Безнадежное дело

           В каком-то восемьдесят мохнатом году незадолго до появления Горбачева в Кремле мы с моей студенческой подругой работали на кафедре русского языка в Вильнюсском педагогическом институте. Работали мы почасовиками, никаких прав кроме обязанностей не имели. Перед какими-то выборами нам было велено стать агитаторами. Отказаться мы не посмели, хотя никакой оплаты не предполагалось. Нам объяснили, что быть агитаторами не сложно. Нужно обойти один жилой дом неподалеку от института и вручить  жильцам приглашения на выборы. Ну и конечно составить список охваченных нашей агитацией потенциальных избирателей. Нас предупредили, что во избежание обманов в именах и фамилиях - а такое регулярно происходило среди в высшей степени аполитичного населения - лучше воспользоваться домовой книгой. Чтение  этой книги закончилось для нас огромной развлекухой, потому что мы наткнулись на две очень забавные фамилии. Одна была Засос, а другая - Йобас. Нас с подружкой охватил истерический хохот. Что -  что, а посмеяться мы любили. Развеселившись, мы плюнули на эту  книгу и пошли в приподнятом настроении по квартирам без предварительного списка.
            Сначала нам открыла одна серьезная дама и придирчиво спросила, что мы знаем о кандидате. С ума она сошла что ли?  Какое нам было дело до этого кандидата. Мы ей вручили бумажку с фотографией и фамилией этого кандидата. Пусть читает. Сами мы в эти бумажки даже не заглянули. Женщина поняла, что мы полные пофигистки и фамилию свою нам не назвала. Мы осознали, что с таким легкомысленным отношением к агитационному делу далеко не уедешь и решили исправиться. Нужно же было хотя бы демонстрировать серьезность. Какие-то квартиры нам просто не открыли дверь. Один парень, когда услышал, что мы агитаторы, издевательски спросил, а есть ли второй кандидат на пост председателя горисполкома. Еще чего захотел. Все же прекрасно знали, что голосовали в нашей стране всегда за одного кандидата. Какие же, однако, несговорчивые жильцы оказались. Нам с подружкой было ясно, конечно, что  выборы это сущая имитация и цирк, но мы хотя бы делали вид, что все нормально. А жильцы-то, не будь дураками, вообще плевали на этот процесс с высокого этажа.
                Но на  втором этаже нам как раз повезло больше. Сначала дверь открыла полная с очень недовольным лицом женщина и с абсолютным равнодушием продиктовала свои имя, фамилию и возраст. Ее соседка, напротив, была очень приветлива, радушна, интеллигентна и, хотя она была года на два старше соседки, выглядела лет на десять моложе. Она прекрасно понимала иронию момента и исключительно из сочувствия к нам, таким же подневольным преподавательницам как и она, записалась в наш список. Когда мы наскребли человек десять,  решили закончить агитацию и отправляться домой.
                Усталые, поздним осенним вечером мы пересекали безлюдный сквер  возле пустого кинотеатра по направлению к автобусной  остановке. Вдруг раздался  мужской голос: “Стой, кто идет?” Высокий пожилой дядька, ночной сторож кинотеатра скучал на своем посту и решил с нами пообщаться. Пришлось объяснять, что мы агитаторы. Его мы тоже пригласили на выборы. От включения в наш список мужчина благородно отказался, так как знал, что списки составляются только по месту жительства, а не по месту работы. Проникшись к нашей не очень успешной агитационной деятельности, он начал театрально декламировать:

Слушайте, товарищи потомки,
Агитатора, горлана, главаря.
Я шагну через лирические томики,
Как живой с живыми говоря.

Бодрый Маяковский трагикомически контрастировал с ситуацией и лишь подчеркивал, как безнадежно наше дело.
Апатично-аполитичное время середины 80-х навсегда кануло в небытие. Может быть, кто-то мечтает, чтоб оно вернулось? Но агитация и посреди накала  политических страстей ни на кого не действует.  Каждый верит в то, во что верит, или не верит ни во что.