Самое страшное

Жестокость пугает обычно своими размерами,
Освенцим, Дахау, Майданек – страшнее не вспомнить названий.
Но вдумайтесь, люди, порой забываем мы с вами,
какие последствия скрыты за теми примерами.

Мы знаем, что в мрачных застенках кого-нибудь снова пытают,
Мы знаем, что где-то растоптаны души ботинками,
но мы продолжаем надеяться на воспитание,
наивно мечтаем остаться христами и кингами.

Мы верим в могущество слов, убеждений, нотаций,
Мы верим, что каждый землянин в душе человек,
но – Бог мой! - однажды приходится с этим расстаться,
и в голову вихрем врывается дум круговерть.

Тем, кто умер, уже не воскреснуть, не встать из могилы,
горстка пепла в печи человеком не станет опять,
не исправить того, что в истории сделано было,
и поэтому мы не о мёртвых должны горевать.

Ведь не главный кошмар в том, что кто-то когда-то и где-то
расстрелял сотню тысяч, а два миллиона – сожгли,
и не самое страшное то, что свою голубую планету
мы от пятен кровавых отмыть до сих пор не смогли.

А гораздо страшнее понять: в нашей трудной борьбе, хоть и правы мы,
на Земле создадим – ой, нескоро! – безоблачный рай,
потому что жестокость прокралась руками кровавыми
в наши принципы, в наши идеи и в нашу мораль.

Ну, представьте себе: мы – свидетели страшной расправы,
человека на наших глазах будут жечь на костре,
или сильные слабого бьют оголтелой оравой,
или наших любимых фашисты ведут на расстрел.

Ведь тогда мы отбросим слова,
                до смешного не нужные,
и в крови захлебнётся
                наш честный, наш праведный бой…
Это самое страшное –
                чтоб с жестокостью драться нам,
в мире нету оружия,
                кроме
                неё
                самой.

1979-1980