Юлий Черсанович 3

– Вы сейчас стихи пишете?
– Это на меня нападает время от времени. Нападёт – и пишу. Последнее нападение было довольно-таки давно – в 1995 году. Меня свалил инфаркт, и я провалялся в больнице месяца два. Написал 60 стихотворений, они объединены под рубрикой «Письма Ирине». Я их писал жене, которая каждый день ко мне приходила, – и я к её приходу сочинял один-два-три стишка… В большинстве своём они напечатаны.
-----------------------------------

В большинстве напечатаны (и не раз: в сборниках «Путешествие к маяку», «Букет из разнотравья» …), но я пока – если без оговорок – поднял их едва ли с дюжину.
Если внимательнее пересмотреть хотя бы всё то, что предлагает сайт bards.ru, мой навар, вероятно, пополнится. Но придётся потратить уйму времени. А я – ленив.
Ага! Переформатировал список по годам. 1995-й… 15 песен. Так из Цикла в «песню» легло далеко не всё (мягко говоря!).
Из этих полутора десятка 4 в моём наваре присутствуют. Прикину остальные.
Уже первая по алфавиту – определённо из «Цикла».
К моему самодовольному удивлению, она «сплетена» под влиянием Бродского.
Будто – в знак признания моих «больничных прогулок» (99 – за менее, чем 2 недели: Черсанович рядом не стоял!)

Вот железные крыши, белые от дождя,
Заслоняют пейзаж, зажимают меня.
У соседа моего по палате
Тяжелейший приступ как нельзя кстати.
Никаких журналов, никакого TV –
Единственное: плести вот эти стихи,
Так называемое – под влиянием Бродского.
Так пацан с папироской канает под взрослого.
Потому что, конечно, до лёгкости этой вычурности
Мне вовек не доехать в своей развинченности;
До вот этой вот завораживающей зыби,
Когда, сидя на одном синтаксическом загибе
И пяти словах, невозможных рядом,
Внезапно охватываешь всё разом.
Но особенно этот вот голос, монотонность, камлание,
Непрерывно упорное бормотание,
То с небрежной иронией, то с тоскливой досадой,
Всё вокруг и вокруг неё, одной, той же самой,
С постоянным подчёркиванием необратимости
Дюн, деревьев, объятий и прочей интимности,
И уже даже холодно простясь навсегда
– Никогда не веря в то, что уже никогда! –
Боже, как это всё во мне отзывается,
Когда тело моё по европам катается
И в каком-нибудь там нюренбергском отеле,
Развалясь один в пятиспальной постеле,
Всё читаю и читаю про это его М. Б. да М. Б.,
И думаю о тебе.

Если уж продолжать в мой «зуд», то прямо перед «переформатом» я наугад открыл такое (муз. Н. Андреева)

Некогда

«О чём твоя песня, певец незнакомый?»

Времени нет, ах как времени мало,
Надо туда, и туда б не мешало,
С тем повидаться, а этих проведать,
Сбегать, слетать, не забыть пообедать.

Надо бесспорно и надо желательно,
Надо вчера, а сейчас – обязательно.
Просто ли, сложно ли,
Трудно ли, можно ли,
Надо! А времени нет

Времени нет постоять и опомниться
Времени нет, и приходится мучиться
Там без меня ничего не исполнится
Тут без меня ничего не получится
Значит, я нужен, и нечего злиться
Необходим – этим можно гордиться.
Я и не злился бы,
Я и гордился бы,
Если бы было когда!

А ветер зовёт куда-то в море,
А звёзды манят куда-то в небо.
Ветер зовёт, звёзды манят,
Но некогда, некогда, некогда, некогда мне.
Ветер зовёт, звёзды манят,
Но некогда, некогда, некогда, некогда мне.

Времени нет постоять, опомниться
Времени нет, и приходится мучиться
Там без меня ничего не исполнится
Тут без меня ничего не получится
Значит, я нужен, и нечего злиться
Необходим – этим можно гордиться.
Я и не злился бы,
Я и гордился бы,
Если бы было когда!

