Рыцарь золотого сокола

30, 31,32

Народ слишком любил принца Райена, чтобы можно было сохранить в тайне его смерть. Вот уже несколько недель подряд люди ежедневно приходили к королевскому замку. Они ничего не предпринимали, просто молча стояли под стенами.

Гневаясь, королева Мелесант приказывала поскорее гнать их взашей, но на другой день они неизменно возвращались, и число их увеличивалось. Все это было крайне неприятно, и Мелесант некоторое время ломала голову над тем, как прекратить их молчаливую осаду.

В конце концов она решила их попросту не замечать. Без твердой руки Райена у этой неразумной толпы не было ни малейшего проблеска надежды.

Джиллиана томилась в своей маленькой тюрьме, охраняемой караульными-кастильцами. Гнев и ненависть к Мелесант причудливо переплетались в ее душе с глубокой, почти невыносимой печалью. Она все еще не могла поверить, что Райена больше нет. Все это было так бессмысленно, чудовищно. Жизнь оборвалась так мгновенно, а то, что происходило сейчас, трудно было назвать жизнью. Джиллиана поклялась себе, что, если когда-нибудь Господь позволит ей вырваться отсюда, королеве Мелесант придется дорого заплатить за все свои злодеяния.

Недели вылились в месяцы, за осенью пришла длинная унылая зима. Дни сменяли друг друга, все жители острова ожидали чего-то, что зрело и неотвратимо надвигалось. Но что это было — никто не знал.

Как и предсказывала Мелесант, сторонники Райена скоро перестали появляться под стенами королевского замка. Кастильцы и все, кто стоял за регентам шей, с опаской поглядывали на море все понимали, что стоит талшамарцам каким-то образом узнать, что их королева находится в заключении, возмездие не заставит себя долго ждать.

С каждым днем Джиллиана все больше падала духом. Глядя из своего окна на землю, она казалась себе птицей, которую поймали и посадили в клетку. Теперь она лучше понимала королеву Элинор. Трудно хранить надежду, когда надеяться не на что.

— Ваше Величество, — озабоченно сказала Нетта. — Вы слишком бледны. Вам сейчас нужно солнце и свежий воздух.

— Увы, Нетта, об этом я могу только мечтать.

— А ваши платья? Они вам уже тесны. К тому же у вас нет с собой ничего теплого, вы ведь не собирались проводить зиму на этом острове.

— Что ж, придется довольствоваться тем, что есть. Королева Элинор томится в заключении гораздо дольше меня, однако она с достоинством переносит все лишения.

— Да, но ведь у нее в распоряжении целый замок со всем, что ей необходимо, а у вас одна эта крохотная клетушка.


Джиллиана слабо улыбнулась.

— Это ничего, что она крохотная, к этому я привыкла с детства — я ведь много лет жила в монастырской келье. Но тогда по утрам я совершала длинные-длинные прогулки… Ах, Нетта, с какой тоской я вспоминаю сейчас ту утреннюю росу на траве, и легкий дымок, что курился над крестьянскими домами, и запах влажной земли после дождя. Всего этого мне недостает почти так же, как Райена. Глаза Нетты наполнились слезами.

— Бедненькая вы моя! Сил нет смотреть, как вы убиваетесь по погибшему супругу. Кабы можно было, я бы с радостью забрала себе все ваши горести.

Джиллиана взялась за свое рукоделие, но, сделав несколько стежков, снова его отложила. Ничто не могло отвлечь ее от беспокойных мыслей.

— Нетта, я хочу кое о чем с тобой поговорить. Думаю, ты понимаешь, что королева Мелесант живой меня отсюда не выпустит.

— Не хочу этому верить. — Слезы мешали служанке говорить. — Вы такая славная, такая добрая — вы не можете умереть! Не может быть, чтобы не было никакой надежды.

— Не надо, милая Нетта, не плачь, что в этом пользы? У меня все же сохранилась надежда, и эта надежда — ты.

Нетта вытерла глаза и озадаченно взглянула на свою госпожу.

— Я?

— Да, Нетта, ты. Я знаю, как тебе хочется поскорее вернуться в Талшамар, к своему мужу и родным.

— Нет-нет, я не покину вас, Ваше Величество! — торопливо перебила Нетта.

— Постой, я постаралась взглянуть на нас с тобой глазами Мелесант и поняла, что, когда я умру, она и тебя не оставит в живых.

— Я тоже так думаю, Ваше Величество, но это не имеет никакого значения. Мое место здесь, подле вас. Что будет с вами, то и со мной.

— Так вот, я попробую убедить Мелесант, что моему ребенку нужна талшамарская нянька.

Глаза Нетты округлились от удивления.

— Вы хотите доверить мне младенца королевских кровей?

— Нетта, а кому же еще?

— Но если вас не будет, то и я не захочу жить, — возразила служанка.

— Ты должна жить, Нетта, потому что только ты сможешь правдиво рассказать обо всем моей дочери и научить ее гордости и достоинству. Пожалуйста, сделай это для меня. Обещай!

Плечи женщины поникли, но, признав правоту королевы, она согласилась.

— Да, Ваше Величество. Вот только чем ближе дело подходит к родам, тем ближе…

— Я знаю, Нетта. Но не будем об этом думать. Сейчас я хочу попросить тебя еще об одном.

— Просите о чем угодно, Ваше Величество, я все сделаю.

Джиллиана понизила голос.

— Есть кто-нибудь на кухне, кому бы ты доверяла?

— Не знаю, Ваше Величество. Сдается мне, что многие возмущены тем, как обошлась с вами королева Мелесант. Вот хотя бы старшая кухарка — она как будто славная женщина и всегда так участливо справляется о вас. Это она печет для вас такие вкусные лепешки.

— Как думаешь, можно через нее передать несколько слов принцессе Кассандре?

— Думаю, что да — если только мне удастся переговорить с нею наедине.

— Меня беспокоит вот что. Я прекрасно понимаю, что принцесса не имеет никакого отношения к тому, что происходит. Она, бедняжка, наверняка удручена творимыми в замке бесчинствами. Так вот, я хочу, чтобы она знала: я ни минуты не сомневалась в том, что ее совесть чиста передо мной. Она меня не предавала. — Джиллиана подошла к кровати. — Пожалуй, я прилягу, Нетта. Сегодня мне что-то неможется.

Она отвернулась к стене и скоро заснула. Только во сне королева Джиллиана хоть на короткое время обретала свободу. Вот и сейчас ей приснился ее возлюбленный: он был жив и обнимал ее крепко и нежно, как в ту последнюю ночь, что они провели вместе.

