Конкурс

А ведь раньше лучше было,
И, пожалуй, не сравнишь,
Как ты прежде шелестила,
Кровь, как нынче шелестишь.
О. Мандельштам.

Недавно заинтересовался одним поэтическим конкурсом, устроители которого сулили денежные призы за победу и за выход в финал. Посмотрел условия – довольно заманчивые. Вот только правила подачи заявки мудреные, особенно, подумал я тогда, сложные будут для людей уже преклонных, воспитанных до прихода интернет-технологий. С горем пополам отправил я свою заявку с тремя стихами и стал так, праздно, блуждать по странице этого «конкурса», читая реплики и комментарии других желающих поучаствовать. Среди прочих заинтересовал такой пост, писала одна немолодая женщина: «Дорогие устроители, я не могу понять, как оформлять эту заявку, все эти е-мейлы, ссылки и прочее». Ей ответили: «Ознакомьтесь внимательнее. Там все подробно написано». Она печатает ниже: «Я не умею подавать заявки. Я умею только писать хорошие стихи. Что же мне делать?» Ответа не последовало. Она им опять набирает: «Я пишу хорошие качественные стихи». Ей отвечают: «Это ваше дело. Для участия нужна заявка». Короче, другая соискательница стала объяснять бедняжке, как оформить это. Я, естественно, не знаю, какова она, эта женщина, как поэтесса. Однако пришла мне тогда такая непроизвольная мысль: технологии все лучше, все сложней, все интеллектуальней, но стали ли люди писать лучше стихи? Можно ли сказать, что, например, Бродский глубже, выразительней, поэтичней Баратынского? Есть прогресс технический, однако, очень сомнителен прогресс духовный. Иные мыслители и культурологи последние лет сто говорят даже о регрессе, о вырождении всего человеческого. По крайней мере, ясно мне одно: с усилением виртуальных миров, в нашем людском мире мы всё более и более разобщены, черствы друг к другу, безразличны, живем только принципом «здесь и сейчас», а после нас пусть хоть потоп хлынет. Да, это и есть общество потребления. А нужны ли вообще будут тленные, ограниченные, ранимые люди в грядущем царстве умных машин? И будут ли машины писать и оценивать стихи, потеснив и в сфере духовного нас? Вполне возможно и это, если в их кремниевые мозги будут загружены программы, отвечающие за эмоции, за терзания совести, за жажду нетленного, идеального.
И проблема здесь все-таки не в ностальгическом ретроградстве немолодых людей, не в пресловутом брюзжании отцов, не имеющих ни сил, ни приспособленческой ловкости, чтобы угнаться за молодежью, за своими резвыми современными детьми. Гомер, Шекспир, Гете, Пушкин не знали всех этих технологических премудростей, всех этих терминов и операций, но писали пронзительней, искренней нас, мыслили более масштабно, мечтали смелей и фантастичней, любили глубже и драматичней. Неужели все это безвозвратно уходит вместе с уходом эпохи Слова, которая несколько веков назад пришла в мир вслед за отжившей эпохой каменного Зодчества? Вся эта светлая воздушная, многозначная поэзия исчезнет вместе с приходом царства Цифры? Царства безликого, антигуманного, утилитарного, где человек-домосед, как ни крути, существо лишнее.