл снова зашагал по лесу, но Куин схватила его за руку.

– Дерево кровоточит или в этой части света такая смола?

Он оглянулся. Из коры старого дуба сочилась кровь, стекая на сырую землю у основания ствола.

– Да, такое время от времени случается. Отпугивает туристов.

– Неудивительно. – Куин посмотрела на Лэмпа, который протрусил мимо дерева, едва повернув голову. – А собака почему не реагирует?

– Привыкла.

Куин стала обходить дерево, стараясь держаться от него подальше, затем остановилась.

– Постойте, постойте. То самое место. Именно здесь я видела на тропе оленя. Точно.

– Он вызвал его с помощью магии. Невинного и чистого.

Куин хотела задать вопрос, но, взглянув в лицо Кэлу, прикусила язык. Его глаза потемнели, щеки стали бледными.

– Кровь нужна для связи. Кровь оленя, его кровь, кровь темного существа. Он скорбел, когда вонзал клинок в шею животного и жизнь оленя переливалась в его руки и в чашу.

Почувствовав головокружение, Кэл остановился. Его тошнило.

– Погодите секунду, мне нужно перевести дух.

– Не волнуйтесь. – Куин поспешно сняла рюкзак и достала бутылку с водой. – Хлебните.

От прикосновения ее руки, вложившей в ладонь Кэла бутылку, дурнота почти прошла.

– Я видел, чувствовал. Мне часто приходилось проходить мимо этого дерева, даже когда оно кровоточило, но такое со мной впервые.

– Сегодня нас двое. Может, в этом все дело?

Кэл медленно глотал воду. Не просто двое. Ведь он много раз был здесь с Фоксом и Гейджем. Куин. Причина именно в ней.

– Олень был жертвой.

– Я знаю. Девовео. Он произнес это по-латыни. Кровавая жертва. Хотя для магии ее не требуется. Он должен был переступить черту, соприкоснуться со злом, чтобы исполнить задуманное. Это был Дент? Или кто-то задолго до него?

– Не знаю.

Куин заметила, что щеки Кэла вновь порозовели, а ее собственный пульс вновь пришел в норму.

– Вы видите прошлое?

– Фрагменты, отрывки – вроде отдельных кадров. Но не всю картину. А когда возвращаюсь к реальности, мне становится дурно. Если попытаться увидеть больше, будет еще хуже.

– Тогда не стоит. Идти можете?

– Да, да. – Его еще немного подташнивало, но головокружение прошло. – Скоро уже пруд Эстер.

– Знаю. Пока мы туда не пришли, я вам его опишу. Наяву я его никогда не видела, но позапрошлой ночью, во сне, стояла там на берегу. Пруд зарос рогозом и травой. Он в стороне от тропинки, и к нему нужно продираться через колючие кусты. Была ночь, и вода казалась черной, непрозрачной. Форма у него не круглая и не овальная. Больше похоже на раздувшийся месяц. Много камней. От крупных булыжников до гальки. Девушка набивала камнями – величиной с ладонь и помельче – карманы, которые отвисли от тяжести. Волосы у нее были короткие, словно обрезанные, а глаза горели безумным огнем.

– По свидетельству очевидцев, тело не осталось на дне.

– Я читала, – кивнула Куин. – Девушку нашли плавающей на поверхности пруда, который затем получил ее имя. Это было самоубийство, и похоронили ее не на церковном кладбище. Я перерыла кучу документов, но не нашла никаких упоминаний о том, что случилось с ее маленькой дочерью.

Перед тем как надеть рюкзак, Куин достала пакетик с «туристической смесью» орехов и сухофруктов, открыла и протянула Кэлу. Он покачал головой.

– Здесь достаточно коры и веток, если начну умирать от голода.

– Зря отказываетесь. А что вам дала с собой мать в тот день?

– Сэндвичи с сыром и ветчиной, сваренные вкрутую яйца, дольки яблок, морковь и сельдерей, овсяное печенье, лимонад. – Воспоминания вызвали у него улыбку. – Сладкие пирожки «Поп-тарт» и пакетики овсяной каши на завтрак.

