Дороги любви 9 часть

Роман написали
Марина Мальцева
Михаил Сборщик
http://stihi.ru/avtor/michelmon


    — Сынок, вижу, у тебя опять нет настроения. Тоша! — вырвалось у Натальи. Женщина давно его так не называла, только в детстве, а сейчас он самостоятельный мужчина. Весь в заботе о них с дочерью. Скорее бы закончились семейные трудности, которых с каждым годом становилось всё больше и больше. Поездка в Германию, их единственная надежда на здоровье дочери. Наконец-то, она станет видеть полноценно. Сейчас Наталья переживала не только за дочь, но ещё и за сына. Ей казалось, помогая им сын не мог обрести своё счастье.
   — Мальчик мой, — обращалась она к нему. — Может, Маша не твоя девушка. Любящие люди так не поступают. Если бы ни Ксюша, я бы никуда не поехала. Антон слушал маму, вздыхая. Он знал, Наталья не права. Да, его отношения с Машей складывались непросто, но по ней видно было, как она к нему относится. Оставаться с ней наедине это огромное счастье. Счастье касаться её волос, губ, шеи. Антон медленно поднял глаза, стараясь не показывать матери свою растерянность. Ему хотелось объяснить ей все, но слова застыли на губах. В глубине души мужчина понимал, Наталья просто беспокоится за него, пытается защитить от возможного разочарования. Но разве можно было воплотить свои чувства к Маше в простые слова? Каждый проведенный с ней миг был наполнен удивительным магнетизмом и нежностью. Антон уже не мог представить себе свою жизнь без неё.
   — Мама, сейчас самое главное, — это Ксюша. Я готов сделать всё, чтобы она получила лучшую медицинскую помощь. Деньги есть. А как отдавать долг, это мои проблемы, пусть вас с сестрой это не коснётся. А на счёт Маши я как-нибудь разберусь, вот только вас отправлю, и у меня появится больше свободного времени. Я уверен, с ней что-то случилось. Она не только на звонки, но, и на сообщения не реагирует. А что? Это мне предстоит выяснить самому. Наталья подошла к сыну, и обняла его.
   — Сынок, ты всегда был таким заботливым, таким сильным, я горжусь тобой. Но помни, что ты тоже человек, и тебе нужно заботиться о себе. Мы справимся. Ксюша получит нужное лечение. А с Машей стоит поговорить. Иногда откровенные разговоры могут многое изменить. Ты бы съездил к ней, как это было раньше.
   — Мама, это пустая трата времени. Маша избегает меня. Ты думаешь, я не был у неё. Был, разговаривал с её подругой, она мне толком ничего не сказала. Только то, что это не её тайна, поэтому она не может ничего изложить, попросила немного подождать. У Маши произошло что-то серьёзное, раз она избегает встреч и разговоров. Возможно, подруга права, и мне надо выждать время.
   Действительно, откуда Антону знать о Машиных проблемах, если девушка их тщательно скрывает.


   — Маша, смотри, всё может плохо кончится, — твердила раздосадованная подруга, присаживаясь рядом. — Зачем ты так с Антоном. Сколько я могу тебя прикрывать. Разве только я, а девчонки из группы.
   — Неля, мне сейчас не до встреч. Не за горами новый год. А там и живот будет виден. Зачем я ему с ребёнком. Знаешь, я устала тебе об этом повторять. Тебе проще, смотрю и диву даюсь. Как ты ловко парнями умеешь крутить. Сергей ещё не давно объяснялся мне в любви, и что, теперь он уже купается в твоих объятиях. И твоя беременность ему не помеха. Вот такие сейчас мужчины, то с одной, то с другой. Неля, скажи, только честно, родная, у нас друг от друга не должно быть секретов. Вообще, был ли этот Алексей. У меня ощущение, ты меняла мужчин, а теперь не знаешь от кого ребёнок. Вот ты и придумала красивую сказочку. Но мне-то можно не врать. Подруга, ничего хорошего случайные встречи не принесут. Нелька, ты просто боишься остаться одна с ребёнком. Тебя можно понять. Но что он? Молодой парень, учащийся третьего курса. Зачем ему ярмо на шею, когда у него могут быть свои дети в ближайшем будущем.
   — Маша, я тебя не узнаю. Зачем ты так, был Алексей, хочешь верь, хочешь нет, — возмущалась обиженная Неля.