Ее разбудил громкий стук в дверь. Сидя в постели, Джиллиана молча смотрела на двух стражников, которые вошли, не дожидаясь позволения.

— С какой стати вы беспокоите Ее Величество? — спросила Нетта, загораживая Джиллиану от непрошеных гостей.

— Королева Мелесант прислала нас за сундуками и драгоценностями.

Нетта ощетинилась: ведь среди драгоценностей находилась и корона Талшамара!

— Я не отдам их вам!

— Не надо, Нетта, — остановила ее Джиллиана. Возражать было бесполезно, и Джиллиана не хотела, чтобы из-за платьев и драгоценностей пострадала ее верная служанка. — Пусть берут все, что им велено.
Когда стражники ушли, Джиллиана с Неттой некоторое время молчали.

— Вот и все, — проговорила наконец Джиллиана. — Королеве Мелесант осталось забрать только моего ребенка и вслед за тем мою жизнь. — Это не женщина, а исчадие ада, — в сердцах заявила Нетта.

Джиллиана встала и подошла к окну.

— Да, пожалуй. — Высоко в небе ровным клином летели птицы. Морозное дыхание зимы еще чувствовалось в воздухе, но уже неумолимо подступала весна — время, когда дитя Джиллианы должно было появиться на свет.

Она положила руку на живот и ощутила привычную нежность. Дитя у нее под сердцем было частичкой Райена, и эта частичка пока жила в ней. Она была побеждена, но не сломлена. Райен учил ее бороться до конца.

Весна запаздывала. Ветер свистел в зубьях крепостной стены и швырял в окно колючие снежинки. У Джиллианы начались роды. Она изо всех сил стискивала зубы, чтобы не кричать от боли: у дверей ее комнаты неотлучно находился королевский стражник.

Когда острая боль в очередной раз пронзила все ее тело, она зажала себе рот рукой и негромко застонала.

— Мне нельзя кричать, нельзя, — задыхаясь, говорила она служанке. — Надо молчать, иначе караульный донесет Мелесант, и тогда все пропало! — Выгибая спину, она крепче вцепилась в руку Нетты.

Служанка обтерла лоб Джиллианы влажной тряпкой. Она восхищалась мужеством своей королевы, и все же у нее не укладывалось в голове как можно молча переносить такие муки?

— Ваше Величество, миленькая вы моя, я бы с радостью перетерпела за вас всю боль!.. — Так верная Нетта всегда пыталась хоть немного облегчить участь госпожи.

За то время, что Нетта пробыла с ней, им пришлось столько пережить и испытать, что Джиллиана привязалась к ней, как к родной. Теперь ей, как никогда, нужна была помощь, потому что ее собственные силы уже иссякали. Схватки начались ночью, сразу после полуночи, а сейчас был уже почти полдень.

За это время Нетта несколько раз спускалась вниз сначала за водой, потом за бельем и полотенцами. Но теперь она ни на шаг не отходила от своей госпожи: схватки повторялись все чаще и чаще. Вероятно, младенцу пришло время появиться на свет.

— Ваше Величество, я боюсь, что роды слишком затянулись. Может, позвать кого-нибудь на помощь?

— Нет, ни в коем случае! Если Мелесант узнает, она тут же заберет мою малышку. Пусть она останется со мной подольше! Я должна…

Но тут словно железные тиски сдавили Джиллиану, она застонала, голова ее заметалась по подушке из стороны в сторону. Схватка продолжалась дольше обычного, и когда она отступила, у Джиллианы не осталось сил даже для того, чтобы поднять руку.

— Нетта, долго ли еще терпеть?

— Не знаю, Ваше Величество, я ведь сама никогда не рожала, — печально отозвалась служанка. — Дай Бог, чтобы поскорее!

Тут новая невыносимая боль скрутила тело Дж иллианы, и она тихонько по-звериному завыла.

Дитя появлялось на свет!

В первое мгновение Нетту сковал страх, но она тотчас откинула его и начала придерживать и направлять головку ребенка. Наконец крошечное тельце лежало у нее в руках. Перевязав и обрезав пуповину, она бережно завернула малышку в мягкое одеяло.

— Ваше Величество! У вас дочь — принцесса!

Тело Джиллианы все еще содрогалось от напряжения, а голова обессиленно упала на подушку. Сейчас ей хотелось только одного — спать.

— С нею все в порядке? Разве младенец не должен кричать?

Нетта засмеялась.

— А она хочет остаться со своей мамой, вот и не кричит. Это ли не чудо!

— Да, — слабо отозвалась Джиллиана, — это чудо.

Нетта передала ей девочку, и Джиллиана с улыбкой потрогала крошечные пальчики и нежно поцеловала ее в щеку.

— Какая красавица!

— Да, в маму.

Глаза служанки и госпожи встретились. Обе знали, что чужие недобрые руки скоро заберут у них маленькую принцессу: ее рождение не могло долго оставаться тайной.

— Приложите ее к своей груди, Ваше Величество. Глядишь, она и не заплачет.

Когда детские губки, нежные, как лепестки роз, обхватили ее сосок, слезы хлынули у Джиллианы из глаз.

— Как я буду с ней расставаться?

Нетте нечего было на это ответить. Она не раз убеждалась в том, что ее королева великодушна и добра, и то, что какая-то ведьма — а иначе она не называла про себя Мелесант — смеет ее так мучить, приводило честную служанку в негодование.

— Пойду вниз, принесу вам чего-нибудь поесть. Вам теперь надо как следует кушать, набираться сил, — увещевала она свою госпожу.

— Сил для чего, Нетта? Для эшафота, для виселицы — или как, по-твоему, они намерены меня умертвить?

— Нет… Нет, я не верю, что у них поднимется рука. — Нетта торопливо подошла к двери и трижды постучала. Это был условный знак, что служанка хочет выйти из комнаты.

Чтобы караульный случайно не увидел девочку, Джиллиана спрятала ее под покрывалом. Когда дверь за Неттой с лязганьем захлопнулась, она с нежностью погладила влажный еще пушок на затылке новорожденной дочери.

— Милая моя девочка, я дала тебе жизнь, но боюсь, что больше уже ничего не смогу тебе дать. — Она зажмурилась, но слезы все же просочились сквозь сжатые веки. — Надеюсь, когда-нибудь ты узнаешь о том, как твой отец отдал за нас с тобой жизнь.

Вот так, вероятно, много лет назад разрывалось и сердце королевы Фелисианы, когда она прощалась с дочкой перед собственной смертью, подумала Джиллиана. Ей, как и ее матери, не придется увидеть свою дочь взрослой женщиной.