А ветер зовёт куда-то в море,
А звёзды манят куда-то в небо.
Ветер зовёт, звёзды манят,
Но некогда, некогда, некогда, некогда мне.
Ветер зовёт, звёзды манят,
Но некогда, некогда, некогда, некогда мне

Нет. Это, конечно, не Ирине…
Здесь другое. Другая «шутка-удача».
Просто сегодня (7 марта) день рождения Андрея Миронова (1941). По третьему каналу шла «Блондинка за углом». Наташка, рядом на диванчике, как-то настойчиво-прикольно похохатывала. Явно – с каким-то подвохом.
Фильм закончился (минут сорок назад). Хохотушка ушла на кухню мыть посуду. А по TV (это в предыдущем, «под влиянием» – «никакого TV» и только стихоплетение) пошла замалёвка, посвящённая памяти Андрея.
Вот под это я и вернулся к Юлию Черсановичу. Под это и попал – наугад. В то, что выше.
Мало того, что при моём заходе на текст вверху замаячило (синеньким) «исп. Андрей Миронов». «Маячок», правда, не откликается… Но! При загугливании строки, вынесенной в эпиграф («О чём твоя песня, певец незнакомый?»), меня вынесло на сайт «Наш Андрей Миронов». В песню того же Н.Андреева, но на стихи уже не Ю.К., а Юрия Энтина. «Песня о незнакомом певце». 1982-й. И слушается она без каких-либо проблем. В исполнении А.М.
А текст – такой. В Грусть…

О чём твоя песня, певец незнакомый,
Над чем ты смеёшься? О чём ты грустишь?
Ах, как друг от друга теперь далеко мы.
Ты с чёрного диска со мной говоришь.

Падает снег на пляж, и кружатся листья...
О, колдовской мираж, взмах волшебной кисти...
Танец звёзд, радуги живой мост,
От сердца к сердцу мост, от сердца к сердцу...

Переведи, переводчик, слова на язык ночи,
На диалект тучи или травы на лугу.
Ну что же ты, переводчик?
В глазах твоих многоточье...
Ты этому не обучен, не можешь. А я могу.

Падает снег на пляж, и кружатся листья...
О, колдовской мираж, взмах волшебной кисти...
Танец звёзд, радуги живой мост
От сердца к сердцу мост, от сердца к сердцу...

О чём твоя песня, певец незнакомый,
Над чем ты смеёшься? О чём ты грустишь?
На улице ночь, мы одни с тобой дома.
Ты с чёрного диска со мной говоришь.

Падает снег на пляж, и кружатся листья...

А!?
Мне – в кайф. В «зуд».
Даже про «письма Ирине» забыл.
Если то, что у Ю.К., также исполнял А.М. – я о «маячке» – когда?! Где?!
И музыка (к тексту Кима) – якобы того же Андреева.
Просто – «ремейк»?! В танец всё тех же звёзд. И – Времени нет. В обоих смыслах.
Мабыть, Ю.К. писал это уже в память А.М.?! Год-то я намацаю… А «маячок» – просто наводка на песню, исполнявшуюся в 1982-м Андреем.
Ложится ли текст Ю.К. на эту мелодию?!
Всё это я, конечно, «утрясу». Ниже – фото А.М. с сайта «Наш АМ».
Прежде, чем возвращаться к «Письмам Ирине» (в продолж с «переформатом»), – оговорка для «истории».
Под «Блондинку за углом» я набрасывал в обещанное Киму свой «ответ Чемберлену». Я – о Роже Гароди. «Отложенное». Под эпиграф, подброшенный мне вчера вечерком Женей Д. От «евреев Высоцких».
Приложим и его.

«Отложенное. Гароди – от Высоцкого»

Когда наши устои уродские
Разнесла революция в прах,
Жили-были евреи Высоцкие,
Не известные в высших кругах.
(В. Высоцкий)
----------------------------

А во Франции, в глянцевой Франции
Жил философ Роже Гароди.
У него все евреи – засранцы.
Исаак – вообще троглодит.
Сшив изар из чистейшего суфа,
Рамаданово выдержав пост,
В эволюции цельного Духа,
Гароди зарядил в Холокост.
С той поры он Реджа аль-Джаруди.
Им по праву доволен Аллах.
А гебреи – зловредные люди.
Золотушный грибок на стволах.
Было время – сражался с нацизмом.
Левой фрондой язык упражнял.
Постарев, под суфистскою клизмой,
Сей «мавродий» погнал порожняк.
(7.03.2023)

Оп-па! Як раз полночь миновала.
С Днём! Жанчын, вядома.

