Сердце красавицы

11

После вечерней консультации Лорел устало откинулась на спинку дивана, поджала под себя ноги, раскинула руки.

— Эта девица, похоже, борется за звание Безумной Невесты. Мало того, что по ее желанию ЛПН выйдет не с букетом, а с двумя ее сиамскими кошками, она требует включить их в список гостей.

Мак закатила глаза.

— И согласна оплатить им шикарный ужин — по лососю для каждой.
— Плюс бутоньерки на ошейники, — рассмеялась Эмма. — И кошачью няню на всю церемонию. Паркс, где ты найдешь ей кошачью няню?

— Поговорю с ее ветеринаром. Слава богу, она не потребовала посадить любимиц за главный стол.

— Почти потребовала. Ну, с этим мы разберемся позже, — решила Лорел. — А сейчас я бы выпила бокал хорошего вина, заглянула бы к миссис Грейди и что-нибудь выманила на ужин. Дел звонил, у него поздний клиент,

— Планы меняются, — объявила Паркер. — У нас есть дело наверху.

— Паркер, я не выдержу еще одно совещание, — простонала Лорел. — У меня мозги устали.

Паркер поднялась.

— Не совсем совещание. И надеюсь, твои мозги взбодрятся.

— Я не… — В глазах Лорел вспыхнуло понимание. — Ты нашла мое платье!

— Не знаю, не знаю.

Расплывшись в улыбке, Лорел запрыгала на диване.

— Моя очередь! Моя очередь! А шампанское?

— Сама-то как думаешь? — спросила Мак, подхватывая подругу.

— Правила прежние, — напомнила Паркер, когда девушки поднимались по лестнице. — Не угадала так не угадала. Никаких обид.

— Я даже еще не решила, какой стиль хочу. Я все раздумываю. Но зато абсолютно уверена, что не хочу фату, это так старомодно. Прости, Эм. Но я бы не отказалась от цветов в волосах, поэтому платье не должно быть слишком классическим. Слишком современное я тоже не хочу, поэтому…

— Началось. — Мак обняла Лорел за талию. — У тебя невестина горячка, милая. Успокойся.

— Не ожидала от себя, но да, сдаюсь. Дел поэтому сказал, что поздно вернется?

— Я позвонила ему, когда нашла платье. — Паркер остановилась у закрытой двери Апартаментов невесты. — Он где-то болтается с Джеком и Картером. Готова?

Лорел нервно заправила за ухо выбившуюся прядь, встряхнулась. Рассмеялась.

— Готова. Абсолютно.

Как раньше платья Мак и Эммы, платье Лорел висело на самом видном месте. В серебряном ведерке рядом с красиво выложенными фруктами и сырами охлаждалась бутылка шампанского. Миссис Грейди держала в руках подушечку с булавками и фотоаппарат.

— Паркер! Какая красота. — Напряженно вглядываясь, Лорел подошла поближе. — Я сомневалась насчет бретелей, но теперь вижу, что без них лучше. Мне очень нравится линия декольте и рюши. И серебряный бисер на лифе… он подчеркивает фактуру и блеск ткани. — Лорел протянула руки, кончиками пальцев коснулась юбки. — Я была не уверена насчет блеска.

— Мне нравится переход к юбке, подчеркнутый серебряной вышивкой. Интересно, но не вычурно. — Мак наклонила голову, обошла платье, кивнула. — На фотографиях будет очень красиво.

— А посмотрите, как струятся эти мягкие складки, — добавила Эмма. — И тоже с серебряным бисером по краям. И все линии повторяются сзади. Изумительно, Паркер. Хорошая работа.

— Давайте посмотрим его на девочке, — предложила миссис Грейди. — Одевайте ее, а я налью шампанское.

— Не подглядывать, — предупредила Мак, поворачивая Лорел спиной к зеркалу.

— К счастью, твой размер, так что не придется сильно подгонять. Я подобрала чехол. Даже если тебе не понравится платье, чехол подойдет к любому.

Как только на Лорел надели платье, Мак схватила свою камеру, сфотографировала, как Паркер и Эмма оправляют юбку, застегивают корсет… затем чокнулась шампанским с миссис Грейди.

— Что вы думаете?

— Рот на замок, пока невеста не скажет свое слово. — Однако глаза экономки увлажнились.

— Лорел, можешь посмотреть, — скомандовала Паркер.

Лорел повернулась, и, пока она изучала себя в зеркале, ее лицо оставалось невозмутимым.

— Ну… — Нахмурившись, она повернулась в одну сторону, в другую, покачала головой.

— Может, это не то, что ты представляла, — расстроилась Паркер. — Ничего страшного. Это же твой день. Мы найдем точно то, что ты хочешь.

— Да, конечно. Я не уверена… — Лорел выгнулась так, чтобы разглядеть спину. — Я даже не знаю… Как ты это делаешь? — Лорел рассмеялась и обняла Паркер. — Видела бы ты свое лицо. Наш великий стоик. Я тебя обожаю. Я обожаю всех вас. Оно великолепно. Идеально-идеально. Я должна еще раз взглянуть на себя.

Лорел снова подлетела к зеркалу, закрутилась перед ним. Ее глаза засияли, как звезды.

— Уф, — выдохнула Паркер.

— Ты выбила три из трех! — воскликнула Эмма, поднимая бокал с шампанским. — И хотя я предлагала фату, Лорел была права.

— Кстати, вот, что я выбрала. — Паркер открыла футляр с двумя сверкающими гребнями. — Если ты перестанешь восхищаться собой хотя бы на пару минут, я проверю свою идею.

— А почему нельзя восхищаться, пока ты проверяешь? Посмотрите на меня. — Подхватив юбки, Лорел снова закружилась. — Я невеста!

— Тогда постой спокойно. Я подумала, что, если ты уберешь волосы назад у висков и закрепишь этими гребнями, тогда стилист накрутит что-нибудь забавное на макушке.

— И добавим немного цветов. Пожалуй, ей хватит волос для французской косы, — прикинула Эмма. — А часть волос оставим распущенными. И можно вплести в косу вышитую бисером ленточку и скрепить маленькой заколкой с цветами. Душистый горошек. Ты говорила, что хочешь душистый горошек и пионы.

— Обожаю душистый горошек, — подтвердила Лорел, поднимая руку и касаясь сверкающих гребней в своих волосах. — Паркер, я в них влюбилась. Что-то в таком роде я и пыталась себе представить. Ах, это платье. Необыкновенное. С намеком на тридцатые. Классическое, но не старомодное. Это мое свадебное платье.

— Ну-ка, встаньте рядышком, — приказала миссис Грейди. — Сфотографирую вас, пока вы не раскисли от радости и шампанского. Мои девочки, — прошептала она, когда они выстроились перед ней обнявшись.