– Высший пилотаж – в смысле материнской заботы.

– Да, этого у нее не отнимешь.

– После какого по счету свидания меня познакомят с родителями?

Кэл задумался.

– Они приглашали меня на ужин. Если хотите, можете составить компанию.

– Домашняя еда? Конечно. А как мама ко всему этому относится?

– Им приходится тяжело, очень тяжело. Но они всегда меня поддерживали.

– Вы счастливый человек.

Кэл сошел с тропы, обогнул заросли ежевики и пошел по узкой, почти незаметной тропинке. Лэмп бежал впереди, как будто знал, куда они направляются. При первом проблеске воды по спине пробежал холодок. Как всегда.

Птицы не умолкали, а Лэмп – скорее случайно, чем намеренно – спугнул зайца, который перебежал через тропинку и скрылся в зарослях. Солнечные лучи пробивались сквозь голые ветви деревьев и освещали укрытую опавшими листьями землю, отражались от коричневой воды пруда Эстер.

– Днем он выглядит иначе, – заметила Куин. – Не таким зловещим. Но только безрассудство юности и неимоверная жара могут заставить искупаться в нем.

– Именно так все и было. Фокс прыгнул первым. Мы и раньше тайком купались в пруду, но мне это никогда не нравилось. Неизвестно, что плавает там, в глубине. Я всегда боялся призрака и представлял, как холодная рука Эстер хватает меня за ногу и тянет под воду. Так и произошло.

Брови Куин взметнулись вверх, но Кэл молчал. Куин присела на камень.

– Я слушаю.

– Мы с Фоксом баловались. Я плавал лучше, но он был хитрее. Гейдж едва держался на воде, и мы его не трогали. Я подумал, что это опять Фокс, но на дно меня тянула она. Я увидел ее, когда оказался под водой. Остриженная, как в вашем сне. Помню ее струящиеся волосы. Эстэр не была похожа на призрак. Просто женщина. Девочка, – поправил себя Кэл. – Потом, став старше, я понял, что она была еще девочкой. – Я с трудом выбрался на берег и заставил Фокса и Гейджа выйти из воды. Они ничего не видели.

– Но поверили.

– Мы же друзья.

– Вы потом здесь купались?

– Дважды. Но я ее больше не видел.

Куин протянула Лэмпу горсть орехов с сухофруктами – он был не таким привередливым, как хозяин.

– Теперь для купания слишком холодно. Но в июне я бы не отказалась нырнуть и посмотреть, что из этого выйдет. – Она отправила в рот «туристическую смесь» и оглянулась. – Кстати, милое местечко. Ничего особенного, но довольно живописно. Похоже, самое подходящее место, чтобы трое мальчишек могли немного побеситься.

Она склонила голову набок и испытующе посмотрела на Кэла.

– Вы всегда приводите сюда своих женщин?

– Вы будете первой.

– Неужели? Потому что им неинтересно или вам просто не хотелось отвечать на вопросы?

– И то и другое.

– Значит, я нарушаю традицию – это мое любимое занятие. – Куин посмотрела на воду. – До какого же отчаяния дошла та женщина, что не видела другого выхода? И безумие. Мне кажется, на дно Эстер утянули не камни, а горе и отчаяние. Именно это я чувствовала во сне и чувствую сейчас. Ужасное, невыносимое горе. Сильнее страха, когда это существо насиловало ее.

Передернув плечами, Куин встала.

– Может, пойдем дальше? Я не могу здесь больше сидеть. Не могу.

Будет еще хуже, подумал Кэл. Если она уже теперь чувствует, понимает и ощущает, то дальше будет хуже. Взяв Куин за руку, он повел ее назад, к тропе. Дорога была достаточно широкой, чтобы идти рядом, и Кэл не выпускал руку спутницы. Как будто они просто гуляли в зимнем лесу.

