Саади К. Х. Графа. 103 стихотворения

1

Раз неуклюжий к свету твоему влеком —
Свет жизни затуши в нём кулаком.
Но, если нежен он лицом и сладкогуб,
Ты за рукав его схвати, задув ночник тайком!»


2

«О лик из снов моих, где был ты до сих пор?
Я не спешу подать руки — пойми ты мой укор!»
«Известно, что любимых лучше видеть редко,
А то пресыщен ими будет взор!»


3

Коль каждый камень был бы бадахшанский лал,
То за него и цену лала каждый бы давал.


4

Туши, чтоб искра распри не сожгла
Огнём пожарищ целый мир дотла.
Не позволяй врагу, натягивал чтоб лук,
Когда по нраву, чтоб в него вошла стрела.


5

Ты веришь, что учёным станет тот,
Перевозящий рукописи скот?
Уверен, голове его пустой не важно:
Научный труд он или рис в мешках несёт.


6

Ах, как в дней весны короткий срок
Пеньем соловей в цветник нас влёк,
Жемчуг рос с пунцовых роз как тёк,
Точно слёзы у прелестницы со щёк!


7

Что есть язык, когда закрытый рот?
Ни ключ ли он от Мудрости Ворот?
Раз заперты ворота, можно знать ли:
За ними перлы иль фальшивый жемчуг ждёт?


8

Хоть смерть врага, могу ли ей возрадоваться я?
Не вечно длиться будет ведь и жизнь моя.


9

В нужде всегда алхимик встретит свой конец,
Порой найдёт в навозе золото глупец.


10

Знаешь ты, о чём поёт мне соловей?
Человек, что ж нету вести о любви твоей?
Даже где восхищены верблюды пением арабов,
Раз ты холоден — рождён ты не для этих дней!


11

Когда в торговле с чужестранцем ты попал впросак,
Купив — на треть из сливок лишь и из воды, каймак,
Как я скажи себе: «О не сердись —
Обман не осуждают там, откуда был чужак!»


12

Тому перечить, что увидел шаха взгляд —
Уж лучше кровь себе пустить и выпить яд.
На ясный день, когда он скажет: «Ночь!»
Добавь: « С какой Луной среди плеяд!»


13

Исчезло Солнце в чреве туч у небосклона,
Во чреве рыбы так исчез пророк Иона.


14

Всё в жизни схоже с бедной долей ишака:
Он тащит груз,  не чтим никем века.
Волы и ишаки, что грузы перевозят,
Людей всё ж лучше, что нас всех терзают свысока.



15

В земле лежит всех Знатных череда —
От жизни не осталось их следа,
От трупа старца, захоронен кто во прахе,
Не сохранятся даже кости никогда.


16

Не меркнет слава Нуширвана сотни лет,
Хотя в глазах его давно померк уж жизни свет.
Твори добро, оно одно — твоя добыча в жизни,
Пока не прозвучит: «В нём больше жизни нет.»


17

Погонщик на слоне мне, помню, говорил,
Когда уже невдалеке открылся Нил:
«Ты знаешь, муравью как под твоей стопою?
Как сам бы под ногой слона ты был!»


18

На короне шаха Кайхусрава было написано:

Как много лет ещё, за годом год,
У усыпальниц наших будет жить народ,
Лет столько же, как нам передавали шахство,
И переданным быть ему из рода в род!


19

Нам воскуренье не для сундука дано,
А чтоб в курильнице на радость было возжено.
Раз ты к великому стремишься, щедрым будь:
Не всходит семя, раз не сеяно оно.



20

Прям смысл того, чего угодно Богу,
Ещё никто не пал, на Веры встав дорогу!


21

Хоть в море множество богатств я обрести могу,
Мне жить надёжно лишь на берегу.


22

Кааба — отдалённым странам всем киблА,*
Что к ней народы многие вела.
О прояви терпение к себеподобным!
Бросают ль камни в пальму, что без фиников была?!

*Указатель направления к Мекке.


23

О будь в нужде и испытаньях без забот —
В страданьях милость от Аллаха снизойдёт!»
Пусть смена вечная времён не омрачает взора:
Терпенье — горько, плод его — медовый сот!