* * *
Мак обвела благоговейным взглядом огромную и до ужаса безупречную гардеробную Паркер.

— Может, со шкафами такого размера я тоже была бы опрятной и организованной.

Отвергнув красную блузку, Паркер двинулась дальше вдоль ряда упорядоченной по цветам и предназначению одежды.

— Не была бы.

— Это жестоко. Верно, но жестоко.

— Если бы у тебя в шкафу был порядок, ты не смогла бы купить еще одну белую миленькую блузочку, потому что помнила бы о той дюжине белых блузок, которые у тебя уже есть.

— Тоже верно. Зато я всегда знала бы, где лежит красный лаковый ремень, если бы мне срочно понадобился красный лаковый ремень. — Мак открыла ящик одного из встроенных комодов, где лежала коллекция ремней, аккуратно свернутых и разложенных по цветовым группам. — Если ты знаешь, где что находится, и держишь в компьютере подробный список, почему ты так долго выбираешь?

— Потому что я не знаю, куда мы едем и как туда доберемся. — Отчаяние вкралось в ее голос, когда она отвергла очередную блузку. — И потому что важно, чтобы не было видно, что мне это важно.
— Кашемировый джемпер. Яркий. С треугольным или глубоким круглым вырезом. Под него белый топ. Серые или черные брюки. Сапожки на каблуках. Под цвет джемпера. Вечером будет прохладно, так что кожаная куртка, та, что до середины бедра и шелестит при ходьбе.

Паркер повернулась к подруге:

— Ты абсолютно права.

— Образ — мой бизнес. Какие-нибудь потрясающие сережки, и оставь волосы распущенными.

— Распущенными?

— Так сексуальнее и непринужденнее. Легкие тени на веки и бледные губы. И я не должна напоминать о классном нижнем белье, потому что ты носишь только классное нижнее белье. Я часто страдаю бельевой завистью к тебе.

Паркер обдумала слова Мак.

— Я еще не решила, дам ли Малкому шанс увидеть мое белье.

— Решила.

— Я не решила, дам ли ему шанс увидеть мое белье сегодня вечером.

— Так еще сексуальнее.

— Так я еще больше нервничаю, а я не люблю нервничать. — Паркер открыла очередной ящик, покачала головой, открыла другой. — Этот? Чистый сливовый цвет, треугольный вырез.

— Отлично. Если у тебя есть бледно-сливовый топ, то будет еще лучше, чем белый. И серые брюки, прямые. И… — Мак подошла к стене с аккуратно расставленной обувью. — У тебя были такие изящные замшевые сапожки на конических каблуках. Все дорогое, но не кричащее, а вместе создаст очень непринужденный образ.

— Хорошо.

— Да, и надень те большие чеканные серебряные кольца. Ты редко их носишь, но этот наряд они взорвут.

— Такие большие.

— Поверь мне.

— Зачем мы так стараемся? Мужчины все равно ничего не замечают.

— Одежда влияет на нашу самооценку, на наше поведение, на походку, а это они замечают. Особенно походку. Оденься и подкрась глаза. Когда ты знаешь, что хорошо выглядишь, то и чувствуешь себя хорошо. И хорошо проведешь время.

— Я бы хорошо провела время, если бы знала, чего ожидать.

— Паркер! — Девушки встретились в зеркале взглядами. — Большинство твоих парней были предсказуемы с первой минуты и не заставляли тебя нервничать. С самого колледжа все твои парни тебе просто нравились, не более того.

— Джастин Блейк, — чуть улыбнулась Паркер. — Я верила, что люблю его, когда…

— Мир рухнул, — произнесла Мак, думая о гибели Браунов. — А Джастин не поддержал тебя. Не всем это дано.

— И все закончилось.

— Знаешь, Паркс, а ведь с Мэлом ты рискуешь впервые после Джастина Эгоистичной Задницы Блейка.

— Я нормально жила без риска.

Мак повернулась, положила ладони на плечи Паркер.

— Я люблю тебя, Паркс. Рискни.

— Я тоже тебя люблю. — Паркер вздохнула. — Я надену серебряные кольца.

— Ты не пожалеешь. Мне пора. Хорошенько повеселись сегодня.

«Конечно, повеселюсь. А почему нет? — думала Паркер, надевая кожаную куртку, так верно подсказанную подругой. — Я умею веселиться. Не всегда же я работаю, как полагают если не все, то почти все мои клиенты. Ладно, пусть развлечение клиентов — бизнес, но я и сама умею развлекаться».

Она прекрасно понимала, что слишком много думает, слишком много значения придает предстоящему свиданию, но ничего не могла с собой поделать, и звонок в парадную дверь принес ей невообразимое облегчение. Теперь можно наконец начать то, к чему она готовилась целый вечер.

«Непринужденность, — напомнила она себе, — подходя к двери. — Легкость и непринужденность».

Паркер открыла дверь и увидела его. В кожаной куртке поверх голубой джинсовой рубашки навыпуск. Руки в карманах темных брюк.

Мэл явно не испытывал никаких проблем с непринужденностью.

— Хорошо выглядишь.

Паркер вышла на крыльцо.

— Спасибо.

— Правда. Классно. — Мэл не уступил ей дорогу, наоборот, придвинулся к ней. Одно плавное движение — но об этом она подумает позже, — и его руки оказались в ее волосах, а его губы — на ее губах.

— Ты не сказал, куда мы едем, — выдавила она, отстраняясь. — И как…

Теперь она заметила машину, черную, сверкающую, похожую на приникшего к земле грациозного зверя.

— Потрясающая машина.

— Вечер будет прохладным. На мотоцикле ты бы замерзла, а я этого не хотел.

Паркер спустилась по ступеням, не сводя с машины восхищенного взгляда. Дел был прав. Очень красивая машина.

— Она кажется новой, но это не так.

Мэл открыл дверцу, и Паркер скользнула на пассажирское сиденье. Пахло кожей и мужчиной — сочетание, от которого она еще острее почувствовала себя женщиной. Когда Мэл сел рядом и включил зажигание, мотор тихонько завибрировал, словно сжатый кулак, готовый нанести удар.

— Расскажи мне об этой машине.

— «Корвет» шестьдесят шестого года.

— И?

Мэл покосился на Паркер, повернул руль, и машина пулей вылетела на аллею.

— Она ездит.

— Я вижу.

— Четырехступенчатая коробка передач с близкими по величине передаточными числами, четыреста двадцать семь кубических дюймов, распредвал с высоким подъемом, раздельная система выпуска.

— Зачем нужна трансмиссия с близкими передаточными числами? Я правильно поняла? Трансмиссия? А близкие передаточные числа означают, что почти нет разницы между числом зубцов шестеренок.