Утро. 8-е Марта.
Жонка почивает. Тиханька (блаженно!) посапывает.
Я ужо подхватился. Зашёл в ванную комнату. То-сё. Поскоблил унылую (шучу!) физиономию.
Приоткрыл ноут. Пробежал своё полуночное. Забавно!
В начале девятого отослал «третьего Черсаныча» Вале и подыбал к «цветнику». А на улицах метёт! Но не зябко.
Благо – магазея под боком. Это – чтобы не отморозить-не завять. Хай себе и дороже, чем в том, что через проспект и площадь по Ленина.
Мабыть и пожурит (что «дороже»), но… Стерпится! Мабыть, в апошний раз дарю (это – мои всегдашние шутилки, но…).
А букет гарный завернули! Три шиковных куста. Роз! В цвет тех, что в наши посиделки принесли Серёга с Таней.
Дома пробудил Милейшую. Она зараз своё досыпает!
Пробудил (Дролечку). В губки. В поздрав.
Цветики-кустики в удобку им приспособили. Наташка – в досып, а я – опять к ноуту. В прогляд.
Там (к полуночному) есть чего отладить. Прежде, чем браться за продолжение.
Во-первых, кое-что оделил красненьким.
Время! Которого нет. В смысле – всегда не хватает.
Так о нём («нападает время от времени») погнал сам Черсаныч. В том «вью», которое я положил в эпиграф моему «третьему».
Так оно – и в «Некогда» («времени нет»). И это – уже в кайфовый попад! Я ить не специально в него уткнулся, когда принялся вчера шерстить кимовскую подборку на «бардах».
А «нападёт» в эпиграфе я «окровянил» уже в замет-отклик «падающему снегу». Не тому, что заметал меня на отскоке за нашими розами, а тому, что в «незнакомом певце» Энтина вывернулся по сайту Миронова.
В тексте на том сайте западает второе «а» в слове «падает». Во всех трёх повторах там – «падет». Как бы – в будущее. Падёт снег на пляж…
А листья там – в «настоящем». Не «закружатся».
Я ведь и исполнение Андрея Александровича прослушал. От 1982-го.
Падает, падает, падает… В Грусть… В Память… В уже «не-встречу».
Конечно, то кимовское «нападение» (времени) – в интервью – не то, что «падёж». Однако! В корень…
А с чего я погнал «первого Черсаныча»?!
С «бумбараша-ералаша», да с «сугубых губ» (в окаянь гиблую).
Ну, это – по своему архиву. В «Рось квадратную».
А уже по самому Киму (наново) я повёл с Письма тому СП. А в нём…
А в нём

Нам будут петь Высоцкий и Миронов…

Ай, любо! Аж – в жуть. Всё – одно к одному. К моему полуночному (через «заугловую блондинку»), да к эпиграфу от Жени.

Утро 9-марта. Послепраздничная Наташка ужо ускакала на работы. Шиковные розы скоропостижно стали увядать.
Ася-сяй…
Ага. – Как хороши, как свежи были розы… Привет адразу – Мятлеву, Тургеневу и Лотареву. В печальку… Особливо – у зябнущего Ивана Сергеевича, со свернувшимся калачиком у его ног старым пёсиком.
Свои (по следам забытого шестиюродного брата солнца русской поэзии – И.М.) Тургенев сложил в 1879-м. В январе этого года он восхитился актрисой Александринки Марией Савиной (1854-1915), лицезрев ту в роли Верочки в своей пьесе «Месяц в деревне».

[Роль была настолько ярко сыграна, что сам писатель был изумлён. После этого выступления он прошёл к актрисе за кулисы с большим букетом роз и воскликнул: «Неужели эту Верочку я написал?!». Иван Тургенев влюбился в неё, в чём открыто признался. Редкость их встреч восполнялась регулярной перепиской, которая продолжалась четыре года. Несмотря на искренние отношения Тургенева, для Марии он был скорее хорошим другом. Замуж она собиралась за другого, однако брак так и не состоялся. Браку Савиной с Тургеневым также не суждено было сбыться – писатель умер в кругу семейства Виардо].

