Глава 8

 
— Древние зодчие умерли, но плоды их рук живут и будут жить ещё долго, сохраняя в сердцах людей вечную память о своих творцах. Не мы создали воровской закон, не нам его отменять! Самый истинный в истории нашей страны свод нерушимых правил, написанных кровью! — Из речи Георга на коронации Ляпы.
 
На серьёзных щах скажу, этот роман не литература, хорошо, если литературосодержащий, если читать долго, выбесит. Но не сразу, вас требуется сначала унавозить, наэлектризовать, а затем использовать и выбросить, как рваный презерватив, за нами придут другие — они машинально среагируют на вашу реакцию и дадут под зад ещё больше сильных эмоций виртуально, вот что они вам сделают. Закос под мнение большинства не поможет, своё вы получите даже в комиксах.
 
Такси было жёлтое и побитое, обычный «ГАЗ 24» с довольно разбитой ходовой, внутри стоял угрюмый мрак и застарелый запах плесени, чувствовалось, машину проветривали далеко не часто, когда Папа выкидывал из неё по пути в Чертаново шофёра, тот разбил ногой в кроссовке плафон на потолке, старые провода оголились, жилы Тольятти,  решили ехать к Папе домой пожить, оставаться у Сергея дальше не хотелось, и так спросили в сберкассе, вы что, дома выращиваете, нажгли столько света? Оля собрала в дорогу харчи, оставила записку Андрику: «Суп на плите, разогрей, второе в холодильнике, мать не беспокоить», многие дети храбрые и самостоятельные, вместе с Антоном и Дюшей обнесли соседний магазин, набрали съестного, хотя Шах учил, иногда лучше заплатить, например, на парковке, чтобы не было подозрений. Решили так, впереди поедут Киллер с Папой на «волге», сзади девочки на «бмв», к которому из-за холодной погоды с трудом пристегнули брезентовую крышу, получилось всё равно красиво. Если будут тормозить на дороге первую машину, проверка, они не остановятся, вторая должна будет отвлечь внимание гаишников, делайте, что хотите, Оля и Инной намазались и напудрились, начали друг с другом играть в криминальных подруг гангстеров:
 
— Я тебе пиф! — Указательный палец Инны имитировал дуло.
 
— Паффф! — Оля знаком застрелила Дикую, смачно выругалась, все уржались, убивает вечных.
 
— Гоп со смыком это буду я, — дал из воображаемого «шмайсера» очередь по Южному Чертаново Руднев. — До Универа не долго.
 
— Давай продадим твою квартиру и на эти деньги найдём Шамбалу? — Папа твёрдо отказался, никогда. — Ага, зажал, — задразнила его Оля. — Куркуль!
 
— В чём и что? — спросил Пахан вдумчиво. — Давай твою?
 
— Мою нельзя, — так же твёрдо сказала Оля, — у меня — ребёнок.
 
— Ребёнок, — сказал Пахан, — должен расти на малолетке, жить ей, а не квартирой.
 
— Логично, поехали, — завершил педагогические прения Отца и матери Киллер. — Олю береги, Инна, она смертная. Вообще не гоните, машина Ашота, ленинаканские, побьёте, наедут, потом с ними разбираться. — Винтовки М16 с оптическими прицелами положили в «волгу», найдут в «бэхе», припишут Атосу, этого ещё не хватало, никто не захочет брать на себя такие риски, оповестят майора.
 
— Доедем, ставьте машины сразу во дворе, — сказал Пахан, — он спокойный, артисты, профессура, у меня загасимся. Дома все фильмы с Брюсом Ли.
 
— А нам? — хором заголосили девчонки.
 
— А вам «Омен», — с видом православного батюшки сказал Игорь, — бабы от дьявола, жены особенно третьи. Булгакова извела третья жена.
 
— О, — Киллер поднял указательный палец вверх, он на них отжимался с грузом, делал стойку, укреплённые специальными упражнениями фаланги легко протыкали тонкие листы фанеры и даже свернутой в несколько слоёв толстой производственной фольги, что там глазик. — Образованный! — Убираются по очереди, сначала необходимо опираться на пять, потом постепенно доходишь до «кунг-фу одного», как известный мастер, настоятель шаолиньского монастыря «Морской фонарь» Хай Ден, после этого ничто тебе не страшно, ткнул в случае чего кого-то в толпе в бок, пробил лёгкое и ушёл себе, забрав деньги эффективно и красиво.
 
— А чоон так рвался идти помогать тибетцам? Сам поехал? — Уход Сергея в Лхасу недавно показался Папе дешёвым фарсом, на самом деле поэт инкогнито прилетел в Москву, в  теорию доппельгангеров он не верил.
 
— Я не знаю, чего! Сам, получается. Выходит.
 
— Чего-то суховато!
 
— Нормально, такой простой! Я ему тут рассказала всё, а он «суховато». Забыл, как вместе спали? Качала тебя на себе, как маленького. Между прочим, он разрешил, в спальню не вошёл. — Шах улыбнулся, ясно, имела в виду мужа.
 
