Разговор в провинции II

— Что слышно в городе?
— Все то же — суета:
война и мир, женитьбы и разводы.
Кого-то вдруг подвинули с поста,
а кто-то сам отправился на воды
лечить изжогу либо геморрой —
и то, и то у нас отнюдь не диво.
Конечно, рубят головы порой,
но только тем, кто прямо или криво
расстроит кесаря — в памфлете клевеща,
не оправдав наложенной надежды,
крамольно зад явив из-под плаща
или во время речи смежив вежды.

— А сам он?
— Как всегда: играет роль.
И не понять, в комедии ли, в драме…
Его секретарям зубная боль
милее встреч с союзными послами.
Сейчас он миротворец, а потом
архистратиг и к битве ищет повод,
упряжку Рима потчуя кнутом,
он что ни миг натягивает повод…
Но кто провидит волю божества,
тем более, когда судьбой довольны
преторианцы? Прочих же права —
лепешка да театр. И с них довольно.

— А как там игры?
— Есть, за что болеть!
В сенате цирк, а в цирке, как в сенате
грызут, кусают, колют, ловят в сеть,
и там, и там казну безбожно тратя.
Зато понтифики всегда на высоте:
что скажет кесарь — подтвердит Юпитер.
Все на посту, хоть и не на посте,
не на свету, но непременно в свите.
Все, словом, как обычно. Солнце — днем,
В ночи — луна. Зимою — снегостои,
А летом — жарко…
— Вот! А я о чем:
Всего важней — обычай и устои!