   — Ну был, так был. Что я такого сказала? Всего лишь открыла глаза на Сергея. Да пойми, ты, подруга, он ищет, где можно переночевать. Раз, два, три…. У тебя пусть небольшая, но своя квартирка в городе. Неля, не обижайся, может я не права, береги дочурку. Лучше расскажи, больно она пинается? — Маша поглаживала округлившийся животик подруги ладонями. Неля задумчиво опустила глаза и слегка вздохнула, чувствуя нежные касания рук Маши.
   — Машенька, спасибо за заботу, — тихо проговорила Неля, стараясь не нарушить умиротворяющее ощущение от Машиных поглаживаний. — Дочь у меня активная, пинается часто. Но это не приносит мне боли. Сначала было сложно привыкнуть к толчкам, но теперь они стали для меня напоминанием о том, что жизнь продолжается, несмотря ни на что.
   — Ты когда академический отпуск собираешься оформлять, — озадачила подругу вопросом Маша.
   — Пока не знаю, думаю, только после нового года. А ты? — Маша помолчала, она об этом не задумывалась. Рано ещё, срок ей поставили маленький, рожать летом. Так что время есть всё обдумать. Девушка моргнула и отвела взгляд в сторону, пропуская между пальцев пряди волос.
   — Поживём, увидим, пока ещё рано об этом говорить. Неля, ты когда последний раз навещала своих родителей?
   — Подруга, ты ведь знаешь, я не частый гость у отца. Веронику, почему-то раздражает моя беременность. Нет, она не стала ко мне хуже относиться, не знаю, что с ней могло случиться. Может быть потому, что сама не смогла иметь детей. Отец всегда хотел сына, и я была не против. А ты это к чему спросила. Уж не надумала ли ты своих стариков навестить.
   — Ты верно заметила, думаю, пора бы. В последнее время мне дед часто снится и просит о помощи. Я долго не решалась. Даже, когда мама гостила, ни словом о них ей не обмолвилась. Зная, какие у них были отношения с бабушкой. Твои слова меня убедили, людям свойственно меняться.
   — Маша, давай отдыхать, заболтались мы сегодня с тобой что-то, я совсем устала. Завтра обо всём поговорим.
   Но завтрашний день внёс новые директивы в жизнь, и долгожданная встреча состоялась только в преддверии нового года.

Суббота оказалась снежной. Нет, изобилия снега не ощущалось. Снег выпал только в конце осени.

    Маша не представляла, как произойдёт встреча с родственниками. Но она была готова ко всему, и когда увидела немощного старика, ведущего перед собой коляску с женой по заснеженной тропинке, её сердце сжалось. Что делает время с людьми. Как тяжело деду одному. Им сейчас нужна её помощь. Между родственниками нависла тишина, нарушаемая старческим кашлем.
   — Маша, ну, вы пообщаетесь, не буду мешать. Пойду к своим загляну. Вероника говорила, что отец приболел.    
   — Да, да, Неля, конечно, иди.
   Маша сделала несколько шагов вперёд, и оказалась в объятиях родного ей человека:
   — Здравствуй, дед, — произнесла она, пытаясь, сдержать слёзы.
    Мужчина никак не ожидал такого подарка судьбы. После того, как Дарья ушла, забрав с собой внучку, Николай долго не разговаривал с женой. Муж не мог простить Людмиле злобной выходки. Это надо же выставить сноху на улицу вместе с внучкой. Они в малышке души не чаяли. Женщина и сама спохватилась, да, видать, поздно. Жаль, натворила бед, а, как исправить, не знала. Думала, Дарья не уживется в деревне. Молодая, испугается трудностей. Но одного не учла. Да, Дашенька хоть и молодая, но сильная. И всё у них с дочерью сложилось не хуже, чем у других. И вот теперь перед ними стоит взрослая девушка, как две капли воды похожая на своего отца Ивана. Даже без ДНК видно не вооружённым взглядом. Невзирая на годы, зрение у Николая было отменным. Остальное пустяки, считал он сам. Вот только жена стала часто болеть. А вскоре, и совсем перебралась в инвалидное кресло. Николай звонил дочери, просил помощи. Только та слышать ничего не хотела. Папа, мне в Сибири плохо, климат не подходящий. Тополиный пух вызывает у меня аллергию. И вообще, с матерью я не уживусь. Так что весь сказ. Как ещё он сам уживался с Людмилой. Дед не понимал, когда жена стала такой невыносимой, что родная дочь видеть не хочет. Машенька, неужели, это ты? Для нас с Людмилой счастье увидеть тебя, мы уже и не думали ещё раз встретиться с тобой, — виновато улыбнулся дед. — Надеюсь, ты простишь меня за то, что я когда-то не остановил бабушку, и позволил вам с мамой уйти, — мужчина прижал правую руку к сердцу. —  Недолго нам с женой осталось. Помирать с грехом на душе не хочется.