– Расскажите что-нибудь необычное о себе, нечто такое, о чем я никогда не догадаюсь.

Он вскинул голову.

– Зачем мне рассказывать то, о чем вы никогда не догадаетесь?

– Не обязательно мрачную тайну. – Куин коснулась губами его губ. – Просто что-нибудь неожиданное.

– Я занимался легкой атлетикой.

– Впечатляет, но не удивляет. Я могла бы догадаться. У вас длинные ноги.

– Ладно, ладно. – Он задумался. – Я вырастил тыкву, которая побила рекорд графства.

– Самая большая тыква в истории графства?

– До рекорда штата не дотянула нескольких унций. Мое имя упоминалось в газетах.

– Да, неожиданно. Я надеялась на нечто более экстравагантное, но вынуждена признать, про самую большую тыкву графства никогда бы не догадалась.

– А как насчет вас?

– Боюсь, я вообще не вырастила ни одной тыквы.

– Удивите меня.

– Я умею ходить на руках. Могла бы продемонстрировать, но земля тут неподходящая. Признавайтесь, вы такого от меня не ожидали?

– Вы правы, но я настаиваю на демонстрации – потом. В конце концов, у меня есть документальное подтверждение, что тыква была.

– Справедливо.

Куин продолжала беззаботно болтать, в конце концов рассмешив его. Кэл подумал, что, пожалуй, после того памятного похода с друзьями он ни разу не смеялся, проходя по этой тропе. Но теперь, когда на небе ярко светило солнце, а в лесу пели птицы, все казалось абсолютно естественным.

Пока до них не донесся рык.

Куин тоже слышала. Ее голос вдруг прервался, пальцы стиснули его руку.

– Кэл…

– Да, слышал. Мы почти пришли. Иногда оно обозначает свое присутствие звуками, иногда показывается. – Но не в это время года, подумал Кэл и сунул руку в задний карман джинсов. Хотя теперь все иначе. – Просто держитесь поближе ко мне.

– Не сомневайтесь, я… – Куин умолкла, увидев, как он достал из кармана большой охотничий нож с зазубренным лезвием. – Ладно. Ладно. А вот такого я действительно не ожидала. Вы носите с собой нож… как Крокодил Данди.

– Я никогда не хожу сюда без оружия.

Куин облизнула губы.

– Надо полагать, при необходимости вы сумеете его применить.

– Надо полагать. Ну что: пойдем дальше или хотите повернуть назад?

– Я не побегу.

Кэл слышал, как трещат ветви кустов, чавкает грязь под ногами. Подкрадывается к ним, подумал он. Если дойдет до дела, нож, наверное, будет так же бесполезен, как и слова, но оружие в руке придавало уверенности.

– Лэмп его не слышит, – прошептала Куин и кивком указала на пса, который трусил по тропинке в нескольких футах впереди. – Даже его лень не простирается так далеко. Если бы он что-то услышал или почуял, то обязательно забеспокоился бы. Значит, это иллюзия, – она медленно выдохнула. – Просто шоу.

– Во всяком случае, для собаки.

Когда послышался вой, Кэл крепко сжал ее руку и через редеющие деревья вывел на поляну, где над покрытой слоем грязи землей возвышался Языческий камень.

– Наверное – учитывая обстоятельства, – я ожидала увидеть нечто вроде Стоунхенджа. – Куин выпустила руку Кэла и обошла камень. – Хотя, если присмотреться, производит впечатление. Похож на стол или алтарь. Какая ровная и гладкая поверхность. – Она прижала ладонь к камню. – Теплый. Теплее, чем должен быть камень в февральском лесу.

Кэл тоже дотронулся до алтаря.

– Бывает и холодным. – Он убрал нож в ножны. – Если камень теплый, беспокоиться не о чем. Пока. – Потом закатал рукав и бросил взгляд на шрам на запястье. – Пока, – повторил он.

Не задумываясь, Кэл накрыл ладонь Куин своей.