24

Кто не имеет средств для входа, тот
Не стой у шахского дворца ворот:
Заметят стражник и его собака незнакомца —
За шиворот возьмёт один, халат другая рвёт!


25

Тысячу глаз слепцов увидеть лучше, чем лишь раз —
Ту мрака черноту тех глаз.


26

В нужде Правителю поить своею кровью войско всласть,
Ведь только с ним он сохраняет Власть.


27

Хорош ли не булатный меч для воина  руки?
Где пусто — не взойдёт ничто стараньям вопреки.
В саду взойдут тюльпаны лишь в благословенный дождь,
В солончаках же от него взойдут лишь сорняки.


28

Не всходит гиацинт в земле солончака —
Не тратит на посадку сил пусть там твоя рука.
И сколько злым принёс добра, и добрым зла —
Равновелико для Суда во все века.


29

Ты сыт, раз не по вкусу хлеб из ячменя,
Но как любовь, не злись, он сладок для меня.
Для гурий — всё Огонь, что не в Саду,
И не в Саду что — то для грешников Огня!


30

От волка — волчий выводок от века,
Рождён пусть и под шапкой человека.


31

Хлеб взял в руки Божий человек —
Половина станет даром для калек.
Шах, кто править только в шахстве стал,
Как занять другое, мыслит, не смыкая век.


32

И из туч бы был излив Живой воды,
И тогда б ты с веток ив не ел плоды.
К непристойностям пусть не влечёт порыв:
Сахар жать из камыша— напрасные труды.


33

У Лута*, склонная ко злу, была жена —
С пророком-мужем лишь за то разлучена она.
Собака ж, с Добрыми в пещере кто была,
За верность им, и умерев, воскрешена.

*Библейский Лот у мусульман.


34

Синай — хоть меньшая из всех известных гор,
Для Бога выше чем она нет до сих пор.



35

Ты знаешь, мудреца, кто тощ, ответ каков
На вопрошенье, мол что тощ, от жирных дураков:
«И мелкий, с благородной кровью, конь всё ж лучше
Ста, с длинными ушами, ишаков.»


36

О ты, с презрением глядящий на меня,
Пренебрежение твоё ль — тебе броня?
Иль проку от вола, что жирен, больше
В день битвы, чем от тощего коня?


37

Другим рассказывай истории лишь те,
Что слух их будут услаждать в душевной маете.
Сидит внимающий тебе в страданиях Меджнуна —
Ему реки ты о Лейли лишь красоте. 


38

Кто косИтся — видеть два в одном привык,
И ему отсюда мнится: он велик.
Быстро расшибёт себе свой лоб
Кто с бараном бьётся лбами как шутник!


39

О не жалей вола, кто сено всё жуёт,
Чем больше съест, тем лучше тянет тот.
Но, если ты как жирный вол набил живот,
Тебя, осла, забьют, как весь ленивый скот!


40

Если знаешь, что ты скажешь: правда не совсем —
Рта не открывай, оставшись нем.
Если правду говоришь, а всё не скинуть пут —
Лучше лги, чтоб путы скинуть всё ж затем.


41

Властитель, не повелевай в стране, поколе
Та  —  ни рабыня Божьей Воле.


42

О, Властелин, послушай мой совет,
И в Книге лучше не отыщется ответ:
Хоть передай правленье мудрецу,
Правленьем мудреца оно не станет, нет!


43

Ночами беспокойно спит лишь тот,
Кто средств на пропитанье завтра не найдёт.
А муравей, наполнив дом свой летом,
Всю зиму спит спокойно — без забот!


44

Когда бы капли все росы лежали жемчугами,
Подобно кучам от ослов бы были под ногами.


45

К чему тому, в довольстве кто живёт,
О недовольстве близком мыслей гнёт?
Мой верный друг, пока будь весел —
Сегодня что ж страдать от завтрашних забот!


46

Бывает: мудрость как ушла бы в тень —
Не дать совета дельного за день,
Меж тем как глупый отрок попадает
Стрелой в далёкую мишень.


