Глава 6

О ты, кто желает отправиться в Чистую землю великого блаженства, подобно лебедю, спускающемуся в лотосовое озеро, положись на этот роман и хорошо применяй его суть в повседневной жизни, это будет лучшая благодарность автору.

Как драться со многими противниками? Носиться от одного к другому, бегать, как-будто это груши, когда с него пришли ночью спросить десять человек, холодного у них не было, побоялись, что «раскрутятся», сделают афганца, дадут статью, на самом деле он их сделал.

— Этапу предлагаю разделиться на этапы, — ответил обступившей его толпе Киллер, — петушки к петушкам, гребешки к гребешкам. — При этом повеселился от души: пришла целая массовка, не считая безумного Варыхана, который вылупил единственный глаз на всё зрелище и сосал палец, наблюдая эту сцену, как член, в перерывах зыркая на тех, кто его много лет трюмил, когда они летали, ага, долго не будете просить меня предоставлять вам особые услуги. Шах выкидывал вперёд ноги наподобие ножниц, иногда даже не приземляясь и кричал в духе фильмов.

— Владеет всеми тайнами борьбы! — восхитились прибежавшие на шум падения смены активистов дежурные по секциям и по зоне, оружия не доставали, казни издревна считались человечеством лучшим шоу, в самой просвещённой стране Европы Франции они были публичными до начала прошлого века. — А ведь там у нас мастера спорта (были), — скорее удивлённо, чем агрессивно, заметил прапорщик из Украины. Шах собрал отобранные у крутившихся на земле от боли красных бродяг телефоны и другие ценности, Варыхан услужливо подбежал сзади, протягивая ему грязный целофановый мешок, Киллер не больно щелкнул его пО носу.

— Никогда не подавай пустое, скотина, собирай вещи, — он бросил туда всё, что поднял с продола Варыхан, выпавшее бисером из карманов нападавших вместе с личными учётными карточками противников, галантно протянул капитану с повязкой. — Наряд сдан, наряд принят! — Его перевели в отдельную камеру, отряд N7. Такой вокзал для двоих, две кровати, одна пустая, стол и телевизор, в углу холодильник.

— На работу определять вас пока не будем, — сказал дежурный, — отдыхайте! — Трофеи он унёс с собой в виду недостаточного собственного благосостояния, на ходу надевая на руку самые хорошие часы, которые вынул из пакета, взял и авторучку нарядчика, пригодиться, цепочки, медальоны выбросил. Вернувшись, написал в рапорте, всех на разные этапы, он знал, почему Шах подарил ему кулёк. Коммерция всегда была таким, как он, не неприемлема, даже как-то чУжда, как во время срочной, ездить по окрестным кишлакам, покупать мак, возвращаться, везти его в часть, варить в огромных котлах вместе с поварами, заливать в казенные бидоны, загружать в «илы» в Москву, этим занимался Беридзе, в кармане у него в военном билете было больше денег, чем у командира расчёта, ёлы. Массарих рассказывал, один раз какой-то душман сказал Шах Масуду, ты слишком добрый, той же ночью Шах Масуд его убил, вызвал на кулачный бой, забил до смерти, что всех повстанцев совершенно не парило, слово это поступок, думали об одном:

— Когда уйдут русские? Когда?? Победа??? — Увидев на зоне колючку «афганку», особый режим не исправительное, а карательное учреждение, Шах долго веселился, очень сильно физически подготовленный. Не обычная проволока, а пятиконечными звёздочками, добрый знак! С хоздвора кувырком перелетев два забора один за одним, сержант молнией влетел в зал, где тренировались спецназовцы, одним ударов повалил двоих, один залип, и быстро разломал им все тренажеры! Похулиганив, быстро спетлял обратно до отряда таким же образом, те, кого он недавно лупил, по-детски хохотали, забыв о прошлом, Киллера простили, пара  бойцов-карателей долго будет покрывать из своей зарплаты убытки, на историю о зорро-делегате от братвы в чёрном, сам не бритый, никто не купится.

— Больше туда не ходи, — вытерев слёзы рукавом нового бушлата, сказал близкий Джема. — Спалят! — Начальник оперчасти дернул его к себе, рассказав, к ним зашёл в лагерь Сумасшедший Макс, снайпер, полностью отмороженный. — Принимайте лису в курятник! Всех вас забаранит понемногу этот хачик! — Хотел посеять рознь.