Версия из Вики. С «другим», за кого тогда собиралась Марья Гавриловна – не совсем понял. Тот же источник («Википедия»), уже персонально по заслуженной артистке Императорских театров, уверяет нас, что она в 1882 г., после пятилетнего романа, «оформила брак с офицером Никитой Всеволожским (1846-1896), сыном богача и заядлого театрала».
Так что, с тем, за кого тогда Савина собиралась, всё состоялось. Иное дело – не сложилось.

[Муж быстро прокутил свою часть отцовского состояния и к моменту развода оставил Савину обременённой долгами].

Что там умудрился прокутить Никита Никитич, не ведаю. Ибо его замечательный папа (Никита Всеволодович Всеволожский, 1799-1862) – основатель общества «Зелёная лампа», действительный статский, заядлый и, в лучшие годы – крупный (землевладелец, промышленник и пр.) – сам решительно всё к чертям промотал и помер в долговой яме. Вернее – в тюрьме. От рака. Отчего-то – в Бонне.
А полным банкротом был признан ещё в 1855 г. Общая сумма долгов, признанная судом, составляла 1203450 рублей. По тем временам – ого-го!
И что за «часть состояния» он сумел оставить своему юному оболтусу – загадка.
Вторая супруга заядлого статского – Екатерина Арсеньевна Жеребцова (1817-1868), числившаяся (в родословной) сестрой виленского губернатора Н. А. Жеребцова (вернее, дочерью его отца), но бывшая (опять-таки в действительности) «произведением князя П. М. Волконского» – также «никогда не знала цены денег и несмотря на колоссальное состояние, жила с мужем вечно в кредит». Вечно беспечно и весело. В игрищах и поклонниках. В Петергофе и во Флоренции.

[В 1858 году Всеволожские опять уехали за границу, где в казино Висбадене Екатерина Арсеньевна проигрывала огромные деньги. За долги супруги были посажены в тюрьму. После смерти мужа, спасаясь от кредиторов, вдова бежала в мужском платье через Константинополь в Россию. Проведя несколько месяцев в Одессе, она окончательно поселилась на заводах в Пермской губернии, где и скончалась].

Ага! Понятно… Про тюрьму и бега от кредиторов.
Достойное семейство! Так и первая жена театрала была совсем не скучной. Варвара Петровна Хованская (1804-1834). Дочь П.А. Хованского и Е.М. Пекен, любовницы отца Никиты Всеволодовича – камергера Всеволода Андреевича Всеволожского (1769-1836). Также – статского (советника) и, к тому же, 1-й гильдии (купца).
По известным отзывам, Варвара Петровна заслужила репутацию «откровенной распутницы».
Так что, выбор Маши Савиной (в пользу Никиты Никитича В.) был не слишком завидным и, уже потому, обречённым. Впрочем, я не исключаю, что тот «пятилетний роман» у самой актёрки был не единственным. И у Всеволожского был оставшийся неизвестным конкурент. Помимо благороднейшего воздыхателя Ивана Сергеевича.
А розы – были! В январе 1879-го. В гримёрку. А потом… Уже в стихотворении (в прозе). Уже под конец года.

[«Где-то, когда-то, давно-давно тому назад, я прочел одно стихотворение. Оно скоро позабылось мною... но первый стих остался у меня в памяти:
Как хороши, как свежи были розы...

Теперь зима; мороз запушил стекла окон; в темной комнате горит одна свеча. Я сижу, забившись в угол; а в голове все звенит да звенит:
Как хороши, как свежи были розы...

И вижу я себя перед низким окном загородного русского дома. Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка - и безмолвно и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд. Как простодушно-вдохновенны задумчивые глаза, как трогательно-невинны раскрытые, вопрошающие губы, как ровно дышит еще не вполне расцветшая, еще ничем не взволнованная грудь, как чист и нежен облик юного лица! Я не дерзаю заговорить с нею, – но как она мне дорога, как бьется мое сердце!
Как хороши, как свежи были розы...

А в комнате все темней да темней... Нагоревшая свеча трещит, беглые тени колеблются на низком потолке, мороз скрипит и злится за стеною – и чудится скучный, старческий шепот...
Как хороши, как свежи были розы...

