Ты надела кольцо и витальный нарял

Ты надела кольцо и витальный нарял;
попросила у зеркала яду.
Чтобы я, опьянев,
замечал каждый взгляд,
а не трезво шутил до упаду...

Я читал Гумелёва; пытался не пить
и забыть о назначенной встрече.
Колобродил июль; бездыханную нить
горизонтом
высвечивал вечер.

Под эгейской луной из тягучей воды
корабли выползали на сушу
и прозрачным песком засыпали следы,
убегали от прошлого души.

И усердием тёмным взаимно греша,
на краю золотого провала,
обреченно томилась хмельная душа
и – уставшая верить – дрожала...

О, последняя музыка скудных времён!
О, бездомный тупик полнолунья!
До седьмого колена мой род истреблён
для тебя, милосердная лгунья!

Я как перст – воцаряйся, владей и губи;
над минутным раскаяньем смейся.
Разве могут отсрочить пощаду
мольбы
или жар обручального перстня?

И еще: вот без этой –
придуманной – лжи
мы хоть слово добавить могли бы
к тем, которыми всё - таки любят бомжи
и исходят молокою рыбы?