— Отталкиваться от слов мусоров нормальные Люди не могут, — ответил положенец. — Плохо, если это так, среди нас петухов нет, ты попутал, и баранов, мы ж не звери! Они пусть пасут у себя в горах. За национальности и веры мы не рамсим, только за поступки. С выводами спешишь, гражданин начальник, я бы присмотрелся… — Капитан прокис, даже потерялся, может, урка прав? Управа сверху без разрешения завела интриги, обшивает, закачается под всеми? Смотрящий вышел, не прощаясь, долго находиться в штабе было опасно, хотя риск любил, и так говорят, трёт с ментами, пока вели обратно, долго курил, глубоко затягиваясь, вполголоса, чтобы было слышно только сидящему на его плече демону, говорил сам с собой, как в карточной игре:

— Если я взял пятёрку, то он в рот… — Думал до последнего. Многие за женой своей не досмотрят, он нормально за зоной смотрел. Чтобы не было разговоров, вернувшись, отписал в Комсомольск-на-Амуре в джемово Чикаго, район, который на корню скупил Евгений Васин, к нам заехал необычный тип, вампир, чего будем робить, разгребать его или парафинить, автоматчик, Робин Гуд борзый, здоровый, как вагон с прицепом, духу, как у Братской ГЭС, стоит, как герой, перегонял всех наших спортиков. Шах никогда не отступал от того, к чему шёл и пришёл, и не поменял свой круг общения даже когда вышел.

Один раз чуть не проиграл в схватке на улице знаменитому на всю страну сенсею Сагояну, тоже армянину, мастеру школы Чой, выигрывал у Карелина, ныне исчезнувший, каратэ занимался не из страха, а в соответствии с его душевными требованиями. Повёлся на необычный ритм, но не проиграл, вообще редко проигрывал, вовремя осознал, ещё секунду, и всё, благополучно уронил на землю в чём-то своего родственника обычной подсечкой, потом применил к нему удар открытой кистью под названием «нуките», как если вы тыкаете остриём четырёх пальцев в живот своего противника, при этом из надо немного согнуть, чтобы не сломать, выключил. На тренировках Киллер долго бил так в сверху вниз в ведро с песком, стоя на одном колене, погружая такую руку туда под локоть длинными афганскими вечерами, из того мира уныло выл муэдзин, когда надо, поменял песок на гальку. Однажды Биря для прикола положил туда лимонку без запала, сержант на ней оставил небольшую вмятину, никого не ругал, бывает.

То же сделал и Тайваньчик! Доктор долго распинался в благодарностях поэту с китайцем, что они приняли его приглашение, собираясь наметить жертву для их успешного содомского инцеста, Сергей притворился, что этим горит.

— Желание очень даже есть! Господи, — шептал он, воздевал руки к потолку камеры, где почему-то висела сталинская люстра, — мы его сначала нагнём, а потом… — Тайваньчик поддакивал. Атмосфера в камере сразу изменилась, в ней возникла в эфире похоть, настолько липкая, что можно было вешать топор, все равно, кого, когда, где, как и за что. — Сделаем тройничок во все ворота! Грязно, мерзко, мы, евреи, любим грязное.

— Я ему дам мазь помазать задний проход, чтобы было скольжение супер. Сначала его надо сделать Гадом, — авторитетно заметил Доктор. — Потом бабой! Того, кого мы определим потом услаждать всё время. Объявить, что он совершал поступки, недостойные арестанта.

— Арестантки, — радостно поправил его Сергей, Шах так его учил, развести всех, когда надо, врач-фашист начал злорадно и громко хохотать. (Последний смех.) В этот момент китаец голой рукой пронзил ему живот между рёбрами, повернув её параллельно полу открытой поверхностью к себе и вогнав внутрь,  вошла, как меч. Доктор выдохнул и повис на ней в некотором недоумении хорошо и просто. В этот момент Сергей ударил его точно так же в горло, имитируя товарища — второй азиатский труп в его жизни, на этот раз тибетец! — и… вонзил, сам не поняв, что произошло, его неподготовленное «нукитэ» наискось вошло под кадык эскулапа, как в масло, он бил параллельно полу. В кисти, конечно, сильно отдало даже до локтя, поэт даже испугался, Доктор закатил глаза к потолку, захрипел. Арута никогда, слышите, не тренировал этот удар, видел только на картинках, да и то не часто! Воля свыше? Если бы изучал религию Дзогчен, то понял: произошло великое.

