Марк Павляк. Среди коллег

Марк Павляк (1948) - американский поэт и редактор



Прежде чем спуститься в пасть метро,
прежде чем увидеть беспорядок
на моём столе:

Решетки в магазинах опущены,
спящие растянулись на скамейках,
в дверных проёмах все только
начинает шевелиться,
но уже кто-то с метлой собирает
опавшие бутоны в аккуратные кучки
на красных кирпичах площади:
груды волшебных бокалов на длинных
зелёных стеблях, оставшиеся
от вчерашнего праздника,
танцовщицы Морриса в трусиках,
звенящие колокольчики на лодыжках,
постукивающие палочки.

Уже в этот ранний час в своем кафе
дежурит самозваный швейцар:
всклокоченные волосы, борода,
седина с белыми вкраплениями,
в одной руке бумажный стаканчик:
посетители опускают в него монеты,
не обмениваясь ни словом,
на нём жилет и плащ, набитый
свернутыми газетами, скомканные
листки бумаги в кармане рубашки ,
кто он, бродяга, бард или бодхисаттва?

Вчера я увидел Сафо с покрасневшими
глазами, которая, спотыкаясь шла
по тротуару, не обращая внимания
на давку (офисные работники
направлялись домой),
опустив взгляд, бормотала стихи,
проходя мимо магазинов с анютиными
глазками в витринах и дверных проёмах:
из их теней сатиры и сирены,
её знакомые, наклонялись вперёд,
приветствуя её.
Этим утром Ли По с кожаной
кожей, шатаясь, проходит мимо,
распугивая голубей, заканчивая
ночь, без сомнения, наполненную
вином и песнями.
Пряди волос выглядывают из-под
вязаной шапочки,
он перебегает от одного фонарного
столба к другому, обнимает одного,
как давно потерянного друга,
изрыгает проклятия "Ублюдок"
в адрес другого, как в адрес
заклятого врага "Ублюдок".

Первые "посетители" за столиками
ещё не открытого уличного кафе,
мои коллеги:
румяные мужчины в поношенных
рабочих ботинках, наполовину
застегнутых пальто, из-под которых
выглядывают толстовки:
Седобородый Уолт Уитмен делится
с кем-то сигаретой, кто мог бы быть
его близнецом.
Неподалеку постриженный Басё ,
нуждающийся в бритье,
просматривает вчерашние заголовки,
у его ног лежат два пластиковых
пакета, набитых только ему
известно чем.
По Чю И, только что вернувшись
с запада, сидит в тени только что
распустившегося дерева,
прислонив к стволу свой единственный
костыль и строчит стихи на клочках
бумаги, которые он аккуратно складывает
и суёт в карман.

Наконец-то, вот и дородный Маркс!,
припаркованный рядом с картонными
коробками с книгами в тележке
для покупок, его передвижная
библиотека, фирменная борода
распущена по груди, глаза устремлены
на открытую книгу, лежащую у него
на животе,
он увлечен разговором с самим собой,
что-то едва различимое о "ценах
на нефть", "более простых временах",
"боссах".
В один момент я серьёзен,
отстаиваю обе стороны спора,
а в следующий, усмехаюсь про себя,
забавляясь.

Перед тем, как опуститься
в пасть метро,
перед тем как увидеть беспорядок
на моём столе,
вот такая у меня компания
в эти мои майские утра.