***

Не облачусь в притворное смиренье,
А в схиме дня зловонно, как в хлеву,
Лети и плачь, моё стихотворенье
В мой сизый мрак и светлую главу.
А я, как призрак, в тех местах под небом
Тень по углам, а сущность в чёрный дым,
Хватает вдосталь мне воды, и хлеба,
Но без любви всё кажется чужим.
Скандал бы в масть и мат по околотку,
Взреветь о всех, как будто о себе,
Но не смогу я быть по жизни кротким,
Я-ад  и рай, но в собственной судьбе.

Везёт гордыня милость на лафете
От нас отходит божья благодать,
И мы, как псы, одни на белом-свете,
Самим себе отмычка, ночь и тать.
И носим дурь, как горб поодаль статных,
Скривившись в три  погибели во тьме,
 Как будто нас роняли троекратно
Или крестили в водке и дерьме.
А так хотелось быть достойным века,
А если в морду - только по делам,
Так что осталось в нас от человека?
Что делим мы ещё напополам?
И по ладам не в лад, и струны рвутся,
Что неизбежно в этой чехарде?
Но есть же чувства,и какие чувства,
Что носят под звездою по воде?!
И снова те же клоуны в эфире,
И "лечат" нам то души, то  мозги?!
И рукоблудем мы в своем сортире
Хватая эту вечность за грудки.
А так стихов хотелось и ромашек,
И тихий вечер, ласки и тепла...
Осталось место только у "параши",
Как в тошноте убогого угла.
И пусто всё. Так не бывало вовсе,
А подле нас не видно и ни зги..
И что просить? Мы ничего не просим.
Одно, быть может?! Радуги - дуги!

Но что-то в сердце рвёт во искупленье
Пусть роковой и давешней вины,
Где ангел мне читал стихотворенье,
О том, за что любви мы лишены?!