47

Если страшный враг уж недалёк,
Свяжет беглецу чувяки рок.
Сзади вражья раз стрела его настигла —
Не натянет и кэйанский лук стрелок.


48

Юнец воды хотел черпнуть в реке — но вот,
Стремниной сорванным, его уж прочь несёт.
Обычно сетью ловят рыбу,
Порой случается и всё наоборот.


49

Кому кружение миров не впрок,
Тот не добьётся ничего за жизни срок.
Когда голубке своего гнезда не видеть больше,
Судьба влечёт её к зерну там, где силок.


50

О, горе — возвратись покойник вдруг,
Туда, где в радости наследники вокруг!
Наследство возвращать им было б тяжелей,
Чем смерть его переносить, когда добил недуг.


51

Наставники, мюриды, шейхи и святые духом,
И проповедники — людей владея слухом,
До мира если снизошли — оставшись в нём,
Под стать на мёд налипшим мухам.


52

Чисть себя, чтоб не кричал болтун,
Что от грязи в волосах твоих колтун.
Если уда выверен настрой,
Больше не подтягивают струн.


53

Если добрый муж при злой жене —
Он, как грешники, уже горит а Огне.
О от этих злюк держи подальше руки!
«Карой не пошли, Аллах, такую мне!»


54

Какой же в рубище и чётках будет прок,
Когда помоями ты ищешь сам порок?
Татар хоть шапку ты носи, а не кулох дервИша —
Будь только праведником весь свой жизни срок.


55

В отчаянье всегда язык людей длинней.
Кот в страхе от собаки —  выгнется пред ней.
При гнёте, от него раз не спастись,
Меч взгляду и руке всегда видней.


56

Карун погиб, имея сорок, из сокровищ, гор.
А Нуширван жив славой до сих пор.



57

Когда походная казна от войска далека,
Не так охотно меч берёт воителей рука.


58

Не везде подвластна верность тленью,
Пусть не много верных, к сожаленью.
Раз кого-то я учил стрельбе из лука —
Напоследок стану я ему мишенью.


59

О кто ещё так добр и жалостлив из всех?
Грешат рабы, а Господин себя винит за грех!


60

Лучше глухим, без языка всю жизнь сидеть в углу,
Чем свой язык без дум вострить на льстивую хвалу.


61

О, брат, теперь, пока ещё в достатке жизни сил,
Тебя молчание в молитве я б прервать просил,
Быть может, завтра призовёт уж Азраил,
Чтоб, слыша участь, ты заголосил!


62

Старец-муж молодой жене:

Пусть мил и весел юноша какой,
Не удержать его и крепкою рукой.
Как верность ожидать от соловья,
Раз каждой розе он поёт, крадя покой.


63

Старец-муж молодой жене:

Как сердце привязать твоё — все думы у меня,
Пусть огорчишь — не огорчу, тебя за то браня.
И, если только сласти ешь одни, как попугай,
Без них при жизни у меня не проживёшь и дня!


64

Мог бы на любовь брань слушать кто пригож,
Я бы стал и сам любого слушать ложь.
На любовь брань — что с неё возмёшь?
Добела не вымыть мавра всё ж!


65

Как, впавший в гнев, прекрасен отрок тот!
Глубокая морщина лба о как к нему влечёт!


66

Раз не умер от прощания отравы — 
Не добудешь для любви своей ты славы!


67

В твоём присутствии не молвит плоть моя: то я!


68

В горах того я видел, кто Велик был в Вере,
От мира он себя сокрыл в пещере.
«Спустились б в город, — я сказал ему, —
Нашли бы  утешенье сердцу своему.»
«Нет. — молвил он, — Хочу красивых избежать,
В слона навозе дОлжно ль мне скользить опять?»
 

69

Где любовь султана мёдом в соте,
Все благочестивые в почёте.
Как могу я жить, чист одеяньем,
Раз по шею я в греха помёте?!


70

С тех пор как у тебя влечение к письму,
Нет разуму уже покоя моему.
Ты сердце в сети ловишь, чтоб Зайдом с Амром мучить,
Когда я о тебе всё думу не уйму?