— Сожми руку в кулак и назад реверсом, — ласково прошептал Тайванчик, и сам так сделал. Резко выдернув свои руки из мягкой и тёплой макивары, согнув в локте, пацаны опустили их на уровень своих плавающих рёбер, в теле Доктора образовались две дыры, больших и круглых, поэт обалдел, много повидал с тех пор, как вступил в ОПГ, но такое! Внизу из отверстия вываливались кишки, вверху беленьким торчал хрящ, одно другого стоило, поэта слегка затошнило. Тюрьма не воля, не из ЦМТ на «девятке» с Шахом домой прокатиться после успешной акции с ветерком, вернётся в камеру (если), потом будут преследовать картины, ощущение далеко не из приятных, именно поэтому заключение потом снится долго. Они аккуратно положили обратно в кресло не подающего жизни Доктора, закрыли ему глаза, будто спит, накрыли одеялом, по очереди вымыли руки дочиста физраствором, пахло.

— Жалко нельзя этот люкс к нам перенести, — усмехнулся Тайванчик, рецидивист-шпион со стажем, в этот момент в открытую дверь заглянул, задав свой вопрос, попка, войти в VIP не посмел, козырного пациента не водили даже на построение, приглашали, не выходил, спал долго, был к этому склонен.

— Всё нормально, — по-кавказски подмигнул ему Сергей, — мы пьём.

— Конвой позовите, пожалуйста, — жалобно попросил китаец, протягивая сотруднику пластиковый стаканчик. — Не могу больше. — Он кивнул на лежащую фигуру и показал гору пустых мензурок из-под спирта. — Слишком крепко! — Охранник с пониманием позвал старшего смены, позвенел ключами, их вывели, пока шли, два раза остановились, отвернулись, встав лицом к стене, навстречу из камеры пыток гнали по коридору двух замученных повстанцев, у одного со лба сняли кожу, шатаясь, он шёл за вертухаями вперёд, прижимая к голове огромный лист лопуха, который ему любезно выдали, останавливает кровь и дезинфицирует, больше никаких медикаментов, «Золотая черепаха», выдали они своих или нет, так и не известно. Возможно.

— Талибан, — покачал головой Сергей. Снов он никаких не видел, упал занавес, задание выполнено. По-военному приказал себе отложить все до утра, ни о чём не думать, Тайваньчик не спал совсем, он поставил на пол полуторалитровую металлическую кружку, положил на неё две ладони с набитыми костяшками и отжимался, неспешно прокачивая грудные.

— 997… 998… 999… 1000! — Он обессилено упал на пол, откатился и там же захрапел, подняться и лечь на шконку сил у него не было, о происшествии он давно забыл. Его трицепсы победно вздулись, стали, как подушки, налившись кровью, и оторвали от пола лежащие на грязном полу руки, убийца отдыхал, свесив кисти, ему снился праздничный Тайбэй, родной дом, только появился на свет, вокруг мать, отец, бабушки и дедушки, гости, кто-то удивляется, такая молодая, и уже сын!  Суждено ли ему будет ещё увидеть родину ? Самое дорогое в жизни любого человека?  Ответ от отца Сонам пришёл быстро:

— «Готовьте Побег».

Сравнительно скоро правая рука Джема блатсенатор Олег Семакин, Вор в законе с погонялом  Ева, расшифровка «Есть авторитет среди арестантов» ответил смотрящему:

 — Вечером маляву! — Когда пришла, там было написано: — Ждать! Он Себя Покажет! — Волнистой чертой, голос истины. Оказался прав, в том бою со всем отрядом ночью, — хотели какой-то другой реакции? — Шах даже никого не покалечил, нейтрализовал, большинство из тех, кто его атаковал, утром смогли выйти на работу. Потом Наташа Сидоренко позвонила начальнику зоны, поставила её на абонемент, каждому офицеру в месяц зарплата то 5000 долларов, вопросы к снайперу прекратились. Иногда вообще лучше жить в тюрьме, не стремиться освобождаться, там у тебя все есть, кроме женщин. (Иногда и женщины есть.) Пусть нас там равномерно подхавывает волшебная нега, так спокойней! Ведьма жизни учит боли, но зачем лишний раз терпеть ненужное? Потому что мы Люди, а не наркоманы, в край грёбанные.