Спустившись на кухню, Нетта была слишком погружена в собственные мысли, чтобы с кем-то заговаривать. Как всегда, она сама готовила чайный поднос для Джиллианы. Ее отвлек голос старшей кухарки.

— Нетта, ступай-ка в кладовую, нарежь там сыру для своей госпожи.

Нетта хотела было отказаться, но кухарка подмигнула ей и повторила:

— Ступай, ступай. Это хороший сыр, он понравится твоей хозяйке.

За все время Нетте так и не удалось выполнить поручение королевы Джиллианы — переговорить с кухаркой о Кассандре — потому что они ни разу не оставались наедине. Очень удивившись странному поведению кухарки, Нетта все же отправилась, куда та велела.

Войдя в кладовую, она увидела на круглом столике большой кусок сыру и уже взялась за нож, когда сзади кто-то неожиданно позвал ее по имени. Нетта испуганно обернулась.

Из-за большой бочки появилась принцесса Кассандра.

— Нетта, скажи скорее, как твоя госпожа, здорова ли?

Служанка растерянно смотрела на нее, не зная, можно ли ей довериться. Но сама королева Джиллиана доверяла ей. К тому же она, возможно, была их последней надеждой.

— Ей очень худо, Ваше Высочество, — призналась добрая женщина.

— Этого я и боялась!.. Я просто с ума схожу от беспокойства о ней.

Еще немного поколебавшись, Нетта решила открыться принцессе. Очень тихо, чтобы никакие шпионы не могли подслушать, она сказала:
— У Ее Величества родилась дочка — сегодня, только что. Никто еще не знает.

Глаза Кассандры наполнились слезами.

— Значит, мы должны действовать без промедления. Теперь, когда дитя уже появилось на свет, жизнь Джиллианы находится в опасности.

— Что мы должны сделать? — спросила Нетта.

— Прежде всего передай ей, пусть не теряет надежды. Сэр Эдвард не погиб в схватке с кастильцами и успел уже посетить королеву Элинор в ее замке Солсбери. Элинор придумала, как нам вызволить Джиллиану. При первой же возможности — по всей вероятности, очень скоро — мы постараемся ее спасти. Скажи об этом королеве. Ободри ее.

В глазах у Нетты забрезжила надежда.

— Я ей все передам, Ваше Высочество.

— А теперь ступай, не то шпионы матери могут пронюхать, что мы с тобой разговаривали.

Нетта схватила большущий кусок сыру и шлепнула его на поднос.

— Ой, спасибо, Ваше Высочество, что вы меня хоть немного обнадежили. Только вы уж сами берегитесь: будете помогать нам, не навлеките беду на себя.

— Я буду осторожна.

Радостно поднимаясь по лестнице с подносом в руках, Нетта не догадывалась, что из боковой двери ей вслед смотрят черные недобрые глаза.

Королева Мелесант пожала плечами и вернулась в библиотеку, кивком головы приказав Эскобару следовать за ней.

— Какая ерунда! Если бы Джиллиана родила, она визжала бы на весь замок.

— Караульный донес мне, что ее служанка весь день ведет себя подозрительно. Он уже несколько раз выпускал ее из комнаты, и она под разными предлогами спускалась вниз. Я почти уверен, что королева Джиллиана или рожает, или уже разродилась…

Не дослушав, Мелесант торопливо покинула библиотеку и устремилась к лестнице.

— Что ж, пойду проверю, — недоуменно пожимая плечами, сказала она.

Когда дверь покоев распахнулась, Джиллиана, сидевшая на постели среди подушек, крепче прижала к себе спящую дочь.

Мелесант, с горящими глазами и искаженным яростью лицом, ворвалась в комнату.

— Итак, вы решили попытаться скрыть от меня свое дитя? Какая самонадеянность!

Нетта попыталась встать между Джиллианой и ее свекровью, но Джиллиана сделала ей знак отойти в сторону.

— Это моя дочь, и вы не посмеете отнять ее у меня!

— Ага, стало быть, дочь. — Мелесант подошла ближе, и ее тень упала на детское личико. — Дайте ее мне.

Джиллиана крепче обняла девочку.

— Нет.

— Что ж, увидим. Эскобар! — бросила она через плечо. — Поди сюда, ты мне можешь понадобиться.

Джиллиана почувствовала себя самкой, которая должна бороться за своего детеныша. Соскользнув с постели, она бросилась к открытой двери, но тут Эскобар Фернандес преградил ей путь. От его улыбки у нее мурашки побежали по спине.

В отчаянии она снова обернулась к свекрови.

— Умоляю, не делайте этого! Не забирайте мою дочь. Я сделаю все, что вы скажете, только оставьте ее мне!..

— Итак, могущественная талшамарская королева готова на все и молит меня о милости, подобно простолюдинке, — с видимым удовольствием проговорила Мелесант.

Прижимая девочку к себе, Джиллиана упала на колени.

— Да, я согласна на любые условия, только не забирайте у меня мою дочь.

— Держи ее! — вдруг крикнула Мелесант Эскобару. — Держи крепче!

Эскобар обхватил Джиллиану сзади, и Мелесант вырвала ребенка у нее из рук. Впервые — ибо это действительно было впервые в ее жизни — маленькая принцесса заплакала.

Горя негодованием, Нетта бросилась к своей госпоже и обняла ее.

— Отдайте малышку Ее Величеству! Господь не потерпит такого злодейства.

— Пошла прочь, мерзавка! — бросила Мелесант и надменно удалилась.

Джиллиана в мольбе протянула руки ей вслед, но дверь уже захлопнулась за ней, и засов зловеще лязгнул. Сидя на коленях, Джиллиана как-то обмякла и уронила голову на холодный пол. Из-за двери доносился плач ее дочери. Он делался тише, тише, и наконец его совсем не стало слышно. Все было кончено.

— О Боже, — простонала она, — что будет с моей доченькой?

Нетта сокрушенно покачала головой.

— Ваше Величество, вам надо лечь в постель. Позвольте я вам помогу.

Джиллиана медленно встала.

— Я уже наполовину умерла в день смерти Райена, но у меня оставалась еще наша дочь. Сегодня, когда ее у меня забрали, я умерла совсем.

Она обессиленно упала на кровать и устремила в потолок полные слез глаза.

— Я не сумела, Нетта, я ничего не сумела сделать. Что теперь будет с Талшамаром?