Встают передо мною другие образы... Слышится веселый шум семейной деревенской жизни. Две русые головки, прислонясь друг к дружке, бойко смотрят на меня своими светлыми глазками, алые щеки трепещут сдержанным смехом, руки ласково сплелись, вперебивку звучат молодые, добрые голоса…]

Самую концовку опущу. Больно уж она печальна…
А своё (из архива) – прикину

«Былое… (Тургенев)»

В те времена, когда роились грёзы
В сердцах людей, прозрачны и ясны,
Как хороши, как свежи были розы
Моей любви, и славы, и весны!
(И. Северянин)
-------------------------------------

Когда забытый классик русской прозы
Во Франции от сплина увядал,
Он памятью наведывал сюда –
В село,
под Мценск…
Крещенские морозы
К чему-то снились.
Дворни озорство.
Влюблённость первая, кой возраст и родство
Помехой были.
Маменька. Угрозы…
«Как хороши, как свежи были розы…» –
Сверлило мозг навязчивой строкой.
Он увядал. И старости покой
Противен был.
Противны были лужи.
Январский дождь. Давно остывший ужин,
Чай на столе…
Постылый Буживаль.
– И было то!: Полина. Дочка. Книги.
С Толстым размолвка. Мелкие интриги.
Смешная жизнь! А он
переживал…

Ужели – всё?!
Осталась боль души.
И дым отечества. Но только – глуше, глуше…
Ведь там – мороз, а здесь – тоска и лужи!
Но –
розы…
Розы были хороши!
(16.12.2012)

Такие вот переклики…
Но наши розы (печально увядающие) Наташка неоднократно (в разных ракурсах) запечатлела. Ещё свежими.
Как кинет мне в почту, обязательно предъявлю. Да и стишок (коли сподобит) наварю.
Однако…
Сначала – в свою безалаберность. Уже – не о цветах (о них – время ещё придёт). Но – о музыке. В Кима-Миронова.
Продолжать своего «Черсаныча» я намеревался с его (Юлия) реплики о своей любимой песне. «Белеет мой парус…». В «12 стульев» Марка Захарова. В музыку Геннадия Гладкова.
Сам Ким предполагал (в текст) танго. Геннадий Игоревич (написавший всю музыку к фильму) уложил его в фокстрот. Понравилось всем. И Андрей (Миронов) исполнил его (как и всего Остапа) замечательно!
Но о собственной безалаберности – я к той «связке» из 1982-го. В исполнении А.М. В «Незнакомого певца» (сл. Ю. Энтина) и в «Некогда» Кима, с эпиграфом из НП.
А разгильдяйство моё (когда бы только в этом…) запечатлелось в следующей фразе:

В песню того же Н. Андреева…

Когда чуть раньше, в скобочках, я отложил «муз. Н. Андреева» – могло бы и проскочить. А тут…
Мабыть, автор музыки – Наталья Ивановна?! Андреева. А не какой-то там «Н. Андреев».
Композитор, поэт, исполнитель. Специализация – детские песни. А вообще… Лауреат многих конкурсов авторской. Родилась 9.02.1960-го. Живёт в Волгограде (или – как его там?!).
Но на bards.ru сброшены её песни лишь с 2006-го по 2014-й. А у нас… 1982-й! Ей там – 22. Гммм… Опять я засомневался.
«Синие глаза»… Сергей Щеглов. Есть его страница и на Стихире.

Первый текст (из 385-ти) датирован 1.03.2006. Последний – 6.01.2012… «Рождественская анафема».

...для душ, невинно убиенных,
нет ослепительнее света,
после вливаний внутривенных,
стерилизации кювета...

...и там, в кровавом мире смерти,
на миг рождённое созданье –
для всех апостолов в куверты
едой молитвенной сознанье...

...за бородою у Хирурга
улыбка дарит всепрощенье,
в ней ремесло от Демиурга
и вероятность воскрешенья...

...и чавкнет стол от наслажденья
Творца вселенной и законов,
и вновь, подвластно вожделенью,
наш грешный мир рождает оных...

…а пост великий канет в лету
и в заключение концерта –
звездой оскалилась комета
и на столе пусты куверты...

