Сто одиночеств

Плесневелые корки тоски, одиночества крыса.
Ночь. Аптека. Фонарь... Откровенья Матисса.
Ренуара малиновый плен. Рубикон Модильяни.
Поднимается грозно с колен написавший "О дряни".
Появляются снова стихи из житейского сора...
И овсяную прядь в медальоне прижала к груди Айседора.
Воскресает серебряный век. Осиянна луною дорога.
И в отверстом портале времён не одна я: нас много.
Взмах смычка - и обыденность вмиг исчезает.
Нечисть сгинула та, что мне душу ночами терзает.
И связал воедино года изумительный, редкостный танец.
И в приветственном жесте приподнял котелок иностранец:
В бледных, тонких чертах незнакомца угодаю я снова
Обречённость и вечную грусть Гумилёва.
Он запрыгнет в трамвай, заплутавший в ином измерении...
Северянин и Анненский здесь под кустами сирени.
Настороженно смотрит на мир из лилового мрака -
Вечный спутник, несущий дозор - чёрный пёс Пастернака.
Под неспешные их разговоры в старинной беседке
Сердце бьётся, как птичка, в распахнутой клетке.
Принимая искусства нектар, - горьковатый, но славный, -
Вновь напомнит душе о великом и главном.
И на всех парусах белоснежный гигант субмарины
Разобьётся об айсберг, как в Елабуге вера Марины.
И останется лишь синий-синий платочек...
Разлетится он стаей магических строчек.
Чернокнижницы россыпь сокровенных пророчеств
Обжигает, как пламя, как сто одиночеств.

Ольга Анатольевна Пушкина
2015