   — Дедушка, не будем ворошить прошлое. Мы с мамой на вас не в обиде. Я не побоюсь сказать за неё. Видимо, не зря судьба снова свела нас. Вы домой, или ещё гулять?
   — Да, мы уже давненько прогуливаемся, пора бабушке массаж делать.
   — Ну, тогда поехали домой. Дед, теперь я вас ни за что не брошу, — давала понять Машенька, помогая закатить коляску в квартиру. И только потом аккуратно сняла с женщины верхнюю одежду, окинув её нежным взглядом. Как же она постарела, осунулась, исхудала. Морщины оставили глубокие борозды на лице. Седина посеребрила слишком жидкие, коротко стриженные волосы.
   — Проходи, внучка, — засуетился Николай. — Наш дом, это твой дом. Мы часто видимся с Нелей во время прогулки. Она нам рассказала о тебе. Ты раздевайся, я пока бабушку уложу, скоро медсестра придёт массаж делать, — Маша разулась, и сняла пуховик, повесив его на вешалке в прихожей. Девушка огляделась по сторонам. За годы её отсутствия ничего не изменилось. Маша прошла по коридору, неслышно ступая по знакомому полу, затем осторожно заглянула в маленькую комнату. В комнате стояла знакомая старинная мебель. Огромный шкаф с резными дверцами, большое зеркало в массивной раме и уютное кресло у окна, откуда всегда был виден маленький садик. На стене висели фотографии, на одной из них она узнала себя маленькую. Вернее всего, это была даже не фотография, а всего лишь половина от неё. На снимке отец держал её на руках, рядом должна была стоять мама. Наверное, бабушка в своё время постаралась. Тогда она ненавидела маму. За что, Маша до сих пор не может понять. Сейчас ей не хотелось вспоминать о прошлом, старики нуждаются в помощи. А где же их дочь, тётка Вера? Неужели, она за всё время не поинтересовалась о жизни родителей. Теперь у них найдется много времени для общения. На столе она увидела фотоальбом, и уже собиралась заглянуть в него, но дедушкин голос вырвал Машу из её дум. Она мягко улыбнулась ему в ответ, и аккуратно положила альбом с фотографиями на стол, и засмотрелась на деда. Во взгляде не было осуждения за то, что старики так поступили. Он осмотрел девушку с головы до пят. Её личико показалось ему очень бледным и худеньким. Когда Маша жила у них, девочка была упитанной.
   — Внученька, а ты, что такая бледненькая? Ты хорошо питаешься? Знаю я вас молодежь, всё фигуру блюдете. Вы же женщины, вам рожать предстоит.
   Маша перекинула взгляда на свой животик, который, пока что не округлился. В последнее время она сильно уставала. С ребёнком, как показали анализы всё нормально. Но что-то не давало ей покоя. Её волнение заметил дед.
   — Внученька, ты что задержалась, забыла, где и что у нас находится. Пойдём на кухню, сейчас бабушка освободится после массажа, и я посажу её в кресло. Посидим, потолкуем о прошлом. Маша, бабушка давно не двигается и разговаривает с трудом. Ты уж извини её, что не смогла с тобой, как следует поздороваться. Она все эти годы жила надеждой, что ты порадуешь нас визитом. Сколько времени прошло с того момента, как вы ушли. Поначалу Людмила гордилась собой, считала поступила правильно. Только, когда Вера отказалась от нас, поняла, что мы никому не нужны. Тогда её здоровье стало сдавать. А пять лет назад социальная защита выделила коляску. Мне намного легче, можно на улицу выйти, если погода позволяет.

   Маша тихо кивнула, чувствуя в груди смешанные чувства. Она помнила бабушку Людмилу энергичной и строгой женщиной, всегда следящей за порядком и традициями. Увидеть её в таком состоянии для Маши было болезненно. Интересно, как отнеслась бы мама, увидев такую картину, этого девочка не могла представить. На глаза накатились слёзы. Но Маша смогла сдержаться, чтобы не зарыдать на плече у деда. Она понимала это вредно для будущего малыша. Девушка поднялась, и помогла деду накрыть стол на трёх человек. Когда бабушка, наконец-то, оказалась в удобном кресле, Маша присела рядом и осторожно взяла её за руку. Она не могла произнести ни слова, но её глаза говорили обо всём. Маша заметила, Людмила вымаливала прощения. Девушка поняла бабушке трудно даётся сделать шаг на встречу.
