У матросов собственная гордость

  Это было так давно, так давно... Аж в 1986 году.
Ну тогда ещё был 27-ой съезд КПСС. Была Перестройка, напряжёнка. Низы не хотели, а верхи не могли... Депутаты того самого предпоследнего сьезда были из простых людей, что ни на есть из народа. У нас в экипаже тоже был тогда один мужик, матрос. А жена его была из тех самых депутатов.
Так к нему и прилипла кличка "депутат" . Сами капитан и первый помощник капитана обращались к нему строго на "вы". Так, на всякий случай.
Время себе шло, годы как чайки летели. "Депутат" ушёл на пенсию, но подрабатывал в порту.
А я стал помощником капитана.
Вот и вспомнился мне один случай.

  На крыле мостика капитан и лоцман. Идёт отшвартовка.
Лоцман весь из себя. Ему хорошо за шестьдесят, в форменой куртке с очень блестящими погонами, в такой же фуражке с якорем и глобусом. Выбритый, лоснящийся, холённый и очки в золотой оправе.
А где-то внизу, метрах в тридцати от кормы, береговой матрос. Забегался, тяжело дышит. Отдаёт концы... швартовные. Знаю о чём вы подумали. Верёвки, (так их называют бывалые мореманы), синтетические, плетённые, в руку толщиной, действительно тяжёлые, натянутые, твёрдые, как ствол дерева. Близко и не подходи. По мере их потравливания судовой командой, береговые матросы скидывают их с палов*. Остался последний "шпринг"**,  на котором судно отходит от причала. Лоцман машет рукой, мол, отдавай последний, кричит, ругается за нерасторопность (по-русски). А береговому работающему матросу лет не меньше, чем орущему офицеру.
И тут на тебе. Диалог...

 — Давай шевелись, ё. к. л. м. н...
 — Ты кто такой, чтобы орать на меня? Ё. п. р. с. т.
 —  Я - лоцман, - с гордостью и неким превосходством и, тоже с одышкой, отвечает блестящий морской офицер.
 — Ну тогда пошёл на... (тоже, что характерно, по-русски). Да я вообще депутат!

И вдруг ловко достаёт тесак из ножен, и с размаху бьёт по натянутому как струна швартовному концу. Бьёт правильно, профессионально. "Убитый" конец улетает с характерным чудовищным щелчком. Такое на флоте не всякий может. Опасно. Очень. Распатланная гаша (петля) сиротливо остаётся на пале. Не долго. Оскорблённый матрос с негодованием на глазах у капитана сбрасывает ненавистный обрубок в море.
 — Ваше вам с кисточкой, просили отдать. Получите, распишитесь!
Так начиналась революция умов.