морок

проходят годы, я стою у моря,
на острове в плену прекрасной нимфы,
и думаю опять о Телемаке
и о супруге, верной Пенелопе.
и если есть под небом Ойкумены
понятие о подлинной свободе,
то, видимо, его забыли боги,
а может быть, и никогда не знали.

моя зеленохолмная Итака,
далёкий край, любимый и желанный.
ещё горит огонь в твоих жилищах
и славен труд мужей, на бранном поле
погибших; никогда ты не увидишь
их лиц и не услышишь их рассказы,
как падали проклятия и копья
на головы троянцев жесткосердных.

печалюсь я. но странные виденья
ко мне всё чаще по ночам приходят:
как будто не встречался с Полифемом,
не слышал голоса Сирен, а Троя
на этом свете не существовала.
не отправлялись на войну ахейцы,
и не было любимой Пенелопы,
отца Лаэрта, сына Телемака.
 
и эти сны о благостной Итаке –
всего лишь сны, и нет зеленохолмной,
и не было, а остров и Калипсо –
постылый морок, эфемерный призрак.
да я и сам порою не уверен
в своём существовании. и грежу,
что жив лишь в песнях древнего поэта,
слепого сладкопевца и безумца.