   — Девчонки, вы пока сидите, я сейчас, — всполошился дед, и тихим шагом пошёл в свою комнату. Откуда принёс небольшую папку с документами. —Внученька, послушай меня внимательно, не перебивай. В этой папке документы на квартиру, которая вскоре станет твоей. Машенька, и не надо споров, мы с Людмилой так решили, и всё на этом. Хотелось уйти в мир иной с чистой совестью. Надо выбрать время, и оформить дарственную, как положено, через нотариуса. Без тебя это сделать не получится. Извини, что всё так не торжественно, но мы это всё исправим.
    — А как же тётка Вера, — начала возмущаться Мария, понимая, что та будет претендовать на жилье. Споры с родственницей, это не для неё.
   — Машенька, мы всё предусмотрели, поэтому и хотим оформить дарственную. Где сейчас, эта Вера? Она за всё время не позвонила ни разу. Да, что звонить, ни одного письма не написала.
   — Разве могут дети забыть о родителях?
   — Могут, внученька, ещё как могут. Мы с Людмилой о внуках толком ничего не знаем. Если бы ты не пришла, и о тебе бы ничего не знали. Злой рок, не переставая преследует нас.
   — Дедушка, с этой минуты ваша жизнь изменится в лучшую сторону. Новый год мы сможем отметить в кругу семьи, — Маша тут же подумала, надо позвонить маме и рассказать обо всём. Она доброй души человек. Не умеет долго злиться.

    Внезапно Маша спохватилась, скоро Неля должна зайти за ней. Надо предупредить подругу, что придётся переехать к своим. Это надо было сделать ещё тогда, когда она узнала, в каком положении находятся её родные. Пусть дольше добираться до учёбы, ничего привыкнет. Да и подруге пора устраивать личную жизнь.
   Маша быстро набрала номер подруги на своём сотовом.

   — Неля, привет, — начала Маша, услышав голос подруги на другом конце провода. — У меня новости. Придется переехать к родным. Ты как-нибудь без меня справишься. Понимаю, без меня будет скучно, но ты вряд ли пропадешь. А вдруг правда у вас с Сергеем всё получится.
   Неля, на том конце связи, на пару секунд замолчала, будто переваривала информацию, и затем произнесла, с ноткой грусти:
   — О Сергее рано говорить. Да и вообще, я в себе не совсем уверена. Сегодня Алексей звонил, хочет возобновить отношения. Сказал, согласен на ребёнка, и не важно кто будет, мальчик или девочка. Не знаю, что ему ответить. Он всё-таки отец моего будущего ребёнка.
   Маша почувствовала, что ещё немного и подруга даст волю слезам.
   — Так, Нелька. Ну-ка, прекратить. Слёз нам сейчас не надо. Ты лучше слушай, что тебе подсказывает сердце. Остальное само собой наладится. Встречаемся во дворе, и к тебе. Мне нужно вещички собрать. Всё не стану забирать, возьму пока самое необходимое.
   Закончив разговор, Маша обменялась с дедом номерами телефонов. Она любезно помогла ему занести свой номер в его контакты.
   — Всё дед, теперь мы не потеряемся. Потом Маша попрощалась со стариками, сказав, что скоро вернётся, чтобы остаться навсегда.

   Городская суета за окном, казалась, далёкой и неважной, по сравнению с тем, что сейчас происходило в её жизни. Внутренний дискомфорт от необходимости переезда вскоре успокоился, уступив место мысли о том, как всё может измениться к лучшему.
   Во дворе было тихо, слышался лишь лёгкий шум ветра, трепавшего голые ветки деревьев. Неля ожидала подругу у своего подъезда, задумчиво глядя в сторону улицы, где, слегка поскрипывая, проезжали автомобили. Когда Маша подошла, подруга подняла на неё глаза, и натянуто улыбнулась.
   — Ты не в настроении опять, что-то случилось? — поинтересовалась Маша.
   — Не обращай внимания, — успокаивала её Неля. — Немного повздорила с Вероникой. Обижается, что я их редко навещаю.
    — Надеюсь, когда я перееду, ты будешь здесь чаще появляться.
   — Не знаю, подружка, как время будет позволять. Пошли быстрее, скоро наш автобус подойдёт. Не хочется бежать.