71

Учась письму, я мучим в классе гневным сорванцом,
Он предо мной как б Зайд, кому был Амр отцом.
Пав на меня, кто перед ним — его не видит взгляд!
В письме к субъекту предикат всегда ль влеком концом?


72

И смелым быть, и милым быть, учил тебя творец,
И мукой быть, и лестью быть и гнётом для сердец.
Среди людей не видел я и лик такой, и стан:
И, видно, пери ты учён — так возбуждать, юнец!


73

Слова овдовевшего:

Ах, роза сорвана, остался шип.
Хоть нет сокровища, а хвост змеи прилип.
И остриё копья у глаз уж пред моим концом
Мне было б слаще видеть, чем приникни мать жены лицом.
От тысячи друзей я предпочёл б отказ,
Чтоб этот взгляд врага  не видеть всякий раз!


74

Сердца моего услады если близок смех, лукав,
Сердца рана как от соли вся пожаром запылав.
Смог бы я кудряшек только хоть рукой коснуться раз —
Как на нищего бы руку то богатый  был б рукав!


75

Хоть человек себя б хранил от жадности как зла,
От злого языка его судьба бы не спасла.
В покое все всегда вершатся добрые дела!
Не успокоится язык, раз движет им хула.


76

Вырви око, раз враждебность в нём недуга,
Что промашкой будет видется заслуга!
Будь заслуга у тебя одна и семьдесят промашек —
Лишь её в тебе увидит око друга!


76

Он вновь передо мной, меня кто к смерти влёк —
Блажен убитый, пламя сердца загасил в ком рок!


77

У него и алость щёк — с живой водой родник,
Губы — сахар, всем жуёт кто сахарный тростник.



78

О как я погружён в твоё лицо-цветник,
Что сам в себе в беспамятстве изник!
Пред взором глаз твоих мне не сомкнуть и век,
Хотя я вижу сонм в меня летящих пик!


79

Никогда я к той стене не подойду,
Где твоё изображенье на виду.
Если ты жизнь обретёшь потом в Саду,
Я в Огонь тогда охотно попаду.


80

Кто безбородым нежен так и сладок —
Жеманный тот, чья речь вся из нападок.
Пробьётся борода когда, и будет он отослан —
На обхождение в любви тогда он станет падок.


81

Раскаянья не требуй, верный друг!
Меня не вынудит и меч, тебя оставить вдруг.
Как я завидую тому, чей взор тобой пресыщен,
Но кто пресыщен уж тобой из зрящих всех вокруг?!


82

Мне край одежд твоих не выпустить из рук —
Хоть меч возьми, стрелу вложи в свой лук!
Мне нет прибежища нигде, в тебе лишь мой приют,
Я лишь к тебе могу бежать от этих мук!


83

Ничто — в любви и золота цена,
У пыли с золотом в любви равна она.


84

Когда прелестный раб с Владетелем своим
В любовной тешатся, уединясь, забаве,
Владетеля лаская раб — Владетель сам над ним,
А ощущать рабом ль себя Владетель вправе?
Раб как кирпичник лишь хорош иль водонос,
А для утех — смотри, чтоб головы не снёс!


85

Не дай нужде склонить тебя к смертельному греху,
С врагов сдирая  кожу, с друзей без умысла снимая их доху!   


86

Раз в благочестия халате кто-то в набожности обретает славу,
При оговоре для тебя благочестивым тот останется по праву.
И если сам не можешь видеть, что внутри кого-нибудь сокрыто,
Смотрителей с базара что же звать, на то желая обрести управу.


87

За недостаточность служенья приношу я извиненья,
Ведь при моих деяньях не могу добиться истинного поклоненья .
Упрямцы лишь свои злодейские приносят покаянья,
А на прощении покояться цепИ доверья звенья.


88

Убьёшь ли Ты его иль пощадишь,
Вновь от земли не оторвёт лица дервИш.
Молящему рабу не нужно больше ничего,
Как исполненья Твоего Веленья лишь!»