— Ну, полно, Ваше Величество, — ласково проговорила Нетта. — Я вам кое-что скажу, глядишь, надежда и вернется к вам. Я видела принцессу Кассандру, и она просила вам передать, что помощь уже близка.

Взгляд Джиллианы скользнул на унылое небо за окном. Она будто ничего и не слышала.

— Для меня больше нет надежды.
31

Кассандра торопилась в столовую, где ее мать принимала кастильского посланника, только вчера прибывшего в замок. Всю дорогу из леса ей пришлось бежать, поэтому, опустившись на стул, она еще некоторое время не могла отдышаться.

— Ты опоздала, Кассандра, — сердито упрекнула ее мать.

— Я была в детской, — не задумываясь, солгала принцесса. — Малышке нравится, когда я пою и качаю ее колыбельку.

Это как будто удовлетворило королеву. Но впредь Кассандре следовало, конечно, быть внимательнее, чтобы не возбудить ее подозрений. Сегодня утром на остров вернулся сэр Эдвард, и они вместе обсуждали план побега Джиллианы.

На матери было платье талшамарской королевы — разумеется, слегка расставленное, поскольку Джиллиана была гораздо стройнее Мелесант, — а также талшамарские драгоценности. Кассандре довольно было одного взгляда, чтобы их узнать, но она постаралась ничем не выдать своего негодования.

По правую руку от королевы сидел сам кастильский посланник, граф Ренальдо Ортис. Мать много смеялась и была по-особенному оживлена. Это ее преувеличенное оживление и игривый смех были знакомы Кассандре с детства: они возникали всякий раз, когда мать заводила себе нового любовника. Сначала она осыпала его милостями, зато потом мучила и терзала несчастного не хуже самой вульгарной девки.

Дома графа Ренальдо ждали жена и семеро детей, но это, кажется, не смущало ни Мелесант, ни его самого. Когда нужно, Мелесант умела быть поистине обворожительной, несмотря на возраст, и граф Ренальдо был явно польщен ее вниманием.

— Ваше Величество, — сказал он. — Позвольте мне выразить вам соболезнования по поводу смерти вашего сына. Это огромное горе для матери.

— Да, — отвечала Мелесант, сияя румянцем на щеках. — Его растерзал сброд, который жаждет войны. Но я быстро усмирю негодяев с вашей помощью, граф.

— Светлейший король Кастилии просил уверить вас, что он готов послать войска, чтобы помочь вам справиться с мятежниками, хотя именно сейчас у нас самих возникли осложнения с маврами.

— Я никогда не забываю своих друзей, — Мелесант накрыла руку графа своей ладонью, — и умею их отблагодарить.

Кассандра поднесла к губам бокал с вином и сказала:

— Граф Ренальдо, а мама уже успела поделиться с вами радостью — она всего неделю назад стала бабушкой? — В голосе ее звучала детская наивность.

Кастилец несказанно удивился.

— Не может быть, Ваше Величество! Вы слишком молоды для бабушки.

Мелесант одарила дочь ядовитейшим из своих взглядов.

— Кассандра, — строго сказала она. — Ты уже поела? Так отправляйся в свою комнату!

— Хорошо, мама, но сначала я хотела тебе кое-что сказать, — отвечала принцесса.

Глаза Мелесант предостерегающе сверкнули.

— Скажешь это позже!

Кассандра не собиралась прощать матери смерть Райена, но сейчас ей важно было скрыть свою неприязнь, поэтому она заговорила с улыбкой:

— Но, мама, дело касается той, которая сейчас находится наверху. Ты знаешь, что она…

— Кассандра! — негодующе крикнула Мелесант, вскакивая на ноги. — Я приказываю тебе ни слова больше! Твое дело подождет.

Взгляд ее дочери выразил невинное удивление.

— Мама, я боюсь, что оно не может ждать.

— Вам придется извинить нас, граф Ренальдо. Моя дочь желает сообщить мне что-то важное, — она готова была испепелить дочь взглядом, — и, по-видимому, неотложное.

Кастилец встал и почтительно поклонился.

— Разумеется, Ваше Величество. — Его темные глаза, казалось, ощупывали королеву. — Я подожду вас здесь — дела королевства прежде всего.

Мелесант первая вошла в небольшую комнатку, смежную со столовой. Зеленея от злости, она закрыла дверь и обернулась к дочери.

— Изволь объяснить, что это еще за выходки?

— А что, не нужно было говорить при графе про ребенка и Джиллиану? Извини, мама, я думала, он знает. Ведь на Фалькон-Бруине об этом знают все.

Мелесант в раздражении топнула ногой.

— И наградит же Господь такой дочерью! — сказала она, ни к кому не обращаясь.

— Я просто хотела кое о чем тебя спросить. Но, пожалуй, это и правда может подождать, — сказала Кассандра.

— Раз уж мы здесь, говори, в чем дело, — едва владея собой, процедила Мелесант. — Только скорее.

Принцесса собралась с духом и заговорила:

— Кухарка передала, что Нетта просит прислать к Джиллиане священника. Ты не будешь возражать?

— Мне некогда сейчас этим заниматься. Чего ради ты беспокоишь меня из-за таких пустяков? — Она нетерпеливо переступила с ноги на ногу, словно норовистая лошадь.

Кассандра пожала плечами, словно исход дела ей был глубоко безразличен.

— Ну что ж, нет, значит, нет. Правда, я слышала, что Джиллиана очень слаба и опять отказывается от еды — вероятно, хочет уморить себя голодом. Может, лучше все-таки послать к ней священника? Если она умрет, он потом может подтвердить, что она сделала это нарочно.

Мелесант медленно расплылась в улыбке.

— А-а, понятно… Пожалуй, ты все-таки неглупая девочка. Хорошо, Кассандра, только займись этим сама. Священника можешь позвать из деревни.

Сердце Кассандры так сильно колотилось, что она боялась, как бы мать не услышала его стука.

— Но ведь кто-то должен приказать караульному, чтобы он впустил священника в комнату Джиллианы.

— Да, конечно, Эскобар обо всем договорится. — Мысленно Мелесант уже вернулась к тому красавцу, что ждал ее в столовой. Нынче вечером она пригласит его к себе в спальню, и он явится не раздумывая. — Ступай разыщи Эскобара и пришли его ко мне. Я сама ему обо всем скажу.

— Хорошо, мама.

Кассандра развернулась, и ровным шагом — хотя ей хотелось бежать со всех ног — направилась к двери. Она не смогла спасти своего брата, зато спасет Джиллиану, если только сама останется жива. Она улыбнулась собственной дерзости. Мать ничего не заметила, потому что думала сейчас только о своем новом любовнике. Итак, первое препятствие было преодолено, но впереди ждало второе, еще более серьезное.