— Ты правильно поняла. Это применяется в двигателях спорткаров, призванных развивать максимальную мощность. Водитель может полностью контролировать автомобиль на больших скоростях.

— Нет смысла иметь такой автомобиль, если его не контролировать.

— Полностью согласен.

— Давно он у тебя?

— В общей сложности? Около четырех лет. Я закончил реставрацию всего несколько месяцев назад.

— Наверное, в восстановление машин приходится вкладывать немало труда.

Переключая одной рукой передачу, Мэл взглянул на Паркер.

— Я мог бы указать на иронию твоих слов, но не стану. К тому же это реклама на колесах. Люди замечают такой автомобиль, начинают расспрашивать о нем. Информация распространяется, и вдруг подросшее дитя с приличным трастовым фондом просит восстановить найденный в дедушкином гараже «Купе де виль», а какой-нибудь пижон с толстым бумажником вспоминает свою молодость и нанимает меня найти и отреставрировать «Порше-911» семьдесят второго года, вроде того, в котором он потерял невинность, а потерять невинность в «911» не так-то просто.

— Поверю тебе на слово. Мэл ухмыльнулся:

— Где ты потеряла свою?

— В Кабо-Сан-Лукасе.

Мэл хмыкнул:

— И сколько людей может так ответить?

— Думаю, довольно много жителей Кабо-Сан-Лукаса. Однако вернемся к твоей машине. Отличная идея — превратить ее в рекламу своего бизнеса.

«Стремительную рекламу», — мысленно добавила она. Автомобиль на поворотах прижимался к шоссе, как ящерица — к нагретому камню. И точно, как с мотоциклом Мэла, в урчании двигателя чувствовалась с трудом сдерживаемая мощь.

Непрактично, совсем непрактично. Вот ее седан практичен. Однако...
— Мне бы хотелось порулить.

— Нет.

Паркер вскинула голову, возмущенная столь категоричным отказом.

— У меня безупречное водительское досье.

— Не сомневаюсь. И все равно нет. Твоя первая машина?

— Маленький «BMW»-кабриолет.

— «328i»?

— Как скажешь. Он был серебристый. Я его очень любила. А твоя?

— «Камаро Z28» восемьдесят второго года, пять скоростей, двигатель V8 с непосредственным впрыском топлива. И еще передвигалась, когда я сбыл ее одному парню в Стамфорде, хотя на спидометре было семьдесят тысяч суровых миль. — Мэл припарковался напротив популярного ресторана, специализирующегося на мясных блюдах. — Я думал, мы поужинаем.

— Хорошо.

Когда они переходили улицу, Мэл взял Паркер за руку, что до нелепости взволновало ее.

— Малком, сколько тебе было лет, когда у тебя появилась машина?

— Пятнадцать.

— У тебя не было прав.

— Один из множества аргументов, которые привела мама, когда узнала, что я потратил большую часть денег, которые, как предполагалось, копил на колледж, на развалюху, с виду пригодную только под пресс. Она надрала бы мне задницу и заставила продать машину, если бы не Нэппи.

— Нэппи?

Они вошли в ресторан, Мэл поднял руку, привлекая внимание сотрудницы, встречающей посетителей. Та кивнула и жестом попросила подождать минутку.

— Нэппи тогда был хозяином мастерской, которая теперь принадлежит мне. Я работал на него в выходные, и летом, и когда прогуливал школу. Нэппи убедил маму в том, что ремонт машины принесет мне пользу: я овладею определенными профессиональными навыками и не попаду в плохую компанию. В чем-то он не ошибся. Неприятностей у меня могло быть гораздо больше.

Паркер шла с Мэлом вслед за метрдотелем и вспоминала о своих летних каникулах. Она работала в Фонде Браунов, училась вместе с Делом справляться с ответственностью, уважать традиции, но большую часть каникул проводила с друзьями в Хэмптонсе у бассейна собственного поместья и обязательно на неделю или две летала в Европу.

Мэл заказал пиво, она — бокал красного вина.

— Вряд ли твоя мама одобряла прогулы.

— Разумеется, не одобряла, особенно, когда ей удавалось поймать меня на этом, что происходило довольно часто.

— Я случайно встретилась с ней вчера. Мы пили кофе.

Паркер увидела то, что, пожалуй, никогда прежде не видела. Малком Каванаф от изумления потерял дар речи.

— Вы… Она не упоминала.

— О, мы очень мило посидели. — Паркер невозмутимо открыла меню. — Ты должен пригласить меня на ужин.

— Мы ужинаем.

— Воскресный домашний ужин. — Паркер улыбнулась. — Ну, и кто испугался?

— Испугался — слишком сильно сказано. Считай, что получила приглашение, а о деталях договоримся. Ты здесь уже бывала?

— Ммм. Они подают печеные картофелины размером с футбольные мячи. Пожалуй, я возьму одну. — Паркер отложила меню. — Ты знал, что твоя мама иногда работала на моих родителей — дополнительная помощь на приемах.

— Да, знал. — Мэл, прищурившись, посмотрел ей в глаза. — Думаешь, это для меня проблема?

— Нет. Нет, конечно. Я думаю, что некоторых это напрягало бы, но ты не из них. Я не это имела в виду. Просто мне пришло в голову…

— Что?

— Что была какая-то связь между нами, когда мы еще были детьми.

Официантка принесла напитки, приняла заказ.

— Я как-то менял колесо твоей маме.

Паркер почувствовала, как сжалось сердце.

— Правда?

— Весной, перед тем, как смылся в Калифорнию. Она ехала домой, наверное, из загородного клуба. — Вспоминая ту картину, он глотнул пива. — На ней было такое платье, как будто летящее. При виде его мужчины надеются, что зима никогда не вернется. И по всему платью были рассыпаны бутоны роз. Красные бутоны роз.

— Я помню его, — прошептала Паркер. — Я представляю ее в этом платье.

— Она опустила крышу салона, и ее волосы были разлохмачены ветром. И на ней были такие большие темные очки. Я подумал, господи, она похожа на кинозвезду. В общем, воздух из шины выходил постепенно, и она заметила это, когда ехать дальше уже было нельзя. Она остановилась у обочины и вызвала техпомощь.

Я никогда не видел таких, как она. Таких красивых. Пока не встретил тебя. Я менял колесо, а она со мной разговаривала. Где я учился, что любил делать. А когда она узнала, что я сын Кей Каванаф, стала расспрашивать о маме. Она дала мне десять долларов сверх счета и похлопала по щеке. И когда я смотрел вслед ее машине, то думал, я помню, как думал: вот я и знаю, что такое красота. Настоящая красота.