– Нагревается! Чувствуете? Вы чувствуете?

Она подвинулась и прижала к камню вторую ладонь. Движение Кэла было молниеносным.

Он схватил Куин за плечи и развернул, так что ее спина оказалась прижатой к камню. Потом его губы в страстном поцелуе прижались к ее губам.

На мгновение он превратился в кого-то другого – впрочем, как и она, – и это мгновение было наполнено печалью и отчаянием. Вкус ее губ, прикосновение кожи, удары ее сердца.

Затем Кэл снова стал самим собой, почувствовал губы Куин, прижатые к его губам, и камень, пульсирующий под их ладонями. Это ее тело трепетало, прижимаясь к нему, ее пальцы впивались ему в бедра.

Ему было мало – он жаждал швырнуть ее на этот каменный стол, накрыть своим телом, раствориться в ней.

Нет, не он, мелькнуло у Кэла в голове, или не совсем он. Кэл заставил себя отстраниться, разорвать невидимую связь.

По воздуху словно прокатилась волна.

– Извините, – выдавил из себя он. – Я…

– Удивлен, – голос Куин звучал хрипло. – Я тоже. Все произошло абсолютно неожиданно. Просто голова кругом, – прошептала она. – Нет, я не жалуюсь. Это были не мы, а потом опять мы, – глубокий вдох, попытка успокоиться. – Можешь назвать меня шлюхой, но мне понравилось – и так, и так. – Глядя Кэлу в глаза, она снова прижала ладонь к камню. – Хочешь еще попробовать?

– Конечно. Я все-таки мужчина, черт возьми. Но не думаю, что это разумно и безопасно. Кроме того, мне не нравится, когда кто-то – или что-то – использует мои гормоны. Следующий поцелуй я не намерен делить ни с кем.

– Отлично. Значит, связи, – кивнула она. – Это мой конек. Может, кровь, а может, реинкарнация. Стоит копнуть поглубже.

Куин отодвинулась от камня – и от Кэла.

– Значит, пока не прикасаемся друг к другу и к этой штуке. И вернемся к тому, за чем пришли.

– Как ты?

– Признаю, малость взбудоражена. Все хорошо, что хорошо кончается, – она взяла бутылку с водой и сделала несколько жадных глотков.

– Я тебя хотел. В обоих воплощениях.

Опустив бутылку, Куин смело встретила взгляд этих спокойных серых глаз. Только что пила воду, подумала она, а в горле снова пересохло.

– Знаю. Но не знаю, станет ли это проблемой.

– Станет. Только мне плевать.

Сердце ее словно пропустило пару ударов.

– Ну… Наверное, тут не самое подходящее место…

– Нет, конечно. – Кэл шагнул к ней, но дотрагиваться не стал. Ее все равно бросило в жар. – Ничего, найдем другое.

– Ладно. – Она прочистила горло. – Хорошо. За работу.

Кэл наблюдал, как Куин еще раз обходит камень. Она немного нервничала, но его это не беспокоило. И даже казалось аргументом в ее пользу. Что-то заставило его поцеловать девушку, но Кэл помнил и свои ощущения, когда это отпустило его. Как в ту секунду, когда она вышла из машины на подъездной дорожке к его дому.

Откровенная и примитивная похоть Калеба Хоукинса к Куин Блэк.

– В ту ночь вы втроем устроились тут на ночлег. – Куин беззаботно расхаживала по поляне, по всей видимости поверив Кэлу и чувствуя себя в безопасности. – Вы – если я правильно представляю маленьких мальчиков – ели всякую дрянь, задирали друг друга, возможно, рассказывали страшные истории.

– Примерно так. А еще пили пиво, которое Гейдж стянул у отца, и разглядывали эротические журналы, которые нам удалось раздобыть.

– Ну конечно. Хотя эти занятия больше подходят для двенадцатилетних подростков.