Джиллиана действительно была очень плоха. Щеки ее были бледны, под глазами залегли темные круги. Нетта видела, что ее госпожа угасает с каждым днем, и понимала, почему она перестала надеяться и не хотела больше жить. Когда дверь открылась и двое вошли в комнату, она даже не повернула головы.

Шагнув через порог, священник с монашкой ждали, пока караульный закроет дверь, но тот не спешил: видимо, ему хотелось посмотреть, что будет дальше.

Нетта бросилась перед священником на колени и поцеловала его руку.

— Слава Богу, что вы здесь, святой отец. Моей королеве так нужен духовный наставник. Подойдите к ней.

Священник принял у нее руку и обернулся к стражнику.

— Затвори дверь, сын мой, дабы ничто не нарушало покой несчастной.

Когда дверь захлопнулась, сэр Эдвард и Кассандра — ибо именно она была в одеянии монахини — одновременно сбросили с себя капюшоны. Приблизившись к королеве, сэр Эдвард опустился перед ней на колени, и сердце его сжалось. Глаза Джиллианы, всегда такие ясные и лучистые, теперь погасли и равнодушно смотрели перед собой.

— Ваше Величество, я пришел за вами. Вы узнаете меня?

Джиллиане понадобилось время, чтобы сосредоточить взгляд на говорившем. Узнав сэра Эдварда, она вцепилась в его рукав.

— Моя дочь, — простонала она. — Они забрали мою дочь.

Эдвард поднял глаза на Нетту и Кассандру, прося содействия.

— Нам надо спешить. Помогите ей переодеться. Он отвернулся, чтобы женщины могли переодеть Джиллиану в монашескую одежду. Они с Кассандрой появились вовремя. Ясно было, что, если немедленно не забрать ее отсюда, она недолго протянет. Джиллиана пыталась оттолкнуть руки Кассандры.

— Нет-нет, я никуда не хочу идти. Дайте мне лечь… Как я могу куда-то идти, когда здесь моя дочь… и мои рыцари…

Кассандра сжала ладонями виски Джиллианы и заглянула ей в глаза.

— Джиллиана, — прошептала она. — Ты не должна думать о себе. Думай о людях Талшамара и Фалькон-Бруина. Только ты можешь им помочь. Никто, кроме тебя, не остановит мою мать.

От этих слов взгляд Джиллианы словно бы немного прояснился и движения стали осмысленней.

— Я попробую. Помогите мне встать.

Нетта с Кассандрой быстро облачили ее в широкое монашеское платье и повязали голову платом, скрывающим щеки и подбородок. Протянув руку, Джиллиана тронула Кассандру за плечо.

— Спасибо тебе за все, Кассандра. Но что сделает с тобой твоя мать? Это чудовище в женском обличье.

— Не думай об этом. Сейчас у моей матери новый любовник, и она занята только им. Мы с Неттой постараемся как можно дольше не вызывать ничьих подозрений. Если все пройдет хорошо, обман раскроется, когда твой корабль успеет уже отплыть далеко от острова.

Джиллиана шагнула к своей служанке и взяла ее за руку.
— Как тяжело расставаться с тобой. Ты была со мной в самые тяжелые минуты.

Сэр Эдвард заботливо подхватил ее под руку.

— Ваше Величество, мы должны спешить. Если еще немного промедлим, весь план может рухнуть. Вы должны пройти мимо караульного без моей помощи, чтобы он ничего не заподозрил. Сможете?

Джиллиана поглубже вздохнула и сделала неуверенный шаг.

— Смогу.

Сэр Эдвард обернулся к Кассандре.

— Я не знаю ни одной девушки, которая могла бы сравниться с вами, принцесса Кассандра. Жаль, что нам не довелось познакомиться ближе.

Она грустно улыбнулась. Увидятся ли они снова? Надежды на это почти не было. А сейчас у нее не осталось времени даже на то, чтобы сказать ему, как она восхищена его мужеством. — Я лягу в постель и укроюсь с головой, чтобы караульный подумал, что я — Джиллиана, а вы отправляйтесь, и — удачи вам.

Сэр Эдвард постучал в дверь и стал ждать, когда отодвинется засов.

— Наклоните голову ниже, — шепнул он Джиллиане, — и сложите руки, как для молитвы.

Она вышла вслед за ним, думая только о том, как бы у нее не подкосились ноги.

Проходя мимо караульного, сэр Эдвард на секунду задержался.

— Мир с тобою, сын мой, — неторопливо произнес он и проследовал дальше.

Когда они шли по коридору, Джиллиана только и ждала, что обман вот-вот раскроется и стражники кинутся догонять их. Лишь когда они добрались до лестницы, она вздохнула чуть свободнее. Но, сделав несколько шагов вниз по ступеням, она чуть не упала, и сэру Эдварду пришлось поддержать ее под руку.

— Наклоните голову еще ниже, — прошептал он ей в самое ухо, потом стал увещевать ее весьма громко, чтобы слышали все, кто мог оказаться поблизости — Не горюйте так о королеве Джиллиане, сестра Мария. Тот мир, куда она уходит, гораздо лучше нашего.

Наконец все препятствия на пути к свободе были преодолены, и они оказались за стенами замка.

От непривычно резкого и холодного порыва ветра у Джиллианы перехватило дыхание, и она с трудом устояла. Увидев в стороне от ворот двух ослов, на которых им с сэром Эдвардом предстояло передвигаться, она внутренне сжалась. Он помог ей взобраться на одного осла, сам же неловко взгромоздился на другого.

Подняв голову, Джиллиана, несмотря на сильную слабость, едва не рассмеялась: длинные ноги сэра Эдварда свисали чуть не до земли, что выглядело чрезвычайно забавно.

— Ничего не поделаешь, скромному священнику не пристало разъезжать на белом коне, — справедливо заметил он.

С утра шел снег, но теперь небо прояснилось. Ослик Джиллианы неспешно протрусил через деревню, и никто не обратил внимания на монашку, ехавшую на нем с низко опущенной головой. Дело обыкновенное.

От слабости у нее несколько раз начинала кружиться голова, и, чтобы удержаться, она крепче натягивала поводья. Вот они уже добрались до берега и миновали несколько рыбацких лодок, которые из-за шторма стояли на приколе.

Когда наконец они обогнули береговой утес и навстречу им вышли какие-то люди, сэр Эдвард быстро спешился и подхватил Джиллиану на руки.

— Можете отдохнуть, Ваше Величество, мы уже почти в безопасности.