Мэл снова поднял бокал с пивом, взглянул на печальное лицо Паркер.

— Я не хотел огорчать тебя.

— Ты не огорчил, — возразила она, хотя слезы жалили глаза. — Ты подарил мне новый кусочек воспоминаний. Иногда я безумно скучаю по родителям, и эти маленькие кусочки, маленькие картинки успокаивают. Теперь я вижу, как она в весеннем платье с бутонами разговаривает с парнишкой, который меняет ей колесо, с парнишкой, который только и ждет, как бы скорее удрать в Калифорнию. И ослепляет его своей красотой.

Паркер потянулась к Мэлу, накрыла ладонью его ладонь.

— Расскажи мне о Калифорнии, о том, что ты делал, когда туда добрался.

— Я добирался шесть месяцев.

— Расскажи мне.

Она узнала, что по большей части он жил в своей машине, хватался за любую работу, чтобы оплатить бензин, еду, редкую ночь в мотеле.

Мэл рассказывал о своей поездке, как о веселом приключении, и- Паркер верила ему, хотя прекрасно понимала, как трудно, как страшно бывало временами мальчишке вдали от дома.

Он работал на автозаправке в Питтсбурге, ремонтировал машины в Западной Вирджинии, а затем в Иллинойсе недалеко от Пеории. И так, подрабатывая, он продвигался через всю страну, видел то, что она, Паркер, никогда не видела и вряд ли увидит.

— А тебе не приходило в голову вернуться? Просто развернуть машину и поехать домой?

— Нет. Я должен был добраться до цели и сделать то, что наметил. В восемнадцать лет можно долго продержаться на упрямстве и гордости. И мне нравилась самостоятельность. Нравилось, что никто не следит за мной, выбирая момент, чтобы уколоть побольнее, мол, мы знали, что у тебя ничего не получится, что ты ни на что не годен.

— Твоя мама никогда бы…

— Не мама.

— А. — «Его дядя», — подумала она и больше ничего не сказала.

— Это долгая и некрасивая история. Давай лучше прогуляемся.

На оживленной главной улице они то и дело наталкивались то на ее знакомых, то на его. Ни те, ни другие не могли скрыть изумления и любопытства.

— Им интересно, как ты оказалась со мной, — весело заметил он, — или как я оказался с тобой.

— Им следует больше думать о своих делах, чем о чужих.

— В Гринвиче все думают о Браунах. Просто им приходится соблюдать осторожность, когда дело касается тебя.Меня? — искренне удивилась Паркер и хмуро посмотрела на него. — Почему?

— В твоем бизнесе неизбежно узнаешь много секретов. В моем тоже.

— Поясни.

— Представь, что человек отдал в ремонт машину, но не проверил, убрал ли все, не предназначеное для чужих глаз.

— Например?

— Это уже будет раскрытием тайны.

Паркер ткнула его локтем.

— Нет, если я не знаю, кто что оставил.

— Мы в мастерской соревнуемся, кто за месяц найдет больше женского бельишка. Победитель получает шесть банок пива.

— О. Хмм.

— Ты сама спросила.

Паркер подумала:

— Я могу тебя переплюнуть.

— Валяй.

— Однажды я нашла бюстгальтер Шантель — черные кружева, размер тридцать шесть-С — на ветке ивы у пруда, и в воде плавали такие же трусики.

— Что такое Шантель?

— Дизайнер белья. Ты разбираешься в машинах. Я разбираюсь в моде.

— В машинах и свадьбах есть нечто такое, — сказал Мэл, открывая пассажирскую дверцу, — что заставляет женщин сбрасывать белье. — Он ухмыльнулся, когда Паркер скользнула на сиденье. — Так что не стесняйся.

— Ты так добр.

Устроившись в его машине, Паркер подумала, что вечер удался. Она наслаждалась ужином, наслаждалась общением с Мэлом, ей удалось узнать о нем немного больше, хотя для этого ей и приходилось его немного подталкивать, задавать уточняющие вопросы. И она всего два раза извинилась, чтобы ответить на звонки клиентов.

— Большая свадьба в эти выходные, — заметил он.

— Две большие, две средние и скромный предсвадебный праздник для жениха с невестой в четверг вечером, сразу после репетиции. Плюс два приема на выезде.

— Насыщенно. С чего вдруг парни взяли в моду являться на девичники?

Паркер начала формулировать дипломатичный профессиональный ответ… опомнилась и рассмеялась.

— Потому что их заставляют невесты. Мы открываем на веранде сигарный бар. Помогаем парням выжить.

— Мне и морфий не помог бы. Одна из свадеб — сестры Картера.

— О, да. Мы все с нетерпением ее ждем. С Шерри было очень приятно работать. У нас мало таких, как она. Ты за двенадцатым столом. Уверена, время проведешь чудесно.

— Надеюсь.

Когда машина свернула на подъездную аллею поместья, Паркер жалела, что вечер заканчивается, не меньше, чем нервничала перед его началом.

— Лето прошло, — сказала она, выходя из машины в бодрящую вечернюю прохладу. — Я люблю осень, ее цвета, запахи, игру света и теней, но всегда с сожалением прощаюсь с зеленью и летними цветами. Наверное, и тебе жаль прощаться со своим мотоциклом до следующей весны.

— Я еще прокачусь пару раз. Возьми выходной, прокатимся вместе.

— Соблазнительное предложение, — согласилась она совершенно искренне. — Только в следующие две недели у нас ни единого просвета.

— Я могу подождать. Но не хотелось бы. — Мэл придвинулся ближе и, хотя не дотронулся до нее, она задрожала. — Паркер, почему бы тебе не пригласить меня в дом?

Паркер намеревалась сказать «нет», она честно хотела сказать «нет», ведь готовилась исключительно к непринужденному вечернему свиданию без всякого продолжения. Слишком быстро, слишком много, слишком рискованно…

Она открыла дверь, протянула ему руку.

— Идем, Малком.

Он взял ее за руку и вошел, захлопнув за собой входную дверь. Единственный контакт — ладонь в ладони. И скрестившиеся взгляды.

— Пригласи меня наверх. Пригласи меня в свою постель.

Паркер казалось, что сердце колотится где-то в основании горла. «Спокойнее, — приказала она себе. — Осторожнее».

И опять она не послушалась голоса разума. На этот раз она сама шагнула к Мэлу и коснулась губами его губ.

— Идем наверх, Малком. Я хочу тебя в своей постели.
12

Путь наверх показался ему долгим, тем более долгим, что он чувствовал, как Паркер нервничает. Она ловко скрывала свои эмоции, но он научился распознавать их. Особенно сейчас, когда остро ощущал каждое ее движение, каждый ее вдох.