– Раннее развитие. – Он приказал себе не думать о ней, а сосредоточиться на воспоминаниях. – Мы разложили костер. Включили приемник. Стояла чудесная ночь, теплая, но не душная. Наша ночь. И это было наше место. Священное.

– Так сказала твоя прабабушка.

– Ритуал напрашивался сам собой. – Кэл подождал, пока она повернется к нему. – Мы записали слова. Сами сочинили. И в полночь произнесли клятву. Я взял свой бойскаутский нож, поцарапал всем запястья. Мы произнесли придуманные нами слова и соединили запястья, смешав кровь. Стали братьями по крови. И разверзлась преисподняя.

– Что произошло?

– Точно не знаю. Никто из нас не знает – по крайней мере, не помнит. Что-то вроде взрыва. Так нам показалось. Ослепительный свет и удар, сбивший с ног. Меня подбросило в воздух. Я слышал крики, но не понимал, кто кричит, я или мои приятели. Все было в огне, но мы остались невредимыми. Я почувствовал, как нечто высвобождается из земли и проникает в меня. Потом боль, сильная боль. Некая темная масса поднялась в воздух, и от нее повеяло холодом. Потом все закончилось, и мы остались одни, напуганные до полусмерти, а вся земля вокруг была обожжена.

Десять лет, подумала Куин. Бедный маленький мальчик.

– Как же вы отсюда выбрались?

– Пешком, на следующее утро, той же дорогой. Но кое-что изменилось. На эту поляну я пришел девятилетним мальчиком. В очках. Я был близоруким.

– Был? – Брови Куин удивленно поползли вверх.

– Двадцать процентов на левый глаз, двадцать пять на правый. А вышел из леса десятилетним со стопроцентным зрением. У всех троих не осталось ни одного шрама, хотя вечером на спине Гейджа было много свежих рубцов. С той ночи никто из нас не болел. А раны заживали сами собой.

На лице Куин не промелькнуло ни тени сомнения, только интерес и легкое удивление, подумал Кэл. Ему вдруг пришло в голову, что она единственный посторонний человек, кто об этом знает. Кто поверил.

– Ты приобрел своего рода иммунитет.

– Можно и так называть.

– А боль ты чувствуешь?

– Еще как. У меня превосходное зрение, но не рентгеновское. И заживление ран очень болезненно – слава богу, это происходит быстро. Я могу видеть прошлое, как сегодня на тропе. Не всегда, не по желанию, но могу.

– Обратное ясновидение.

– Вроде того. В определенные моменты. Я видел, что здесь произошло седьмого июля тысяча шестьсот пятьдесят второго года.

– Что здесь произошло, Кэл?

– Под камнем был заточен демон. Мы с Гейджем и Фоксом освободили ублюдка.

Куин шагнула к нему. Ей хотелось дотронуться до Кэла, стереть озабоченность с его лица, но она боялась.

– Если и так, то вы не виноваты.

– Вина и ответственность – почти синонимы.

Пропади оно все пропадом. Увидев гримасу страдания на лице Кэла, Куин обхватила ладонями его голову и нежно поцеловала в губы.

– Это нормально. Думаю, ты чувствуешь ответственность, потому что не можешь иначе. Ты остался. Хотя большинство людей уехали бы, даже убежали отсюда. Поэтому я не сомневаюсь – зло можно вернуть туда, где ему место. И я изо всех сил постараюсь тебе помочь.

Куин открыла рюкзак.

– Я собираюсь фотографировать, измерять, записывать и приставать с разными вопросами.

Кэл был потрясен. Ее прикосновения, ее слова, ее вера. Ему хотелось притянуть ее к себе, крепко обнять. Просто обнять. Нормально, сказала она. Глядя на Куин, он отчаянно жаждал этой нормальности.

Нет, не здесь, напомнил себе Кэл и отодвинулся от нее.

– В твоем распоряжении час. Через час возвращаемся. Нужно выйти из леса до наступления сумерек.

– Как скажешь. – В этот раз, мысленно прибавила она и принялась за работу.
Нора Робертс