Джиллиана прильнула щекой к его плечу. Ей хотелось плакать, но не было сил даже на слезы. Отгоняя от себя мысли о дочери и об узниках, оставшихся в замке, она думала сейчас лишь о своей верной служанке если с Неттой что-то случится, она никогда себе этого не простит. А отважная Кассандра, которая ради нее пошла на такой риск! Чем она, Джиллиана, заслужила такие жертвы своих ближних? Из памяти неожиданно выплыли последние слова Райена «Помни меня». Как будто она могла о нем забыть. Она еще вернется на Фалькон-Бруин за своей дочерью, и пусть тогда Мелесант не ждет от нее пощады.

Тем временем Джиллиану закутали в теплые меха и усадили в лодку. Несколько крепких гребцов тотчас взялись за весла, и лодка стремительно понеслась к кораблю, который в отдалении покачивался на волнах.

Едва королева ступила на борт, как паруса развернулись и наполнились ветром. При виде талшамарского флага на верхушке мачты сердце Джиллианы забилось сильнее.

Неужели она и правда свободна? Заметив, что она покачнулась от слабости, сэр Эдвард снова подхватил ее на руки.

— Ваша каюта находится внизу, Ваше Величество. — Он улыбнулся. — Вот вы и плывете домой.

Прижимаясь к нему щекой, она думала о том, что любит его — да, любит сэра Эдварда, но не как мужчину, а как своего верноподданного, которому ради нее пришлось перенести немало трудностей и лишений.

— Да, — слабо отозвалась она. — Главное теперь — вернуться в Талшамар. Там я что-нибудь придумаю, чтобы вызволить из плена мою дочь и рыцарей.

— Мы обязательно освободим их, — горячо пообещал сэр Эдвард. — Мы вернемся на Фалькон-Бруин с таким войском, что враги затрепещут от страха.

На руках он отнес ее в каюту, уложил на койку и укрыл мехами.

— К сожалению, на корабле нет женщины, которая могла бы вам прислуживать, но я все время буду находиться поблизости, и если вам что-то понадобится, просто позовите меня.

Джиллиана устало закрыла глаза. У нее не было сил даже на то, чтобы поблагодарить преданного рыцаря, ради нее рисковавшего жизнью.

Тем временем на палубе кипела работа: матросы отвязывали паруса, рулевой разворачивал судно по ветру. Буря усиливалась. Казалось, что небеса нарочно разверзлись, чтобы обрушить на маленькое судно потоки дождя со снегом, продлевая злоключения королевы. Порывы ледяного ветра едва не сбивали моряков с ног.

И все же сердца талшамарцев ликовали: их королева наконец-то плыла домой, на землю своих предков. Они доставят ее во что бы то ни стало.

Почти целую неделю Джиллиане было очень плохо, она не вставала с постели и мечтала лишь о том, чтобы ей дали спокойно умереть. Но забота матросов о своей королеве была так трогательна, что мало-помалу тоска ее начала отступать, и она заставила себя есть, чтобы скорее восстановить силы.

Уже в начале второй недели плавания на ее щеках снова заиграл румянец и, к радости и удивлению всех матросов, она сумела наконец подняться на палубу.

Здесь, наверху, сэр Эдвард передал ей письмо от кардинала Фейлшема: его преосвященство старался подготовить Джиллиану к тому, что ее ожидало по прибытии. Узнав, что королева направляется на родину, писал он, многие подданные обезумели от радости и празднуют ее возвращение уже сейчас прямо на улицах. Что же касается ее горестей, то кардинал призывал усердно молиться и не терять веры в Господа.

Прочитав письмо, Джиллиана задумалась: как она будет приветствовать своих подданных, когда сердце ее разрывается от горя?

32

Черные глаза Мелесант превратились в две булавки. Длинными, острыми, как у кошки, ногтями она вцепилась в плечо Нетты и отшвырнула ее к стене. Когда служанка медленно осела на пол, Мелесант снова устремилась к ней, но Кассандра преградила ей дорогу.
— Нет, мама, — твердо сказала она. — Я не позволю тебе ее трогать! Она тут ни при чем.

Мелесант даже отшатнулась от неожиданности. Кассандра ни разу в жизни не вела себя с нею так вызывающе.

— Ты мне не дочь, раз становишься на сторону моих врагов! — прорычала она.

Кассандра помогла Нетте подняться, не обращая внимания на вопли Мелесант.

— Я никогда не была твоей дочерью. Я была дочерью своего отца, но ты убила его. Я была сестрой своего брата, но ты и его убила. Ты чудовище, мама! Ты сделала заложницей даже собственную внучку, хотя ни разу со дня рождения не видела ее.

То, что дочь заговорила таким тоном, а еще более то, что она совершила, так поразило Мелесант, что она заметалась, как зверь в клетке, потеряв последнее самообладание.

— Зови скорее Аринделя! — набросилась она на Эскобара, обнаружившего обман несколько минут назад. — Джиллиану еще можно остановить.

— Ошибаешься, мама. Она покинула остров три дня назад, — сухо сообщила принцесса.

— Замолчи, Кассандра, или я велю заковать тебя в цепи! — кричала Мелесант, чувствуя, что все рушится.

— Хорошо бы весь мир заковать в цепи, правда, мама? Но теперь все твои враги, объединившись, поднимутся против тебя… Ты сама знаешь, что тогда будет. Мне тебя даже жаль.

— Неблагодарная! — воскликнула правительница. — Я дала тебе жизнь, а ты меня ни во что не ставишь! Надо было с самого начала держать тебя за семью замками, а я-то по наивности тебе доверяла! Хорошо же, в другой раз буду умнее.

— Думаю, дело было не в том, что ты мне очень уж доверяла, — просто считала, что я слишком глупа, чтобы тебя обмануть. Кроме того, боюсь, другого раза уже не будет.

Мелесант не стала ее ни в чем разуверять, тогда девушка продолжила:

— Чтобы устроить побег Джиллианы, я находилась в этой комнате три дня и три ночи. Я привела священника, а вернее, сэра Эдварда, который и вывел ее из заточения. Видно, слащавая улыбка твоего нового любовника совсем вскружила тебе голову, иначе ты давно бы заподозрила неладное.

На миг Мелесант потеряла дар речи. Ее дочь никогда не говорила с нею так презрительно — да что там, она вообще ни разу в жизни не поднимала против нее голоса! А теперь?! С этим невозможно смириться!

— Предупреждаю тебя, Кассандра, лучше молчи.