По изящной лестнице они поднялись в ее крыло, где царила идеальная тишина. Он готов был поклясться, что слышит удары своего сердца. И ее.

Паркер ввела его в спальню — просторную, в спокойных тонах, с картинами и фотографиями на стенах, с благородно поблескивающей мебелью, наверняка служившей не одному поколению.

Она заперла дверь, повернулась к нему, заметила его вопросительный взгляд.

— Ах, это… обычно я не запираю, но Лорел или Дел могут… Ладно, снимай куртку, я уберу ее.

— Куртку?

— Я повешу в шкаф твою куртку.

И повесит, кто бы сомневался? В этом вся Паркер. Когда она исчезла за еще одной дверью, он не смог подавить любопытство.

Термины «встроенный шкаф» или даже «гардеробная комната» в привычном Мэлу смысле не соответствовали тому, что он увидел. Ни в одном из его шкафов, где бы он ни жил, не было затейливых креслиц, ламп или целой стены с обувью. В алькове — кажется, в обычных гардеробных не бывает алькова — под подсвеченным лампами зеркалом стоял двухтумбовый туалетный стол, за которым Паркер, видимо, делала прическу и макияж, но на столешнице не было ни единого флакончика, ни единой баночки — лишь вазочка с цветами.

— Это общий шкаф для всех, кто живет в доме?

— Только мой. — Оглянувшись, Паркер откинула волосы с лица. — Мне нравится одежда.

«Как и слово «шкаф», термин «нравится» вряд ли демонстрирует истинное отношение Паркер Браун к одежде», — подумал Мэл, зачарованно проводя пальцем по ряду белых блузок.

— У тебя все распределено по цвету, как в цветовом веере.

— Но практичнее. Разве ты не содержишь в порядке свои рабочие инструменты?

— Так мне казалось. Телефон?

— Внутренний. — Паркер достала из сумочки сотовый.

— Тебе нужно позвонить?

— Мне нужно его зарядить, — Паркер проскользнула мимо Мэла в спальню. Он задержался на пару секунд, снова обводя взглядом безупречное царство одежды. Пожалуй, здесь можно устраивать вечеринки. Или заседания совета директоров.

Когда Мэл вышел из гардеробной, Паркер уже подключила телефон к зарядному устройству на ближайшей к балконным дверям прикроватной тумбочке и, к его все возрастающему изумлению, начала аккуратно складывать стеганое покрывало… одеяло… как бы это ни называлось.

Что ему оставалось? Он занял наблюдательный пост, привалившись спиной к стене. Движения Паркер были экономными и грациозными. Паркер Браун никогда бы просто не плюхнулась в постель. Неудивительно, что ни к одной другой женщине он никогда не испытывал чувств, хотя бы отдаленно напоминающих те, что он испытывал к ней. Ни одна другая женщина не была и не могла быть похожей на нее.

— У меня нет такой привычки. — Паркер положила сложенное покрывало на банкетку в изножье кровати.

— Складывать покрывало?
— Приводить сюда мужчин. Если и когда я…

— Меня интересуют только ты и я. Ты нервничаешь.

Их взгляды встретились в зеркале, когда она повернулась, чтобы подойти к комоду.

— В отличие от тебя, — произнесла она, расстегивая сережки.

— Я слишком хочу, чтобы нервничала ты. Это не оставляет мне возможности нервничать. — Мэл подошел к ней. — Ты закончила?

— Что?

— Обдумывать, сомневаться?

— Почти.

— Я помогу тебе.

Он взял ее за плечи, развернул к себе. Его горячие требовательные губы помогли ей покончить с сомнениями. Частично.

Не успела она поднять руки, чтобы обхватить его за шею, как он одним нетерпеливым движением, сорвал и отбросил ее джемпер. Джемпер упал на стул.

— Повесишь его позже.

— Джемпера не вешают.

— Почему?

— Пото… — У нее перехватило дыхание, когда Мэл провел ладонями по ее спине, прикрытой лишь тоненькой блузкой. — Они теряют форму.

— Мне нравится твоя форма. — Сорванная им блузка полетела вслед за джемпером. — Красиво. — Он провел кончиками пальцев по чашечкам кружевного бюстгальтера сливового цвета. — Я обеими руками поддерживаю твое стремление к согласованности цвета.

И, поскольку его руки и губы скользнули ниже, ее смешок закончился сдавленным всхлипом.

— Малком.

— Сапоги лучше снять. — Он дернул вниз короткую молнию на одном из сапог. — Вдруг забудешься и нырнешь в них в постель.

— Ты смеешься надо мной или соблазняешь меня?

— И то, и другое. Не только ты умеешь делать несколько дел одновременно.

Сняв с нее сапоги, Мэл погладил точеные лодыжки.

— Я добрался до Священного Грааля.

— Ты и раньше видел мои ноги.

— Не так. — Мэл расстегнул молнию на ее брюках и стянул их вниз. — Не так, как сейчас. — Одну за другой он высвободил ее ноги из штанин, и его руки заскользили вверх до краешков кружевных трусиков того же сливового цвета.

Зазвонил ее телефон.

Мэл вскинул голову. Паркер увидела его разгоревшиеся зеленым, почти звериным огнем глаза.

— Не сейчас.

Паркер согласно кивнула:

— Не сейчас.

Мэл распрямился так стремительно, что у нее затуманились и зрение, и мозги. Его шершавые ладони, его властные губы блуждали по всему ее телу, оставляя за собой цепочку электрических искр, взрывающихся острым первобытным желанием.

Паркер вцепилась в пуговицы его рубашки. Она тоже хотела добраться до обнаженного тела. Хотела брать, хотела владеть. И когда добралась до его крепких мышц, обтянутых гладкой кожей, желание мгновенно превратилось в вожделение. Она пыталась удовлетворить это вожделение, она впилась губами в жилку, жарко бьющуюся на его горле, вцепилась зубами в его плечо. Но вожделение только обострилось.

Он мог бы овладеть ею прямо сейчас, быстро и жестко. Она с изумлением услышала, как просит его об этом. Она жаждала утолить свое жгучее желание, пока оно не поглотило ее живьем. Когда Мэл подхватил ее на руки, ей показалось, что он не несет ее к кровати, а тащит в пещеру. И она наслаждалась этим.

Оказавшись на кровати, она изогнулась, жадно прижалась к нему.

— Скорее. Скорее, скорее…

Мэл как-то умудрился покачать головой.

— Ты меня убиваешь.

Он не ожидал ничего подобного и не хотел, чтобы все закончилось, едва начавшись, но оказался в самом эпицентре бури. Паркер металась под ним, и казалось, что она окутала его, что ее тело, такое тренированное, такое соблазнительное, с такой шелковистой кожей уже не подчиняется ей. И он хотел насладиться этим телом прежде, чем взять все, что было брошено к его ногам.