— Как прилетел с Катманду? —  Лучше бы не интересовался, Киллер остолбенел, по описанию сцены в баре он узнал Роджера! Ну да, и Патриция. Дело начало принимать совершенно другой оборот, плохой и неожиданный. Месть за Афганистан. — А какая наколка была у Одина? — вдруг спросил он. — На спине? Был с ними в бане.
 
— Была, был, — с радостью ответил Папа, — в бассейн прыгали, под левой лопаткой облако, на его фоне истребитель, ближе пилот в шлеме, внизу надпись «Я бомбил душманов с неба Афганистана» вязью. — На афганцев ему везло. — А рядом бородатый череп с тюрбаном на голове и костями между годами «1980 г. — 1988 г.», вверху печатными «Бей душманов — врагов СССР», тире длинное, внизу тем же размером «наемников США», ниже «Кандагар-Калат-Кабул».
 
— Правильно, — сказал Киллер, — первым Кандагар, бросили сначала туда в ДШБ к 70й ОМСБр , дважды орденов Кутузова и Богдана Хмельницкого,  гвардейцы, положили около 3000 пуштунов. Наши пошли первыми, почти все погибли, Грузин остался на киче, Беридзе, Дмитрий из Тбилиси за анашу. Вечно со всеми спорил, шумоголовый, что это лекарство! Саша потом научил его вязать «красный тюльпан», угомонился, Бирю тогда к нам с флота ещё не прислали.
 
— Где? — Любопытству Игоря не было конца.
 
— Всюду! Там, где бесполезны слова, сначала матом, потом «тюльпан». Накачаешь духа дурманом, надрез на животе сделаешь, снимешь кожу, завяжешь у него на голове, ему всё равно, поёт что-то, качается из стороны в сторону, действие наркотика заканчивается задолго до ухода, транс проходит, стонали, женщины не стонут, Сидор любил медленно, потом пытал в Москве, говорил, когда пытаешь, очищаешься, мог ещё рыболовную сеть на тебя надеть, и снаружи щипчиками через ячейки «ананас» сделать, мясо вырывая. Грузин научил мусульман ругаться, запоминается быстро в отличие от языка, который они учили медленно, —сержант мысленно отключился, полностью перенесясь в прошлое.
 
Американцы были сильные, слаженные, у них постоянно происходила ротация, у нас никакой, десять выстрелов из снайперской винтовки по цели, у нас один. Воеводин каждый день умирая от жары, наблюдал за сводками, на севере положение было гораздо лучше, чем на юге, все равно тяжёлое, трудные бои шли на протяжении всей линии, до Ирана доходили, ОСКСВА учился воевать, афганцы делали это постоянно с 1914го года,. Половина не обстрелянные! Ночью выводили молодых бойцов на плац из казармы в тапочках и нижнем белье.
 
— Рота, подъём! Построение по форме номер один!! Дежурный по роте, распечатываем оружейку!!! Руки за спину! На колени!! Глаза открыты, огонь!!! — Имитировали расстрел, бахали над ухом боевыми, учили не бояться. — Левое плечо вперёд, в расположение шагом марш… — Стирать кальсоны. Обгадиться было иногда за честь, главное, не упал боевой настрой, морпех всегда уходил сухим, в учебке на берегу Северного моря ещё не то делали, вывозили на торпедных катерах в открытое море, плывите. Тем, кто плохо подшился, предоставлялся выбор, либо быть сразу утопленными, либо провести срок в одиночном контейнере на морском дне в отсеке атомной подводной лодки замурованным, с ума сходили! Между водой и землёй выбирали сушу, она надёжней.
 
— А денег сколько платили, сержантский состав? Дембеля?? Боны???
 
— Ты не понимаешь, — горячился Шах, — в Афганистан мы шли за свободой! Сво-бо-дой! Саша перед тем, как взять кишлак, нам так и кричал, идёте за свободой, нах, вы освободители! Не помню, сколько платили, не важно, главное не это. Война была эфир нашего сердца, его сущность, энергия любви.
 
— Фигасе, — Папа изумился. Сейчас он восхищался Киллером так же, как своим учителем, личняка давно не было, Шах всегда мог показать своё мастерство и профессионализм, кого ударит, стухнет, сдуется, сгинет, он где-то даже склонялся перед Шахом, который мог стать причиной его созревания, как убийцы, возможно, международного профессионального киллера, повезло так повезло! Бирю научил и его научит.

Затем они долго говорили о политике, традиционный русский, Игорь был в жизни очень циничным, привык не зарабатывать, а иметь и получать, лениться, как при социализме, жить, как при капитализме, всё на халяву, был бы чиновником, постоянно брал откаты, потом кидал, ничего не делал, издевался, чёрная кошка, белая, главное, чтобы мышь поймала, цель всегда оправдывает средства, всеядное, нагрузи ближнего своего, готов на всё за мани.