— А если не замолчу, что ты можешь сделать? Бросишь меня в темницу? — Выдернув из-за пояса украшенный драгоценными камнями клинок, Кассандра швырнула его на пол под ноги матери. — Когда-то ты подарила его мне — вот, можешь теперь забрать его назад. Можешь даже вонзить его мне в сердце, если посмеешь. Ты убила моего брата, убей же и меня!

Мелесант холодно взглянула на дочь.

— Я оставляю тебе твой нож. Если тебе так хочется, чтобы он пронзил твое сердце, можешь сама им воспользоваться. В любом случае знай: раньше твоя плоть сгниет на костях, чем ты выйдешь из этой комнаты.

Она обернулась к стражникам.

— Талшамарку — в подземелье. Пусть посидит там вместе со своими сородичами. Что касается моей дочери, то ей придется побыть здесь и поразмыслить в одиночестве о своих грехах.

— Мне очень жаль, Нетта, — успела сказать Кассандра, когда два стражника грубо подхватили служанку под руки и потащили к двери. — Я буду молиться за тебя.

— Лучше молись за себя. — Мелесант окинула дочь странным взглядом. — Впрочем, если ты будешь просить о свободе, я, возможно, подумаю над твоими словами.

Кассандра гордо подняла голову.

— Я ни о чем не собираюсь просить. Убив Райена, ты убила все дочерние чувства, которые еще теплились в моей душе.

— Кассандра, смирись — я прошу тебя. Откуда такая упрямая заносчивость?

— Тебе не понять. Это называется честь — умение поставить благо ближнего выше своего собственного. Я научилась этому у Джиллианы.

Мелесант недобро усмехнулась.

— Пожалуй, тебе и правда лучше всего было бы податься в монашки. Для обычной жизни твои слова не годятся, тем более — для королевской. С этого дня твое будущее меня не интересует.

— Оно никогда тебя не интересовало, — с горечью сказала Кассандра.

Мелесант стремительно вышла из комнаты и приказала стражникам запереть дверь. Да, дочь разочаровала ее, Джиллиана сбежала, но зато остался младенец. Пока девочка была у нее в руках, Мелесант не собиралась сдаваться.

Когда Джиллиана начала одеваться, было еще темно. Великодушные талшамарцы, когда снаряжали корабль, вновь снабдили ее и прекрасными нарядами, и драгоценностями. Сегодня должно было произойти то, о чем она так давно мечтала: она ступит на родную землю. В честь этого события она надела белое шелковое платье, а на него — свободное верхнее одеяние из золотой парчи. Незабываемые цвета Талшамара.

Когда она появилась на палубе, матросы в знак своего восхищения перед молодой королевой опустились на колени.

Сэр Эдвард поклонился и предложил ей руку.

— Ваше Величество, вы достойнейшая из королев, — с чувством проговорил он.

Устремив взгляд вдаль, Джиллиана вспоминала Элинор, до мелочей продумавшую план ее побега с Фалькон-Бруина, и всех тех, кто помогал ей с риском для себя.

Она не подведет их, ибо не имеет на это права.

Последние минуты тянулись особенно долго. Джиллиана с замиранием сердца ждала, когда туман рассеется и она наконец увидит родную землю.

Еще неделю назад они выплыли из постылой зимы прямо в солнечную и теплую весну. Теперь бодрящий ветерок не холодил, а ласкал щеки Джиллианы. Она зажмурилась, чтобы немного успокоиться.

— Смотрите, Ваше Величество, — раздался рядом голос сэра Эдварда. — Вон там туман исчез и видно землю.

Джиллиана как завороженная смотрела на изумрудно-зеленый берег. Там мягко набегали морские волны и величественные пальмы томно покачивали листьями.

От волнения Джиллиана не могла говорить. Корабль подошел ближе, и стали видны толпы людей на берегу. Люди махали руками и выкрикивали имя своей королевы.

Джиллиана закрыла глаза и помолилась о том, чтобы Господь дал ей силы оправдать надежды своих подданных.

— Не слишком ли близко мы подходим к берегу? — спросила она, заметив, что фигуры приветствующих ее людей стали уже совсем хорошо различимы и у некоторых можно было даже рассмотреть лица.

— Глубокие талшамарские гавани словно специально созданы для мореходов, — отвечал ей сэр Эдвард, — так что корабли причаливают прямо к пристани — видите, вон там. Еще каких-то несколько минут — и мы бросим якорь.

— В таком случае мне надо спуститься в каюту за плащом.

— Позвольте, я принесу его вам, Ваше Величество.

Она покачала головой.

— Я должна немного побыть одна.

Глядя, как она величаво пересекла палубу и начала спускаться по ступеням, сэр Эдвард ощутил прилив гордости за свою королеву.
— Это большой день для каждого талшамарца, — сказал он стоявшему рядом капитану.

В каюте Джиллиана накинула на себя темно-красный плащ и скрепила его под горлом алмазной застежкой. Когда она взяла с подушечки парадную корону Талшамара, переданную на корабль перед отплытием самим кардиналом Фейлшемом для этого дня, руки ее слегка дрожали.

Золотой ажурный венец был богато украшен сапфирами, алмазами и изумрудами. К вершине короны — алмазному сверкающему шару — сходились четыре лилии, на которых восседали золотые голуби, каждый держал в клюве оливковую веточку.

Джиллиана чувствовала, что она недостойна этой короны, венчавшей когда-то голову королевы Фелисианы в самые торжественные дни, но все же она надела ее — и тотчас заключенная в ней сила проникла в самые дальние уголки ее души.

— Я вернулась домой, мама, — тихо произнесла она. — Я постараюсь быть достойной тебя.

Услышав, как загремела якорная цепь и корабельная сходня начала со скрипом опускаться, Джиллиана глубоко вздохнула и вышла из каюты.

Когда королева появилась на палубе, воцарилась торжественная тишина. С замиранием сердца Джиллиана огляделась. Везде, сколько хватал глаз, стояли люди — сотни, тысячи людей.

Внезапно на нее снизошел покой, и давешняя неуверенность отступила. Все эти люди были ее подданными. Она родилась, чтобы править ими, и всю жизнь готовилась к этому, и она постарается быть мудрой и справедливой правительницей — такой же, какой была ее мать.

Сияющий кардинал Фейлшем взошел на борт и приветствовал ее. Джиллиана с огорчением заметила, что он прихрамывает. Да, он сильно постарел с тех пор, как они виделись. Но радостные чувства переполнили его душу. Великий день настал в Талшамаре.

Когда он заговорил, в голосе его звучало искреннее волнение.

