Забродивший под солнцем

Резиновым взглядом, подплавленным жаром молочного неба
Измерить реальности градус зажатый в размытой шкале
Нельзя без усилий забытых безволием тела,
Нельзя не подняв груз сомнений в своей правоте

Поставить вопрос на дистанцию точки схода
Кривых параллелей пугающих веской длиной.
Решить, где простерлась граница рябого развода
На липкой поверхности правды, которую топчут толпой.

Так мыслил несведущий в мыслях и грустный пропойца,
Не зная как рамку для точности взгляда себе сколотить.
Обшаривал почвы, не чувствовал более пальцев
Ища под травой ту одну истолченную в прошлое нить.

В том прошлом он спал неспокойно под лающий храп канонады,
Невольно вдыхал облака слез чужих матерей,
Дрожал одиноко в холодных оковах у стылой ограды,
Скитался по свету запутавшись в тесной мозаике дней.

Исход его — крышка из купола млечного неба
С повисшим на своде скупым на улыбки божком.
И шорох колен по измятой поверхности вялого бреда,
В котором утрачена нить — путь дорога домой.