Не пробовать он хотел, ибо знал, что смакование сведет его с ума, но глотать жадными огромными глотками. Лаская ее, он чувствовал, как ее ногти впиваются в его спину, его бедра. Ее изумительное тело дрожало под его руками, губами, эти невообразимо длинные ноги обвивали его, сжимали его, пока он утолял свои желания. Все свои желания.

Ее лицо, спокойное, классически совершенное, сейчас пылало, глаза сверкали густой синевой, губы были горячими и жадными.

Она забилась под его безжалостными ладонями. Он содрогнулся вместе с ней, услышав свое имя, почувствовав, как ее ногти впились еще глубже, и вонзился в нее. И снова услышал свое имя, только приглушенное вздохом наслаждения.

Наслаждение дикое, острое пронзало ее снова и снова, словно одна обжигающая волна сменяла другую. Потерявшись в бешеных вихрях, утонув в собственных ощущениях, она сходила с ума и сводила с ума его.

Их тела сверкали от пота. Она видела над собой его лицо, спутанные темные волосы, сосредоточенные на ней хищные глаза. Она пыталась заговорить, сказать ему… что-то, но с губ срывалось лишь его имя. За диким грохотом собственного сердца она не слышала даже трезвонящий телефон…

Она лежала придавленная его телом, ошеломленная, почти бездыханная, с трудом приводя мысли в порядок. Паркер никогда не считала себя холодной — с правильным партнером, — но то, что произошло сейчас, можно было сравнить лишь с генеральным сражением.

Дай мне все, что у тебя есть, а потом дай мне еще больше.

Наверное, поэтому — а как еще объяснить? — она испытывала сейчас легкий шок и самодовольство.

Ей нравилось думать, что Мэл также потрясен… или впал в кому. Во всяком случае, у него не сердечный приступ. Она чувствовала, как бьется его сердце.

Когда она провела рукой по его волосам, он что-то пробормотал.

Значит, не в коме, однако…

— Ты плюхаешься, — сказала она, и он резко вскинул голову.

— Что?

— Плюхаешься, вот почему… — Она сообразила, как он понял ее слова, по его оскорбленной физиономии. — О боже, не в этом смысле. — Смешинки забурлили в ней, пытаясь вырваться наружу, несмотря на придавленную его телом грудь. Она начала задыхаться, замахала руками, пытаясь протиснуть слова сквозь неконтролируемое хихиканье. — После. Ты плюхаешься после.

— Я парень, как ты должна была понять по…

— И не в этом смысле. — Она снова захихикала и, когда он приподнялся, наконец вдохнула воздух полной грудью, откатилась и села, обхватив себя руками. — После-после. Ты просто плюхаешься как подкошенный. Но ничего страшного, потому что я все равно перестала дышать где-то между третьим и четвертым оргазмами.

— А… Прости. — Он откинул упавшие налицо волосы. — Ты считаешь оргазмы?

— Мое маленькое хобби.

Теперь расхохотался он.

— Счастлив пополнить твою коллекцию.

Она не прикрылась, и он признал, что ждал совсем другого. Думал, она из тех, кто хватается за простыни, как только спадает пелена вожделения. Но она сидела обнаженная, розовая и улыбалась ему.

— Ты полна сюрпризов, Классные Ножки.

— Я люблю секс.

— Неужели? Никогда бы не догадался.

— Я часто забываю, что люблю секс, во время длительных периодов, когда у меня нет секса. Приятно было вспомнить.Она потянулась, провела пальцем по пересекающимся шрамам на его бедре.

— Наверняка было больно.

— Последний неудачный трюк. Меня тогда немного покорежило.

— И это? — Паркер коснулась более тонких белых следов на его ребрах.

— Да. И на плече. И еще несколько в разных местах.

— Это?

Мэл опустил глаза на уродливый шрам на своем правом бедре.

— Нет, это другая история. Немного не рассчитал. У тебя нет шрамов.

— Есть.

— Детка, я исследовал каждый дюйм твоего тела.

— Вот. — Паркер приподняла волосы над левым виском и ткнула пальцем.

Мэл сел, потер указанное место.

— Я ничего не чувствую.

— Ну, он там есть. — И, как ни смешно, она сейчас гордилась давнишним шрамом. — Четыре стежка.

— Так много?

— Хвастун.

— Как ты его заработала?

— Мне было семь лет. Мы отдыхали в Провансе. Весь день шел дождь. Когда выглянуло солнце, я выбежала на веранду, поскользнулась и треснулась головой о железные перила.

— Раненная в Провансе.

— Было очень больно. А эти откуда? — Паркер нахмурилась, глядя на тонкие, почти параллельные горизонтальные шрамы на его левой лопатке, и почувствовала, как его тело напряглось под ее пальцами.

— Ерунда. Налетел на стеллаж. С металлическими решетками.

Паркер не убрала руку.

— Твой дядя?

— Это было давно. Здесь где-нибудь есть вода?

Не ответив, Паркер наклонилась, прижалась губами к его шрамам.

— Он мне никогда не нравился.

— Мне тоже.

— А теперь нравится еще меньше. Я принесу воду.

Паркер встала, вошла в гардеробную, а когда вернулась с двумя бутылочками воды, Мэл с сожалением увидел, что она накинула халат.

Вода оказалась холодной.

— У тебя там холодильник?

— Маленький, встроенный. Это удобно и… — Паркер открутила крышечку. — Практично.

— С этим трудно поспорить. — Мэл заметил, как она покосилась на телефон, и улыбнулся.

— Валяй. Не хочу, чтобы ты потом отвлекалась.

— Я обещаю нашим невестам круглосуточную доступность. И даже если бы не обещала, — добавила Паркер, подходя к тумбочке за телефоном, — некоторые все равно звонили бы по любому поводу и в любое время. Свадьбы сводят с ума многих невест. — Она взглянула на дисплей. — Клара Элдер. Оба звонка.

Паркер переключилась на голосовую почту, вздохнула, закрыла глаза и села на кровать.

— Плохие новости?

— От плаксивых истеричных невест хороших новостей не бывает. — Паркер выслушала второе сообщение, открыла ящик тумбочки, достала пластинку «Тамз» и подковырнула ногтем одну таблетку.

— В чем проблема?

— Невеста поссорилась со своей сестрой и одновременно лучшей подружкой из-за платья, которое ей выбрала. ЛПН возненавидела платье, а жених, как утверждает Клара, встал на сторону сестры. Произошла еще одна грандиозная ссора, и в результате жених покинул квартиру, где они живут вдвоем. Я должна перезвонить. Это может занять какое-то время.

Мэл пожал плечами, глотнул еще воды.

