Судьба такая

                О.В.

Не знаешь, что он сделает тогда,
тем более сейчас, шутя, играя
там, где течёт хрустальная вода
и не живёт Олег из Гофмансталя,

который сам и ветер, и гора, 
и пух из не задиристой настойки,
и крепок весь его алмазный дух
и в трезвости, и в ясности постройки

на всех глубинах небольших озёр
и мыслей на различных континентах,
где есть ещё надёжный коридор
с доверенным, рифмованным контентом. 

Вся штука в штуке, а она везде –
и в Клаустале, и в Тереспольштадте,
и в сверхпрозрачной, теневой воде,
и в справедливой, болевой палате,

где за окном есть и денатурат,
и бритва кровяного урожая,
и половины жизни невозврат, 
и праведность всегда одна большая

в строке, в пере, во взгляде и в плену
таком, что не покажется всем мало
при взгляде на последнюю Луну
в окошке предпоследнего вокзала

у синих гор, озёр в небытие,
где филины без устали кричали,
когда пришёл конец на букву «е»,
которой вроде не было в начале.

И клавикордам было двести лет,
когда они играли и стонали,
передавая искренний привет
всем, кто и был, и не был в грустном зале.

Бес исполнял «Поэму всех поэм» 
в экстазе без экстаза и навеки
внутри-снаружи тех бессмертных тем,
где бытовали чудо-человеки.

Никто и никого не запирал,
но только отпирал и, воспевая,
он сам исполнил свой большой хорал
с названием своим – «Судьба такая».