   Подруги подошли к автобусной остановке, где уже собралась небольшая группа людей в ожидании.
    — Выходной. Автобусы плохо ходят, придётся немного подождать, — заметила Неля.
    — Ничего, дождёмся.
   В автобусе Неле уступили место, а Маша встала рядом, но вскоре и она примостилась на освободившееся сидение.  Автобус медленно двигается по заснеженной улице. За окнами мелькали витрины магазинов, украшенные к праздникам, а также прохожие, кутающиеся в теплые шарфы и куртки. Внутри салона слышны разговоры пассажиров. Девушки переглянулись между собой. Маша хотела сразу рассказать о сюрпризе, приготовленном для неё стариками, но решила, дома это будет сделать проще. Вместо этого она произнесла фразу важную для них двоих.
   — Неля, я думаю, что сейчас для нас с тобой наступают нелёгкие времена. Да будет не легко, но мы справимся. Мы должны для себя решить, что мы сейчас хотим, как построим свою дальнейшую жизнь. Наступают времена перемен. Будет не легко, но оно того стоит. У каждой из нас своя дорога, по которой предстоит пройти. Главное на ней только обретать, а не терять. Надо создать такой мир, где будет хорошо не только нам и нашим детям. Пусть это будут дороги любви, большой и чистой любви. Знай перемены всегда несут с собой неопределенность и тревогу. Мы должны быть ко всему готовы. Главное, слушай, что тебе подскажет твоё сердце. Я знаю, у тебя сейчас сложный выбор. Попробуй посмотреть на сложившуюся ситуацию с другой стороны. Может быть, тебе стоит простить Алексея. Нет, ты не подумай, я тебя не заставляю, вот так, сразу, сделать необдуманный шаг. В наших руках сейчас находится ключ к будущему, где царит счастье и гармония.

   Девушки чуть не проехали свою остановку, пришлось торопливо пробираться к двери, а когда вышли, в лицо пахнуло зимней свежестью. Какая морозная зима, улицы блестят под хрупким слоем свежего снега. Резкий порыв ветра заставил натянуть Марию шарфик повыше.
   — Неля, на пороге новый год, а я совсем не готова к празднику. Раньше я любила к нему готовиться, мы делали это вместе с мамой заранее. Теперь совсем нет настроения, — произнесла Маша.
   — Всё наладится, до праздника осталась неделя. Переедешь к своим некогда будет унывать. Видела я, как дедушка на тебя смотрел в надежде на помощь. Тебе сейчас не о празднике, а о стариках нужно думать, и не только о них. В тебе теплится новая жизнь, продолжение рода. Какой она будет, зависит только от тебя.
   Ещё издали девчонки увидели мужчину, скучающего возле их подъезда. А когда подошли, Маша узнала в нем Антона. Скорее всего он давно находился на улице и слишком замёрз. Когда Антон обернулся в сторону девчонок, его раскрасневшееся лицо отразило смесь радости и тревоги. Мужчина сделал шаг на встречу к Маше, и тут же упал, поскользнувшись на ровном месте. У подъезда, как обычно было скользко. Маша испугалась за Антона, но виду не подала. Сколько раз она сама старалась обойти это место стороной. Ей падать сейчас совсем ни к чему, это может навредить малышу.  Антон быстро поднялся и столкнулся с Машей. Сейчас захотелось прижать её к себе и не отпускать, держать её в объятиях, не обращая внимания на мороз.

   — Зачем ты заставляешь меня переживать за тебя. Думаешь, у меня нет сердца, — Маша хотела что-то возразить, но не успела, оказавшись в объятиях мужчины. — Неужели, ты не понимаешь, как я за тебя волнуюсь, не меньше, чем за маму и Ксюшу. Вы для меня самое дорогое, — его голос дрожал то ли от холода, то ли от эмоций.
   — Я знаю, Антон, знаю…, — тихо прошептала она, стараясь, чтобы её голос не дрожал так же, как его. — Но у меня есть на то причины.
   Антон отпустил Машу и посмотрел в её глаза. Захотелось обнять её снова, но голос Нели не дал этого сделать.
   — Ребята, идёмте в тепло, там продолжите общение. Машенька, вам стоит поговорить друг с другом, а я пока к Татьяне Николаевне загляну у нас с ней тоже найдётся тема для разговора.
   Ребята вошли в подъезд, из которого веяло теплом и уютом.