— Прекрасно. А я посмотрю, как ты все уладишь.

— Спасибо за доверие, — произнесла Паркер, нажимая кнопку ответного вызова.

— Хочешь что-нибудь покрепче воды?

Паркер отрицательно покачала головой.

— Клара, здравствуй. Это Паркер. Прости, что не смогла перезвонить раньше.

Она замолчала, и Мэл услышал пронзительный, истерический голос, правда, слов не разобрал. Мэл понял стратегию Паркер: сочувственно слушая, дать невесте выпустить пар, излить гнев и слезы. Пока Клара выпускала и изливала, Паркер подошла к балконным дверям и распахнула их. Прохладный, напоенный ночными ароматами воздух ворвался в спальню и затеребил халатик Паркер. Малкому зрелище очень понравилось.

— Конечно, ты расстроена, — чуть ли не заворковала Паркер. И не подумаешь, что под этим спокойствием скрывается огонь. — Никто не понимает, какой стресс ты испытываешь, принимая бесконечные решения, пытаясь предусмотреть множество деталей. Естественно, Клара, ты обижена. Любой на твоем месте обиделся бы. Но я думаю… Ммм. Хмм. Ах.

Закрывая балконные двери и возвращаясь к кровати, Паркер продолжала издавать утешающие и выражающие согласие звуки… правда, присев на край кровати, обреченно опустила голову на поднятые колени.

— Я прекрасно понимаю, и ты права, это твоя свадьба. Твой день. Мне кажется, что Нейтан хотел помочь… Да, это я знаю, но, Клара, взгляни правде в глаза, мужчины просто не в состоянии это понять, не правда ли?

Паркер обернулась, улыбнулась Малкому и закатила глаза.

— И иногда они просто влезают во что-то, а потом не знают, как из этого вылезти. Я искренне верю, что Нейтан пытался помирить тебя с Марго, поскольку не мог видеть тебя расстроенной. Просто у него получилось неуклюже.

Она снова умолкла, и Малком услышал чуть менее визгливый голос невесты.

— Нет, Клара, дело не в том, что ему не важны детали, а в том, что ты ему важна больше. Он так же, как и ты, встревожен и обеспокоен из-за случившегося. Ты знаешь, что он тебя обожает, и он знает, как много вы с Марго значите друг для друга. Нет. — Паркер воздела глаза к потолку. — Я не думаю, что вы не подходите друг другу.

Еще как думаю, одними губами произнесла Паркер, повернувшись к Мэлу.

— Просто иногда даже лучшие из нас поддаются эмоциям. И, Клара, я знаю, как сильно ты пожалеешь, если твоя сестра не будет стоять рядом с тобой в самый важный день твоей жизни. Да, платье важно. Очень важно. Я думаю, что смогу вам помочь. Почему бы нам не встретиться в салоне на следующей неделе? Ты, Марго и я. Уверена, мы подберем что-нибудь, что доставит радость вам обеим.

Паркер послушала еще минуту или две, разбавляя успокаивающими шумами монолог невесты и незаметно подталкивая ее к нужному решению.

— Совершенно верно. Почему бы тебе не позвонить Нейтану? Да, я знаю, но как счастливы вы будете оба, если уладите все прямо сейчас? Платье важно, но нет ничего важнее, чем ты и Нейтан и начало вашей совместной жизни. Я знаю, у тебя все получится. — Паркер рассмеялась. — Не сомневаюсь. Встретимся с тобой и Марго во вторник. Для этого я и нужна. Спокойной ночи.

— Хорошая работа.

Паркер устало выдохнула.

— Она хочет нарядить сестру в цвет селадон, а сестра этот цвет ненавидит. Говорит, что в таком платье ее кожа будет казаться землистой, и, поскольку я знакома с сестрой, могу сказать, что она права.

— Если бы я еще знал, что такое селадон.

— Китайский фарфор. В его честь назван светлый, серовато-зеленый цвет, похожий на сельдерей. Хорошая сестра не хотела бы, чтоб ее ЛПН стояла рядом с землистым лицом, но хорошая ЛПН проглотила бы обиду и надела бы то, что хочет невеста. Это основные свадебные правила. Их нарушение привело к тому, что произошла жуткая ссора, в нее оказалась втянута МН, которая до этого мудро держала рот на замке. Затем бедный жених, пытаясь разрядить ситуацию, предложил разъяренной невесте не злиться по пустякам — мол, самое главное, это мы, детка, — и просто выбрать другое платье. Невеста взорвалась от возмущения, а дальше все покатилось по наклонной.— Значит, вся заварушка из-за ерунды.

— Не ерунда, а власть, контроль, эмоции, стресс и семейные отношения.

— Ты заставила ее согласиться на другое платье и позвонить парню, даже не сказав, что она дура.

— Это моя работа. К тому же Клара не столько дура, сколько слишком сфокусировалась на мелочах, которые должна была оставить мне.

— И из-за таких мелочей ты держишь в тумбочке «Тамз»?

— Это помогает пережить ночные звонки разъяренных рыдающих невест. — Откинув волосы за спину, Паркер внимательно взглянула на Мэла. — Мне завтра равно вставать.

— Хочешь, чтобы я ушел?

— Нет, не хочу, но если ты останешься, то должен знать, что мне рано вставать.

— Нормально, потому что мне тоже.

Он отставил бутылку, потянуся к Паркер, растрепал ее волосы по плечам.

— Почему бы нам не провести второй раунд чуть помедленнее?

Она обвила руками его шею.

— Действительно, почему бы и нет?

Малком услышал прерывистый сигнал и приоткрыл один глаз. Паркер зашевелилась в темноте и потянулась выключить будильник.

— Я должен был уточнить, насколько рано, — пробормотал Мэл.

— Сегодня ни минутки свободного времени, а я не хочу пропускать утреннюю тренировку.

Мэл открыл оба глаза и взглянул на часы. Пять пятнадцать. Могло быть и хуже.

— Я тоже не возражал бы против тренировки. В следующий раз запасусь какой-нибудь одеждой.

— У меня есть спортивная одежда, если хочешь поразмяться в спортзале.

— Не думаю, что мне подойдет твоя.

Паркер включила настольную лампу, встала, запахнулась в халатик и направилась к гардеробной.

— Подожди минутку.

И точно через минуту, когда он уже надеялся еще на полчасика сна, Паркер вернулась, держа в руках серую футболку, спортивные шорты и носки.

— Дела?

— Нет. Я держу кое-что для гостей.

— Ты держишь одежду для гостей?

— Да. — Она бросила вещи на кровать. — И, как видишь, это полезная привычка. Если, конечно, ты действительно хочешь потренироваться.

— Дай мне пять минут.