Ася-сяй…
СЩ уже нет с нами. На этом… И уже – давненько. А страничка открыта…
Последняя весточка от него на сайте – от 4.02.2013-го. Даже свой «эмайл» оставил (te_amo_nit@mail.ru). Дважды – Александру Дмитровскому. В январе 2013-го и – раньше – в октябре 2011-го. Тогда меня на сайте и вовсе не было…
Сергей жил в том же (что и Наталья) Волгограде. А домом называл Алтай. Куда выбирался…
Вот и ещё – одна зарубочка. О «незнакомом певце».
Глянул мельком. «Зарубил» (себе). Глянулся!
А «Синие глаза» – Н. Андреева исполняет сама, в дамском дуэте («Восторг»). На «бардах» она выставлена в 2008 г. Волгоградцы…
На стихи Щеглова Андреевой написаны песни по трём первым годам (2006-2008). Семь…
Сергей на Стихире кидал в рецки свои вирши. Как и я. Пристраивал наличное или прямо в «отклик»?! Скорее, первое. Хотя…

Обронил перо не над тем двором,
попросил воды не у той вдовы.
Не искал добро во селе чужом,
не было беды, но влюбились мы…
...Капала вода из ковша на грудь,
...синие глаза душу увлекли.
...кто бы знал тогда, чей не ровен путь,
...плачут образа, как же мы смогли?

припев:

Синие глаза – мой великий грех,
не было б любви – не было б утех.
Синие глаза – мой нежданный друг,
не было б любви – не замкнулся круг…

Я любила в ночь, я любила в день.
Только ли простит мне твоя жена?
Прогнала бы прочь тени за плетень,
но не улетит поздняя весна…
...Как нас разделить, как себя простить,
...как ей объяснить синие глаза?
...Как не погубить, как теперь нам жить,
...как мне замолить – плачут образа...

С пометкой: первая редакция...

Такие вот дела…
И кому теперь «отдать» те, что по «Черсанычу»?! Наталье Ивановне (в её – те – 22)?! Пока – так.
Мне вообще показалось, что Миронов исполнял эту связку в какой-то «комбинации»… Фильма не нахожу. Вообще и, тем более, с музыкой какой-то там девчонки.
А Юрий Сергеевич Энтин («незнакомый певец») ещё здравствует. Как и Геннадий Гладков. Оба – с 1935-го. Годом постарше Юлия Черсановича! Геннадий Игоревич хорошо сработался с обоими (с Юрием и Юлием).
А Владимир Сергеевич Дашкевич, с коим Ким сотрудничал особливо обильно, аж 20.01.1934-го рождён! 89!  И – молодец!
Его отец (из дворян) в 1938-м был репрессирован. Выжил (освобождён в 1954-м). А мать (урождённая Анна Ильинична Шнеерсон) – из еврейской семьи. Из-под Чернигова.
Вот бы они (Гладков или Дашкевич) сподобились. К исполнению Мироновым… Нет же – «Н. Андреева». Сиди тут и сомневайся. Чеши репу в «Черсаныча».
А на Щеглова… В Вике – ничего. На Стихире и другие «щеглы-серёги» щебетали. В инете какого-то марийского стихотворца с такими же «выходными» предлагают.
Волгоградец (алтаец) этот – Васильевич. Вроде, так. В «Самиздате» отметился-разместился. По 2008-му. Он! Тот же «эмайл» выставлен. Последний раз обновлялся (на «Саме») 12.08.2009-го.
И год рождения оставил: 11.03.1960. Одногодок Натальи (Андреевой). И день его «родИн» – послезавтра…
Так, по щепочке-щепотке можно и набрать. В «досье».
А свою на «Саме» Сергей сопроводил такой строчкой: «малой родине, родителям, детям, любимой и друзьям…».  Впрочем – такая же (под фоткой) и на Стихире. А за ней: Мой старый дом живёт в далёком прошлом…
И уже под этим «вступительным» стихом – такое пояснение:

здесь черновики...
Можно что либо до бесконечности писать, переписывать, переделывать и...
потерять то первое настоящее чувство...
пусть это всё будет здесь как есть...

Малая родина – что к Алтаю, что в Царицын (Волгоград).

Был маленький оркестр сороковых,
На набережной белый парапет.
Где бескозырки в лентах голубых,
Где модницы наводят марафет.

Пыхтит натужно старый барабан
И нотные ключи открыли лист.
Гуляющих под вечер горожан
Игрою привлекает пианист.

Немного необычен этот джаз
И музыка уносит в глубину
С пюпитра дирижера пару фраз –
В задумчивую волжскую волну.

А маленький натруженный баркас
Лаптями отбивался от зари.
Конечно в этот вечер старый джаз –
Мой новый город снова повторит.