    — Маша, я прошу тебя, объясни, что происходит, — с тревогой в голосе произнес Антон, когда они оказались в квартире вдвоём.
   — Антон, ты извини, на меня за последнее время много всего навалилось. Я не хотела тебя впутывать в свои проблемы. Потому что это касается только меня. Но раз уж ты здесь, хорошо, я, наверное, смогу объяснить суть всей ситуации. Но у меня мало времени. Мне нужно собрать свои вещи, я переезжаю. Так что буду говорить, и собираться одновременно.

   Девушка кинула на диван большой чемодан. Так, с чего бы начать? Я, наверное, прожила с Нелей недолго. Не так много времени, чтобы обрасти многим количеством вещей. Так немного личной одежды, в основном та, которую они покупали вместе, после того мрачного дня. Так, с этим мы быстро разберемся. Нижнее белье, этого много, девочке нравилось, чтобы от нее всегда пахло свежестью, чтобы исходил аромат таежных полей и меда. Если бы она была одна, то разобрала каждую тряпочку с любовью и нежностью, но с ней был парень. Как назло. Девушка скомкала все нижнее белье из шифоньера, взяла за раз большой комок, и покраснев бросила на дно чемодана.
   — Машенька. Ну что ты молчишь? — юноша подошел к девушке сзади и остановив очередную порцию одежды, готовую скрыться в чреве чемодана. А там что? Кофты, джинсы, даже теплые свитера, которые можно одеть прямо сейчас. На улице мороз. В чем она пойдет. Машенька вырвалась из крепких рук парня, метнулась в ванную. Вот. Да. Длинная юбка, еще старая, купленная Машенькой на вырост в прошлом году. Это как раз будет тоже что надо. Маленький топик, но очень удобный, и глухой свитер толстой вязки. Это Маша купила тогда, после того дня. По телу пробежала волна чего-то нового. Ненависти к Пашке, жуткой памяти унижения, растоптанной любви и чего-то нового. Чего-то, о чем девушка никому бы не сказала, пытайте её огнем, водой и медными трубами. Машенька, только сейчас поняла, что она хотела повторенья. Нет-нет, не насилия. Любви. Ей требовалось сейчас кольцо из сильных мужских рук. Она хотела ласковых поцелуев, жарких укусов белоснежных зубов, нежного прикосновения шершавого языка, где-то там, где сходятся дороги счастья, дороги любви. Девушка поняла, что силы покидают её. И это всё от присутствия парня. Чудак. Я тебе сейчас все расскажу. Ты уйдешь, я думаю. Но может и останешься. Как я хочу тебя, Антон. Хочу, чтобы ты остался. Чтобы ты понял меня. Любил. Главное любил, подойди ко мне. Поцелуй меня. Я ведь такая же Машенька. Такая, что была до изнасилования. Ой, что я говорю? Постой. Флаг тебе в руки. Сейчас ты узнаешь всё, и, как знаешь. Уйдешь я не обижусь….
   — Антон. Я. Должна тебе признаться в чем-то.
   — В чем, малышка. Не бойся, рассказывай всё. Я с тобой.
   — Со мной. Говоришь, примешь это, как должное? — девушка села на диван рядом с открытым чемоданом. Она уже не могла сдерживать себя. Подлые слезы потекли по щекам Машеньки. Она и не сдерживала их. Зачем. Антон, думаю, поймет. Она сама думала, что это слезы счастья. Говорила про себя: «Антон. Милый мой, Антон. Распусти руки, моё бренное тело хочет тебя. Ну, поцелуй меня. Ну, полюби меня. Лиши меня возможности рассказывать это…». Но никуда не денешься от этого взгляда пытливых глаз.
   — Машенька. У тебя такая прелюдия. Я подумаю, что тебя изнасиловали, и ты боишься мне рассказать….