Ей понадобилось чуть больше, чтобы переодеться в соблазнительную красную маечку и легинсы до колен. Волосы она завязала в «конский хвост». А телефон прицепила на пояс.

— Сколько дней в неделю ты работаешь над этим телом, Классные Ножки?

— Семь.

— Ну, с моей точки зрения, оно того стоит. — Паркер изумленно заморгала, когда Мэл похлопал ее по попке. — В память о Дядюшке Генри.

Рассмеявшись, она повела его в спортзал.

Мэл остановился в дверях. Он видел тренажеры семьи Браун в загородном доме в Хэмптонсе, но то была мелочь по сравнению с теми игрушками, которые он увидел сейчас.

Две беговые дорожки, эллиптический тренажер, горизонтальный велотренажер, «Бауфлекс», свободные веса, силовой тренажер плюс огромный плоский телевизор на стене и холодильник со стеклянной дверцей, за которой выстроились бутылки и банки с водой и соками. Еще Мэл заметил аккуратно сложенные полотенца, пачки влажных спиртовых салфеток… Сногсшибательное зрелище.

— Удобно, — одобрил он, — и практично.

— Много лет постоянно занимались только я и Лорел, а Эмма и Мак заглядывали иногда, но в последнее время здесь стало гораздо оживленнее. Думаю, придется добавить еще один эллиптический тренажер и велосипед, может быть, скамью для гребли. — Паркер взяла из стопки полотенце. — Обычно я прохожу пару миль под утренние новости, но, если предпочитаешь музыку, есть пара айподов.

— Разумеется, есть. Я пробегусь под музыку.

«Другой мир», — думал он, устраиваясь на дорожке. Его домашнее оборудование ни в какое сравнение не идет с этим. Здесь высший класс, основательность, но, черт побери, и практичность, а он обожает практичность.

К тому же трудно придираться, когда по соседней дорожке шагает Паркер.

Мэл прошагал три мили, затем перешел к свободным весам. Паркер переключилась на «Бауфлекс», и некоторое время они потели в дружелюбном молчании.

Когда Паркер расстелила на полу коврик и занялась йогой, словно перетекая из одной затейливой позы в другую, Малком прошел к холодильнику за водой.

— Как-нибудь покажешь мне, как это делается.

Паркер, буквально сложенная пополам, плавно распрямилась.

— У меня есть отличный диск с уроками для начинающих.

— Кто бы сомневался. Но я возьму в инструкторы тебя. Ты чертовски красива, Паркер. Я в душ, хорошо?

— Я… Конечно. Я приду минут через пятнадцать.

— Не торопись.

Малком вышел из спортзала, думая о ней, и заметил идущего навстречу Дела в спортивном костюме. Дел остановился, словно наткнулся на невидимую стену, и вытаращил глаза. Получилось довольно комично.

«Приехали», — подумал Малком, но с шага не сбился.

— Привет.

— Привет? И это все, что ты можешь сказать?

— Отличный спортзал. Я спал с твоей сестрой, и можешь наброситься на меня, как на Джека из-за Эммы, но это ничего не изменит. Я все равно буду с ней спать.

— Черт тебя побери, Мэл.

— Я тебя честно предупреждал, и я ее не подталкивал, а вот это было нелегко. Она самая удивительная женщина, какую я когда-либо встречал. Во всех отношениях. Если у тебя проблема, мне будет жаль, но опять же это ничего не изменит.

— Просто скажи, какие у тебя намерения.

— Господи. — Малком запустил пятерню в волосы. — Ты серьезно? Мои намерения? Быть с ней так часто, как только смогу, в постели и вне ее. Она красива, умна, и с ней не скучно, даже когда она не в настроении. И, черт побери, она схватила меня за глотку.

Дел наконец обрел способность двигаться и с минуту шагал взад-вперед по коридору.

— Если ты ее обидишь, если ты сделаешь ее несчастной, я не просто отколочу тебя.

— Если я ее обижу, она сама спустит с меня шкуру, так что тебе ничего не достанется.

Покинув бормочущего под нос Дела, Малком отправился в душ.

Он уже заканчивал одеваться, когда вошла Паркер.

— Я должна извиниться за своего брата?

— Нет. Если бы у меня была сестра, я, пожалуй, сначала треснул бы, а уж потом завел дискуссию.

— Наши отношения немного сложнее, чем у большинства братьев и сестер. Когда погибли родители, он… Дел считает, что должен заботиться обо мне… обо всех нас, но особенно обо мне.

— Паркер, я понимаю и не виню его. Он такой, какой есть, и таким мне нравится. Он мой друг. Он задал тебе взбучку?

Паркер улыбнулась:

— По-своему. А я задала ему взбучку по-своему. Все нормально. И он твой друг, Малком.

— Вот именно, поэтому, прежде чем двигаться дальше, мы должны прояснить одну вещь. Мне плевать на деньги.

Ее глаза заледенели. Мэл подумал, что никто не умеет так замораживать взглядом, как Паркер Браун.

— Ни я, ни Дел никогда не думали, что ты с нами из-за денег.

— Эта мыслишка рано или поздно где-нибудь всплывет, поэтому просто предвосхитим события. У вас классный дом, и я говорю не только о дереве и камне, а о том, что вы создали здесь. Я уважаю ваши, Браунов, труды, способности, время, которых вам стоило все это. Но я никогда не рассчитывал ни на чью помощь и дорожу своей независимостью. Я забочусь о себе и своей матери, потому что это мое. Когда я смотрю на тебя, я вижу не деньги или статус, или, как это — родословную. Я просто вижу тебя, и ты должна это знать.
Как и ночью, Паркер подошла к балконным дверям, распахнула их, затем повернулась к нему.

— Ты думаешь, я считаю, что снизошла до тебя?

Он смотрел на нее и видел не только гнев, но и обиду. Как и с Делом, ему было жаль, что так получилось, но это ничего не меняло.

— Нет. Я знаю, ты не такая. Просто хочу заранее все прояснить. С обеих сторон.

— Мы явно все прояснили.

— Ты немного злишься. — Мэл подошел к ней. — Это пройдет. Хочешь, сходим в кино? В местном кинотеатре ретроспектива Хичкока. Сегодня, кажется, «Дурная слава».

— Я не знаю, смогу ли…

— Я позвоню тебе, и посмотрим, может, получится.

— Позавтракаешь с нами? — вежливо предложила Паркер.

— Заманчиво, но мне пора. — Мэл схватил ее, просто схватил, и быстренько напомнил о том, что между ними происходит. — Пока.

Он подошел к двери, оглянулся. Она так и стояла на фоне распахнутых дверей, неба и деревьев.

— Не хватайся за «Тамз», Классные Ножки.
Нора Робертс