Политически нет, хотелось выражать своё мнение по поводу проблем Израиля и арабов, России и Америки, свободу Анджеле Дэвис, почему бойкотировали олимпиаду, Шах, наоборот, отвечал, и что? Завтра будет вместо Буша или Ельцина кто другой, что он, отменит тюрьмы? Как же! Сидеть будем при всех премьер-министрах и режимах во всех странах, государство это враг, а партия и Родина не одно и то же, в жизни надо выбирать средства и быть порядочным, приводил пример, когда убивал для друзей, он ведь не брал денег? Не брал! В это время для себя нашёл отличное место для медитации, поддержка свыше, его профессия к политике отношения не имеет, везде востребована, или, когда пришла одна сука, заказала своих детей, чтобы получить страховку, он же его убил?
 
— А деньги ты взял, — не уступал Пахан. — Я знаю.
 
— Взял! — соглашался Шах.
 
— Ну вот, ты такой же циник, как я, а никакой не революционер, Овод бы никогда не взял денег.
 
— Сейчас как дам в лоб прикладом, — горячился Киллер, — чего ты им мне тыкаешь, Овод твой был вообще террорист и беспредельщик, такой же, как и Базаров!
 
— Бей, — спокойно отвечал Пахан, —я бессмертный.
 
— Ты бессметный, а не бессмертный, — в разговор вступала Оля, — просрал в жизни всё, что мог, банду, торговлю и даже девушку, и Башню, и Алого короля, давай попробуем отрежем тебе голову, посмотрим, Шах в плену научился! — Киллер перегнулся через стол, чуть не опрокинув бутылку с водкой, щелкнул Ольге под чёлку фофан, жена Сергея показала ему средний палец.
 
— Короля и вы просрали, да ну вас, — обреченно отступал Пахан, — с вами вообще нельзя говорить о политике, — часто так сидели до самого утра. Папа предложил сыграть на чью-то жизнь, кто первый выйдет из подъезда, того исполним, Инна одернула его, мы тут что, дети, играть в игрушки, зачем он нужен, в общем, все стали друзьями быстро. В принципе Папа Киллеру доверял, бывают такие, позиционируют себя, как порядочные, да ты чо, Пахан, блин, мы там это всё, потом — бам! — вылетает такая пенка… Он-то схавает для начала, никогда не поставят на колени, так привык по жизни, потом вернёт, сейчас играем в мою игру, в его характере не разобрался бы даже просветленный.
 
— Игру? — комментировал его слова Шах. — Бывает так, что лучше не начинать! (Бывает.) — Сержант тоже симпатизировал Пахану, правила общения в их мире он знал отлично. Ты ж не можешь пацанам сказать, ты гондон, ты гондон, только «спасибо за работу», в их мире такого не бывает, что он, вчера родился! Кто-то проиграл общак в карты, и капут, денег нет, идите высирайте.
 
— Такие потоки мощные были, — Папа жалел об упущенной финансовой выгоде в Катманду, — зарывался на такие (суммы)!  Было много моментов… — Сержант его успокаивал, туда мы ещё вернёмся, самолеты летают.
 
— В монастыре нельзя просто прийти и все вещи с****ить, даже если ты старший монах, —учил Папа, надо, чтобы старший завскладом списал, они складированы. 
 
— Так ты говорил, старший, здоровый этот, он же тупой, — Шах постучал кулаком по столу. — Как он пробился в старшие?
 
— Там это не надо, — ответил Игорь, — вовремя поднести, отнести, услужить. — Потом решили, надо искать поэта, но как? Не ехать же для этого в Тибет, документов никаких.
 
… — А ещё они что умели, вынимать органы! При каждом монастыре своя гостиница вроде как у нас при Патриархии в Даниловском, загнёшься, через стенку монах, перед ним трехлитровая банка с физраствором, или монашка, ведьма, поколдует, просунет сквозь стену воображаемую руку, как хилеры, что-нибудь изымет внутри у постояльца. Утром ты проснулся, в груди ничего не бьется, пусто, сердца нет! А ты живой… — Интересная мысль, надо будет попробовать, думал Шах, войти к кому-нибудь в тело вынуть. Что только со всем этим мясом делать? Жалко, нет Сергея, кушал бы.
 
Тем, кто занялся делом Розова, никогда не мешало временное пространство в отношении доказательства вины кого угодно. В данный момент в течение двух месяцев при их участии ежедневно проводились неотложные оперативно-разысканные мероприятия и следственные действия до двух, трёх часов ночи, на сон и отдых оставалось по три-четыре часа в сутки, что впоследствии явилось причиной того, что эти пять человек — физическая усталость и отсутствие сна в связи с большим объёмом работы — старшие уполномоченные по особо важным делам Отдела по особо важным делам и раскрытию преступлений, связанных с организованной преступностью управления, литера опущена, одного всем хорошо известного параллельного МВД ведомства стали убивать сами,  Арбат не шутка. Любого, кто решит там начать какие-то движения, переделает под себя, обломает, перемелет и заново вылепит из той муки, Пятая авеню столичного криминального Бродвея. На Арбате прав тот, кто стреляет первым, моментов сострадания к своим ближним он не прощает, все адресно.
 
До оазиса доехали быстро, и тут Роджер понял, что в настоятеле не ошибся. Они увидели высокие, высокие белые двери в Шамбалу.
 
Конец восьмой главы