   — Нет…. Нет…, — голос маши дрогнул. Она затравленно посмотрела на друга. Эх, Антон, Антон…. Как ты сейчас близко от истины. Но ведь это не все…. Не всё. Ладно я всё расскажу тебе, а там будь, что будет. Но вот с чего бы начать. Девушка сходила на кухню за утварью, которая Неле, как она посчитала не нужна. А мне нужна ли. Это была уловка, собраться с мыслями, успокоиться и подготовить себя к рассказу. Начну, пожалуй, издалека. Девушка бросилась с головой в воду. — Ты, знаешь? До города, в деревне, откуда мы приехали. Ты думаешь я до тебя жила на безымянном острове. На необитаемом и безлюдном кусочке суши. Ты правда, так думаешь? Нет, Антошка. Я была занята. У меня был парень. У нас все шло к свадьбе. Всё было хорошо, но бог привел тебя. Извини, Антон. Я недолго сопротивлялась тебе. Я полюбила тебя. Правда, правда, — и видя, что парень протянул к ней руки, безмолвно осадила его. Потом, поняв, что она сделала, почувствовала холодок в его отношении, наоборот, метнулась к тому, вкрутилась в его грудь и замерла, оставшись защищенной богатырской статью. Но она продолжала тихим поникшим голосом. Девушка снова проживала эти бурные минуты своей греховной любви. Рассказывала, как металась от старого друга, который изменился, когда уехал в город, как полюбила нового парня. Сравнивала их, и находя в лице Антона только плюсы, не могла поверить, что такая бурная красивая любовь, как у нее была с детства, могла закончится. Не могла поверить в это. Она обвиняла себя в непостоянстве, обзывала себя, чуть ли не шлюхой. О, Боже, как же я была права….
     — Ты что, маленькая? У нас же все хорошо. А твоего парня я видел. Ничего выдающегося нет.
     — Не говори так. Не уподобляйся Павлу. Сейчас ты услышишь горе, дикое признание.
   — Что? Он? Да я же его убью.
   — Вот-вот. Я не хотела ничего говорить тебе. Я как вспомню, меня до сих пор колотит. Это случилось первого сентября. Он меня заманил к себе домой. Я же ничего не могла подумать. Ой, Антон. Какая жалость, что ты был таким не настойчивым, ничего бы тогда не произошло. Он взял меня силой. Я плакала, дрыгалась, барахталась, но что я могла сделать с половозрелым отморозком.
   — Я так и думал. Ты так охраняла свою невинность. Я сразу подумал, здесь что-то не чисто. И ты думала, что я из-за этого брошу тебя. Ой, Машенька, какой ты еще ребенок. Подумаешь проблема. Родная моя. Я многое видел в этой жизни.  Видел горе большее, чем изнасилование. Ты прости меня, пожалуйста, — парень нежно обнял её, бережно притянул её к себе. Машенька задохнулась от страсти, она чувствовала, что сейчас поплывет. Нет. Нет. Надо договорить. Нужно рассказать всё. Открыть ему свою душу. Он должен знать всё. Я дура. Я ведь знала к чему приводят игры без предохранения. Девушка с ужасной неохотой вырвалась из плена любимого.
   — Погоди. Это еще не всё. Я стала привыкать. Тут и ты помог. Встречался со мной. Познакомил меня с мамой, с сестрой. Я уже оттаивать стала. Мне было хорошо с тобой. Я видела, что ты меня хочешь. Но извини меня. Еще больна была память. Потом. Мы же не на необитаемом острове живем, Павел увидел тебя со мной. Он разнес по деревне нашей небылицы. Что я шлюха, конченая девка. Представляешь, как это больно. Чувствовать себя опущенной.
   — Да, Машенька, ты столько вытерпела. Но теперь я тебя никому не дам в обиду.
   — Правда. Антон, — девушка выдохнула из себя. — Сейчас ты уйдешь. Правда. Полмесяца назад меня стало тошнить. Антон, я, конечно, дура, но не до такой степени. Это как раз было перед твоим звонком. Помнишь? Я надолго тогда замолчала. Не понять, что у меня токсикоз было бы глупо. Сопоставив два и четыре, я поняла, я беременна. В общем, я на третьем месяце. Я всё тебе сказала. Теперь твои слова. Как скажешь, так и будет, — девушка оторвалась от парня, сделать это было легко. Объятия юноши ослабли. Маша увидела, как будто через организм Антона пропустили ток. Парень передернулся. «Вот, я ведь говорила. Ты выдохся, услышав только об отпрыске. Но, нет, Антон, я всё равно буду рожать. Хочешь ты этого или нет. Буду рожать. Даже если у меня, как у Нельки, никого не будет. Ой, ты куда, Антон. Нет не уходи. Антон, скажи хоть что-нибудь. Я ведь люблю тебя. Антон…». Она прокричала это безмолвно. Она знала, Антон уйдет. Уйдет, ничего не ответив в ответ. Вот такая Машенька судьба у тебя. Ну и черт с вами с мужчинами. Проживем как-нибудь, мы же сильные. Ни первая и ни последняя. Жизнь такая. Но почему, почему он ушел? Я ведь сказала, как хочешь, так и будет. Хочешь оставим ребенка, не хочешь, – сделаю аборт. Всё так просто. Аборт…. Буду рожать….  