Светили звёзды

В оскал

Наследие в стране – жестокость
досталась непутёвым нам.
Идёт рассвет, увы, с востока,
на западе цветёт закат.

Банальность рассуждений этих
есть очевидный в Мире факт.
Мне жаль без устали воспетых.
Насильственный вершился акт.

Обидно за Поэта грусти
непониманья чепухи,
где отрицанья пылью вьются,
но выливаются в стихи.

Бежать за комсомолом трезвым
не мог, уверен, никогда.
Страна закована в железо,
в гранит одеты города.

Все эти сказки полоумных
вождей в исподнем между скал
и их компаний часто шумных.
Всё выливается в оскал

военных устремлений, в пошлость –
удел безнравственных вождей,
от них становится так тошно,
от их бессмысленных идей.


В осенних сумерках

Не всё так однозначно было
в осенних сумерках тепла,
где по реке неверье плыло,
в тени разнежились крыла,

а ситец неба волновался,
берёзы сыпали листву.
Поэтом быть он вызывался,
стремился взвиться в синеву.

Шагами тишину измерив,
он перевёл в систему дней –
открылась истина неверья
в непогрешимость злых вождей.

И осенённое пространство
кружилось как последний лист,
показывая грусть жеманства
под крики ветреные: “Вист!”

И банк поплыл в опустошенье
с шансоном странности земной,
сменившей к людям отношенье
не наступившею весной.


Светили звёзды

Мои печали означали,
что я на правильном пути,
где ветры встречные встречали,
так было трудно мне идти.

Я шёл туда, откуда ветер
свирепо дул мне в грудь мою,
и что-то в ней срывалось с петель,
а что? Никак я не пойму.

Прошёл я прямо, бездорожьем,
светили звёзды и луна.
У самого её подножья
ты, Оля, встретила меня.

Пошли с тобою дальше вместе,
не понимая, что к чему.
Запели радостные песни,
любуясь, глядя, на луну.