— Добро пожаловать домой, Ваше Величество, — сказал он, протягивая ей руку. — Не будем томить людей. Многие из них ждут на берегу уже целую неделю. Вчера, когда рыбаки в лодках завидели на горизонте ваши паруса, народ начал прибывать. И вот — глядите!

— Идемте. — Джиллиана оперлась на его руку, и они вместе сошли на берег.

С улыбкой шествуя среди подданных, Джиллиана не думала о том, как она хороша. Плащ темно-красного бархата мягкими складками ниспадал до земли, корона на ее черных волосах сверкала драгоценными камнями. Черты королевы были так прекрасны, а улыбка так чиста, что люди замирали от восторга, когда она проходила мимо.

Те, кто был постарше и помнил ее мать, восклицали, что это сама королева Фелисиана вернулась к ним.

— Да здравствует королева Джиллиана! Да хранит ее Господь! — нараспев повторяли они и преклоняли колени.

Наконец королева в сопровождении кардинала Фейлшема подошла к оседланным лошадям, и ее подсадили на прекрасную белую лошадь с блестящей, словно атласной, шкурой. Джиллиана тронула поводья, и лошадь медленно стала продвигаться вперед, высоко поднимая ноги. Вскоре позади королевы образовалась целая кавалькада из знатных талшамарских лордов и их жен. Сэр Эдвард занял свое место слева, кардинал Фейлшем — справа от Джиллианы, и вся процессия торжественно двинулась к королевскому замку.

Веселье и ликование буквально носились в воздухе, люди плакали от счастья, ощущая величие момента. Наконец-то у Талшамара есть королева!

Женщины выстилали им дорогу лепестками цветов. На обочинах везде, где только возможно, стояли люди, сотни людей. Джиллиане особенно запомнился старик с крестьянскими заскорузлыми руками по его морщинистым щекам катились слезы.

В другом месте на дорогу выскочила маленькая девочка с зажатым в руке букетиком и бросилась прямо к Джиллиане. Та едва успела натянуть поводья, иначе малышка прямиком угодила бы под копыта ее лошади. Подбежавшие родители тотчас начали бранить девочку за то, что она побеспокоила королеву.

— Простите, Ваше Величество, — виновато проговорила мать, — но она так вас дожидалась, уж сколько дней ни о чем больше не могла говорить! Все хотела видеть свою королеву. Но мы непременно ее накажем.

Джиллиана улыбнулась оробевшей девочке.

— Зачем же наказывать? Как зовут малышку?

— Мэри… Мэри Хокинс, — растерянно пробормотала мать.

— Мэри, хочешь доехать со мной вон до того моста?

Девочка восхищенно вытаращила глаза.

— Хочу, Ваше Величество, очень-очень! — И весело протянула ручки к королеве.

— Подсадите ее на лошадь впереди меня, — сказала Джиллиана, оборачиваясь к ее отцу, — сами же идите рядом, чтобы девочка не испугалась.

Мать, видимо, была смущена, но отец легко подхватил девочку и устроил ее на лошадиной спине перед королевой.

Малышка Мэри счастливо рассмеялась, и кавалькада двинулась дальше. Со стороны толпы долетали одобрительные возгласы: поступок королевы пришелся по душе ее подданным.

— Думаю, королева Фелисиана на вашем месте поступила бы точно так же, — задумчиво сказал кардинал. — Она любила людей, и они платили ей тем же.

Поддерживая девочку, чтобы она не упала, Джиллиана думала о своей дочери, которая осталась на Фалькон-Бруине, и на душе у нее было горько и тоскливо. Когда они доехали до моста, она передала девочку ее отцу, потом выдернула из каймы на плаще золотую нить и обвязала ею голову девочки.

— Спасибо, что согласилась прокатиться со мной, Мэри.

Девочка, сидевшая у отца на руках, неожиданно наклонилась вперед и поцеловала Джиллиану в щеку. Все кругом ахнули.

— Я люблю вас, — сказала Мэри. Джиллиана засмеялась и отыскала глазами ее мать.

— Когда Мэри исполнится семь лет, приведите ее ко мне. Я хочу позаботиться о том, чтобы девочка получила хорошее образование. Не забудете?

— Не забудем, — с поклоном ответил отец Мэри. Он был явно польщен вниманием, которое королева проявила к его дочери. Мать, однако, успела присмотреться к королеве чуть внимательнее и разглядела в глубине ее синих глаз тоску по погибшему супругу, по отнятой дочери, по верным ее слугам, томившимся в заключении. Радость Джиллианы не могла быть полной, пока существовал источник зла на Фалькон-Бруине.

По мере продвижения от моря к замку Джиллиана с интересом разглядывала сменяющие друг друга пейзажи. Здешние леса, по словам сэра Эдварда, изобиловали дичью. Позади оставались рощи, поля, сады, зеленые долины, в которых паслись тучные стада, тут и там мелькали ладные крестьянские дома, а у самой дороги наливались зерном хлеба.

Иногда вдалеке мелькали женщины с кувшинами молока или ребятишки с хворостинами, которые гнали на луг стайку гусей. Эти мирные картины наполняли сердце королевы гордостью за свой народ. Счастье — видеть, как благополучна твоя страна.

— Талшамарские вина имеют изысканный вкус и известны во всем мире, — сообщал ей по пути кардинал Фейлшем. — Также мы вывозим превосходный мрамор, который добывается в каменоломнях к западу отсюда. Королевский замок построен из розового талшамарского гранита. Взгляните сами, Ваше Величество красивее замка нет в целом мире.
С последним Джиллиана вынуждена была согласиться, ибо в эту минуту они как раз выехали на невысокий холм перед замком, и искрящееся на солнце величественное строение поразило ее до глубины души. С холма Джиллиане видны были семь прудов, в которых отражались гранитные башни и зубчатая стена замка.

— Как видите, он совсем не похож на мрачные цитадели французов и англичан, — с гордостью продолжал кардинал. — Своды внутри покрыты тонкой резьбой, а из северных окон открывается прекрасный вид на океан. А еще — вдохните поглубже, Ваше Величество. Чувствуете, какое благоухание? Это зацвели лимонные и апельсиновые деревья.

От обилия красок и впечатлений Джиллиана не могла говорить и лишь молча разглядывала покрытые нежными цветами ветки между зубьями оборонительной стены. Когда кавалькада въехала во двор, слуги, занятые своими делами, остановились и замерли в глубоком поклоне.

Сэр Эдвард помог Джиллиане спешиться, и она начала подниматься по широким ступенькам крыльца.

Королева вернулась домой.

Констанция О Беньон