Приказано живыми возвращаться

Закат над фронтом ярко расцветает.
Даст Бог, не будет бойни до утра.
В окопе «Леший» песню напевает:
«Как упоительны в России вечера».

В груди от этой песни сердце скачет,
А «Леший», знай, гитары струны рвёт.
И сам под эту песню чуть не плачет.
Но, чёрт возьми, душевно как поёт!

Ну, а пока на фронте передышка,
И враг затих, рассвета, видно, ждёт,
На чайнике дрожит под паром крышка,
А в казане тушёнка с кашей ждёт.

Про Шуберта и хруст французской булки,
Под эту кашу «Леший» нам поёт.
А враг, засевший в каждом переулке,
Внезапности атаки нашей ждёт.
 
Какой там хруст, забытой всеми, булки?
У нас сухарик к чаю у костра.
Дай Бог, нам избежать ночной «прогулки»,
Чтоб отдохнуть спокойно до утра.

Под бархатом вечернего заката,
Расслабились в окопах пацаны.
На отдыхе, коротеньком, солдатам
Нет времени смотреть цветные сны.

И весь состав, как может, отдыхает.
Вот, на лице бойца такая грусть.
Десятый раз «Линкор» письмо читает,
Хотя, дословно, помнит наизусть.

А, вот и «Леший» со своей гитарой,
Как с боевой подругой, задремал.
Наш кок гремит пустой, от каши, тарой,
Которую усердно намывал.

А ротный наш письмо невесте строчит,
Хотя, отправил крайнее вчера.
Он убедить девчонку свою хочет,
Как упоительны на фронте вечера.

И, в общем-то, всё чинно и спокойно.
Да, только, вот, рассвет уже встаёт.
Подъём, ребята! Отдыхать довольно.
Нас, мужики, работа наша ждёт.

Приказано живыми возвращаться.
Ответим: «Есть»! Так водится у нас.
Нам, мужики, придётся постараться,
Чтоб командира выполнить приказ.

И началась обычная работа,
С запалом и спокойствием внутри.
И, вот уже, команда от комроты:
-По цели! Залпом! Триста тридцать три!