Взбитый своими ошибками до состояния полных сливок, Пахан знал, что делать, домой на квартиру за деньгами, потом к врачу ампутировать палец, он скосил взгляд вниз и не понял, ба, а мизинец целый! Перестали ныть сломанные рёбра, даже похудел... Чудо какое! Но почему? (Наивный, бессмертные не болеют.) По ступенькам в телецентр поднимался какой-то фраер, литературный работник телевидения, когда он поравнялся с Паханом, Игорь прошипел ему:

— А ну стой! — Такая туша за сто килограмм и босиком, каратист, наверное, журналист в модном диссидентском плаще остановился, скромный еврейский юноша, сынок, мнимый правозащитник, на самом деле испорченный богатый битник. Пару секунд он хищно смотрел на сидящего надменным взглядом ашкенази, затем поморщился, запах от приказывающего сильнее, чем от трупа, несколько недель провалявшегося в сточной канаве среди отверженных. В Срединном мире Папа только черпал рукою воду из канализации, орошающей цветочные поля, пил, изредка умывался и шкварился, по-настоящему помылся мёртвым.

— Деньги давай! Быстро!! За проход!!! — От этих слов  собеседника журналиста отдавало криминальной стабилизацией правды жизни. Лицо у работника стало кислое, неприятно, когда тебя грабят, особенно если на работу почти дошёл, рвануться вверх? Внутри постовой, милиция! Но как, словно прочитав его мысли сидящий на ступеньках Папа смуглой рукой дернул сынка за щиколотку, журналист грохнулся, больно ударившись о край бетона головой, года 23-24, падать его никто не учил, серая фетровая шляпа покатилась вниз, вполне приличная. Не убежать, не спрятаться, да и не зачем пробовать, убьют, лёжа на спине, он протянул странному толстяку с южнорусскими усами вынутый из внутреннего кармана кошелёк.

— И трубку, — невзирая на проходящих мимо в основном вверх них людей, Папа сел на еврейского фраерка сверху. Отняв телефон, несколькими ударами погасил его на пару часов, как в битвах ММА, сдавил горло, вбил нос в мозг, чуть придушил, как в дзю-до, прохожие совершенно не обращали на это внимание, понедельник день тяжёлый. Впереди съёмки, эфир, сценарии… Одна пожилая женщина обронила:

— Мальчики, не увлекайтесь! — Руднев встал на карачки и похромал к остановке такси, которая была у подножия башни, обернувшись, посмотрел на гигантский ржавый пик с флюсом ближе к вершине, «Седьмое небо», говорят, классный ресторан, создан по типу панорамного кафе, надо потом зайти. Классный-то классный, подумал Пахан, да оттуда исчезают. (Правда. Попадают в лапы к Королю.) Ещё б машину сейчас отнять, идеально будет! Папа полностью пришёл в себя, ну ее нахуй, коммерцию. Он снова стал корнем зла, надо срочно найти поэта, предъявить ему и спросить за параллельный мир. А потом получить здоровьем и имуществом, адрес только нужен.

А как же Дхарма, одернул он себя, что, зря ездил в Непал, зря учился? А, Папа подтянул себя в московскую реальность, посмотрите, что произошло, почему никто не защитил, не вмешался ? Если не тысячу раз перекопанное фуфло, то добрая, красивая теория, а тут сермяжная истина, убей ближнего своего, пока он не убил тебя, или обмани.

— Не обманешь, не проживёшь, зая… — Так любил говорить ей её папа. И её найдём, и его. Мстить, мстить и ещё раз мстить, Игорь всегда был в этом плане. Потом вернётся в Катманду продолжать помогать учителю опрокидывать всех тех валютных лохов.

Шаги Роджера и компании встревожили верблюдов.

Конец шестой главы