В этом весёлом цирке

                Папа просил передать вам всем, что театр
                закрывается. Нас всех тошнит. (Д. Хармс)

там, где мир уроборосом лёг в мировую арену,
где клаксоном молчат мои чувства – смешны и пылки, –
я карабкаюсь вверх, непокорный и в меру смиренный
я впервые под куполом в этом весёлом цирке

где герои бегут в авангарде, горя в одночасье,
а гобсеки гнездятся по норам, глядят понуро,
мне хотелось бы выяснить, есть ли такое счастье,
за которое Ты не сдерёшь с меня завтра шкуру

осторожный режим разжевал до острожного строгим:
ты же знаешь, что мир не театр, а большая больница
я принёс тебе
много
любви
расплескав
по дороге
почему-то теперь я хочу за неё извиниться

сотни строчек ползут бурлаками, теряя сноровку,
и едва ли по этим молчаниям слышится сразу,
сколько песен повисло тяжёлым бельём на верёвках
безголово надорванных голосовых связок

где голодными играми сытых раздуты все искры,
там, где бег – это бог, мы безвылазно загнаны в гонку
станьте, дети, в [наш замкнутый] круг исступлённых, но быстрых,
где фриссоном кричат твои чувства, стуча в перепонках

и когда твоя жизнь из двойной перейдёт в сплошную,
ты ударишь на газ, подгоняемый сердцем в дырку,
и, быть может, за лучшие вещи тебя коронуют –
или вздёрнут под куполом в этом уродском цирке