Возвращение Одиссея

Фронт расползается как мокрая бумага,
Кровоточа на главных направленьях.   
По воле, по повестке, по присяге             
Военкоматы наскребают пополненье.

С отвагою и русской безнадёгой
Одни рвут фронт, другие затыкают.
В руинах после чьей-то перемоги
Находит  Одиссея Навзикая.

В тельняшке на распоротом матрасе
В одной из чудом уцелевших комнат,
Омыт от крови, копоти и грязи,
Контуженный, он ничего не помнит.

И то, что устояло от прилёта,
И то, что уцелело от пожара,
Свидетельствует, что на околоток   
Был первый дом когда-то: царская хибара.

Зашел сосед: принес в канистрах воду
И хлеб позавчерашний зачерствелый
(Он что-то получает по уходу).    
По южному стремительно темнело.

- Кого нашла?  - Да вроде наш, советский. 
Что с керосинкой – глянь-ко. Еле шает.    
Останешься вечерять по-соседски?    
- Грех отказаться, если приглашаешь.

Подвал тряхнуло. Гром, как из корыта.
- Давненько близко к нам не прилетало.
Подбросила в буржуйку антрацита, 
То-сё по-быстрому на стол сметала:

Горилку своего изготовленья, 
Тушенку с гречкой из гуманитарки,
Какие-то домашние соленья.
И отпустило после первой чарки.

Вновь рассмотрела гостя: нет, не старый,
Соль с перцем в бороде, и тельник флотский… 
А после третьей принесла гитару.
-Спой, Вася, ты у нас почти Высоцкий.
               
Он тронул струны и запел без лада   
О так и не зажившей ране давней:      
О жаренных в Одессе «колорадах»,               
 О «беркуте» на проклятом Майдане,

О пляже, что пропитан детской кровью,
Безногих бабах и Саур-Молиле,          
О Мозговом, Стрелкове, Моторолле,
О тех, кто жив, о тех, кого убили.
 
Запнулся, позывные вспоминая,
От первача стремительно косея,
И твердо вспомнил казака Бабая,
И смутно – одессита Одиссея.               

Гость отвернулся, рукавом стирая         
Полоску влаги со щеки небритой:    
- Плесни. Помянем наших и Бабая.
- Чуть рот открыл – и слышно одессита.   

Где пропадал, земеля? – С «вагнерами»,
Бросало от Нигера до Евфрата.
Достало, нахлебался. Весь – на грани.          
Домой, в Одессу по-любому надо.

Допили, докурили, помолчали:
О чем базарить при пустой посуде?               
Один остался, а второй отчалил
- Удачи, брат. Найдемся – живы будем.

Погасла лампа и – темно как в трюме,
Лишь шорохи во тьме скользят, как змейки.
Напоминает приглушенный зуммер,   
Что в телефоне села батарейка.   

Рифмуется пульсирование сердца
С пульсациями фронтового гула.
Для света приоткрыв печную дверцу,      
Себя стыдясь, она к нему шагнула. 

Кусая губы (дура, дура, дура),
Не справилась с горячей жалью женской.
Зачем тебе вся эта физкультура?
И стыд, и боль – какое там блаженство?

В час серых сумерек он встанет с ложа,   
Ремни затянет и уйдёт, хромая.         
Чужую соль сцеловывая с кожи,
Останется в руинах Навзикая.

На миг зависнув в вираже глубоком
Над ребрами разрушенного склада,
Его пасёт недреманное око:    
Посланец Немезиды иль Паллады.