Ступени и колонны вспомнят степ
И ноги моей дамы вновь легки,
Пусть пианист седой и полуслеп,
Но молодость здесь помнят старики.

На набережной тесно от людей
И старенький оркестр играет джаз,
А бескозырки стаей голубей –
Как память о любви встречают нас...

припев:
Волгоград, Волгоград –
стоишь над Волгою-рекой
Волгоград, Волгоград –
любимый город мой.

Однако – в грусть. Мне… В грусть-печаль.
А на Общелит.ру.стихи он (С.Щ.) – Te Amo Altay. 442 текста. Застыл (отзывом Светлане Пешковой) от 3.10.2010-го…
Стихи у него – не блеск. Но… Правильные. И как-то царапают.
А ушёл из жизни… Скорее всего – в 2015-м. Похоже, кто-то стёр его отклики на рецки. Последние идут апрелем 2010-го. А по некоторым прикидам, должен был отзываться хотя бы до конца 2012-го.
Как-то так. Если – в сторону. В отскок через «муз. Н. Андреева».
Однако.
На «бардах»-то – чёрным по белому: Некогда (ст. Ю. Ким, муз. Н. Андреев). И никаких склонений в «женский род»: типа – «Андреев-а».
Короче, таинственный «Н.Андреев», меченый по «Неизвестному певцу» Энтина и «Некогда» Кима, провисает. И за Черсанычем он больше нигде не числится.
Ёшкин кот!
А то – Чеширский (слегка – в Черсаныча).

НАЙДЕН!
В смысле откопан-отыскан.
Болгарин.
Найден Андреев. «Найден» – его имя.
Миронов исполнял её («Незнакомого певца») и раньше (чем в 1982-м) – на Новогоднем голубом огоньке в 1980-м.

[Роден е в София на 2 юни 1945 г. Завършва Минно-геоложкия институт в София през 1969 г., след това – Академията за музикално и танцово изкуство в Пловдив. От 1972 г. е отговорен редактор на редакция «Забавна музика» в БНТ. Член е на Съюза на българските композитори. Като композитор е писал песни за Лили Иванова, група «Трик», Васил Найденов, Михаил Белчев, Маргарита Хранова, Андрей Миронов.
20 години от творческия живот на Найден Андреев – от 1972 до 1992 г. – преминават в БНТ като отговорен и заместник-главен редактор на редакция «Забавна музика». През 1996 – 1997 г. е изпълнителен директор на телевизията. Бил е и музикален директор на Вариететно-сатиричния театър в Габрово. След 1997 г. е композитор на свободна практика. Става и член на Националния съвет за музика и на Международната славянска академия със седалище Москва и Ню Йорк, в която е избран за професор през 2003 г.
През 2006 г. е избран за председател на синдикалната федерация «Масови жанрове и медии» към КНСБ. Издигнат е и за председател на Сдружение за защита и отваряне на 3 и 4 блок на АЕЦ Козлодуй.
Последните му изяви са свързани с БНР. От 11 юли 2011 г. до 27 юли 2013 г. е автор и водещ на популярното предаване по Програма «Христо Ботев» «Маестро, музика» в което кани известни наши певци и композитори от областта на забавната музика.
Умира (починал) от инфаркт на 28 юли 2013 г. в София. Погребан е в Централните софийски гробища].

[Изначально эту музыку (Падает снег на пляж…) композитор сочинил для Стефана Данаилова и Маргариты Храновой, и они исполнили песню в дуэте на фестивале «Бургас и море». Правда слова этой песни были совершенно другие (называлась «Моя сильная девочка», автор – Недялко Йорданов). А. Миронову видно очень пришелся по душе сокровенный мотив этой песни, и он с участием композитора включил ее таки в репертуар, создав свой незабвенный хит. Новые строки были посвящены памяти Джо Дассена. А музыка так навсегда и осталась звучать, как воспоминание об Андрее Миронове].

А в «Некогда» (Ю. Ким) музыка (музычка) Найдена – совсем в иных ритмах. В шуть-иронию. С Мироновым, вестимо.
С чего Юлий выхватил тот эпиграф (из грустного Дасену)?! Андрей, Найден… Ну, и тексты слегка (на тоненького) перекликаются.

7-9.03.2023