Он мамой не хотел её назвать...

Он мамой не хотел её назвать.
В лице безумном, пьяном и вспотевшем,
Одутловатом, словно отупевшем,
Не видел он свою родную мать.
В двенадцать лет он знал, как умирать
От голода и жуткой зимней стужи.
Он понимал, что никому не нужен,
И мамой он не мог её назвать.
Под грязным пледом и с желаньем выть,
Как зверь, ждал завершения застолья
И с ненавистью к ним и алкоголю
Себе дал слово по-другому жить.
Он от её сожителей терпел
Побои и сбегал порой из дома,
Ночуя под забором у знакомых.
А днём тайком за книгами сидел.
На пару дней забыв хмельной угар,
Прощения просила на коленях,
Отмыв весь дом, варила, сыну Сене
Ходила за обновкой на базар.
Он счастлив был, о многом забывал.
Все тайны доверял (летал на крыльях)
О том, как мыл в мороз автомобили,
Рекламки, объявленья раздавал.
Неделя трезвой жизни. Новый срыв,
И только лишь ужасней с каждым разом.
В пятнадцать лет себя травил он газом
И резал вены, но его спасли.
Закончив девять классов, поступил
В училище, нашёл себе работу.
Снял комнату, учась, трудясь до пота,
Дорогу в дом родителей забыл.
Стал мастером. Престижный институт.
С отличием диплом и место в фирме.
Купил машину, новую квартиру.
По имени и отчеству зовут.
Ему сегодня ровно тридцать лет.
Ждут дома сын, жена, друзья, коллеги.
Столы накрыты, шум и поздравленья.
Лишь алкоголя там ни капли нет.
Он мамой так хотел её назвать.
Она всё пьёт и бродит по помойкам,
Выпрашивает милостыню бойко,
А он, как в детстве, продолжает ждать...