89

Я  как-то видел богомольца у Каабы Мекки,
Кто покаянных слёз в мольбе лил реки.
А мне претит молить, чтоб из моих деяний
Всевышний вычеркнул б греховные навеки.


90

Когда рассветный на заре повеял ветерок,
Лицом уткнувшись в пыль пути, покорный рёк:
«О Ты, Кто никогда  не исчезал из дум моих,
С рабом Твоим пребудешь ли его весь жизни срок?»


91

Я слышал: подлинного праведника взор
Не учиняает никогда и за врагом надзор.
Так как же праведности всё ж достигнешь ты,
Браня друзей, что навлекает на тебя и них позор?


92

Порою пред тобой овцы кудрява холка,
Что за твоей спиной клыки покажет волка.
Кто о пороках у других тебе вещает, будь уверен,
И о тебе другим распространитель кривотолка.


93

Кого Всевышний гонит за ворота дома, в блужданьях у чужих ворот повсюду тот,
Но призовёт того к себе Всевышний, уже не ищет больше тот ничьих ворот.


94

Буду я к мученьям смерти призван высшим Другом,
О, не верьте, что за жизнь от Друга откажусь с испугом.
Лишь спрошу его: «Что бедный раб вершил плохого,
Этим опечалив Друга как своим мучительным недугом?»      


95

Когда желудок пуст у мудреца,
То озарения к нему приходят без конца.
Не оттого ли мудрости нет в том,
На ком сияет жир с лица.


96

Когда высокий пост в диване занимает близкий друг,
С ним избегайте встреч по оказанью вам его услуг,
Но, если по несчастью друг отставлен будет вдруг,
То посещениями скрасьте другу вы в несчастии досуг.   


97

Всё ж легче сердцем пить презренья яд,
Чем отвести при созерцаньи взгляд.   


98

С тем, без кого тебе и жизнь была бы не мила,
И ни беда не разведёт, и ни на вас хула.
Раз сердце Другу ты отдал, пускай седобород,
Тебя за бороду таскать начнёт простой народ.
Как тот, в колодку заключённый, будешь вол,
Терпя повсюду пересудов чьих-то произвол.
А скажешь: «Видя Друга, скрой свой взор!»
Молить ты будешь у него прощенья с эти пор.
И может ли когда покинуть Друга друг?
Всегда в служенье Другу счастье всех заслуг.
И пусть приблизит Друг к себе иль отдалит, виня,
Лишь выбор, что от сердца Друга, дорог для меня!


99

Идите прочь с заботами, друзья,
Лишь знак его руки желаю видеть я.
Врагов Отважный убивает кулаком,
Ваш друг Прелестным ныне в смерть влеком.
Во все века один Любви закон:
Плоть не спасти, раз сердцем ты пленён!
Ведь сам желаешь ты любви оков
И смерти ищешь не от чьих-то ков.
Не умереть, коль дружбы ищешь ты,
Но на пути любви умрёшь от красоты.
Не  удержать уже к любви мой шаг,
Пусть на пути с мечом и луком враг.
Мне б рукава его коснуться, мимо коль пройдёт,
А нет, так умереть хоть у его ворот!


100
 
О боль! Алое лекарь ли даёт от страсти,
А алчность сахаром ль становится в напасти?!
Что слышится Красавцу, рассуди,
Когда нет сердца у него в груди?
Ты хочешь, чтоб на всё была твоя цена,
Но на меня подходит ли она?


101

Вот предо мною, кто обрёк на смерть меня,
Блажен убитый, сердце чьё — уж пепел без огня.
 

102

Не чудо — умереть, входя в любви чертог,
Но чудо — коль войдя, в нём жизнь свою сберёг! 


103

Когда к кому благоволит и милостлив султан,
В том всё прелестно, хоть имей в себе изъян,
Тому же, кто султаном  изгнан с глаз долой,
Не сохранить ни от кого уж милости былой.
А с отвращеньем на кого султана брошен взгляд,
Будь тот Юсуф** — любой назвать уродом рад.
Но, если бы шайтан прельстил султана взор,
Он всем бы виделся как ангел с этих пор. 

*Значение имени: сообразительный.
** Иосиф Прекрасный у мусульман.