А зачем? Зачем мне такая жизнь без любимого. Ха-ха. Любимого. Какой к черту любимый, если он не понял. Ушел ни сказав ни слова. Девушка погладила ласково рукой живот. Вспомнила ухмыляющееся лицо Павла. Она по отношению к себе его такого не видела, но видела, и не раз отношение парня к людям, которые не нравятся ему. Никогда Машенька не думала, что будет примерять на себя это платье, эту ухмылку. Зачем она будет рисковать своим здоровьем, приезжая к маме. Мама…. Прости меня, мама. Я знаю, ты не поддержишь меня, но у меня нет другого выхода. Она вспомнила, что там девчонки говорили про аборт. Лучше пойти в больницу, сейчас аборты разрешили. Но потом же Нелька уговорит рожать. А я слабая, поверю. Нет, надо быстрее, пока подруги нет. Что там? Горячая ванна. Долго и страшно. Маша видела в кино, кажется, — «Дети Арбата», как Лена Будягина решилась на аборт под наблюдением Юрки Шарока. Но это же больно и долго. Машенька погладила свои точенные ножки. «Хороши ноги. А будут синие и вареные, еще лучше, как у рака, красные. А кому это надо?». Нет. Не хочу. Надо, не надо, что уж в такую древность залазить. «Знаю. Пижма. Календула. На худой конец, ромашка. Раствор». У нас всегда дома пижма была. Ну, дома. Не у Нелли ведь. Хотя в прихожей всегда стоял букет ромашек. Высохший уже, но выкинуть Нелька не разрешала. Память. Что я говорю. Я пока буду готовить весь дом соберётся. Что ещё. «Думай, Ромашка. Думай». Взгляд упал на пакет молока. «Вот. Я же знала, ты у меня умная. Йод с молоком. Самый быстрый и эффективный способ. Чуть подогреть молоко. Главное до кипения не довести, чтобы не убежало. Так, достаточно. Теперь сделать раствор йода с молоком. Девушка взяла пузырек йода и плеснула в молоко. Сколько надо. Да так, чтобы наверняка. Нет плесну еще немного. Она поднесла пузырек спиртового раствора йода к горячему ковшику с молоком. Пузырек вырвался из рук, и с противным бульканьем исчез в ковшике. «Ну и черт с ним. Все равно. Будет ожог гортани, что поделаешь. За то наверняка». Маша, посмотрела в правый угол. Конечно, Нелька не верующая, откуда у неё иконы. Она вспомнила бабульку с дедом. У них-то, наверное, есть иконы. Девочка неумело перекрестилась. «Вот черт, тоже умение надо. Да ладно, там, глядишь, простит меня». Взяла дрожащими руками ковшик и поднесла к губам. В последний миг вспомнила, как пила этими губами нектар любви, как млела от ласки Антона. А теперь, обжигаясь, должна пить какую-то бурду. Раствор йода с молоком. Маша замерла в такой позе. Она не слышала, как отворилась дверь, лишь только порыв сквозняка напомнил об открытой двери. Кто там. Антон. Вернулся. Поздно. Я всё равно выпью этот раствор.
    — Вы что двери не закрыли? — голос Нели ворвался в кухню. Потом тревожный. — Машка, — какой-то удар по рукам и ковшик с еще очень горячим молоком вылетел из рук. Маша отсутствующим взглядом смотрела, как на линолеуме расплывалось бело-рыжее пятно молочного раствора, как по ногам, в обычных легких колготках, текло обжигающее запоздалое молоко. Ей было больно, но она вроде не чувствовала этого, губы дрожали от обиды, от желания реветь. Слезы, откуда только они берутся, выпали из глаз и неудержимо побежали по щекам. Она безвольно обняла Нелю, пока девушка снимала с неё колготки, внимательно обработала ноги по всей длине Пантенолом. Слава богу, мазь была у Нели.
    — Что ж ты делаешь, подруга? — неумело ругалась Неля. — Ни минуты нельзя оставить.



. Что опять не поделили, — она своими словами вызвала поток новых слез. — Хотя, что я спрашиваю. И так понятно. Ушел? — она обняла девушку, ласково и нежно, сама не удержалась, пустила слезу. Они так и сидели на маленьком кухонном диванчике, плача в унисон.
   Потом, через какое-то время, Неля вытерла слезы, встала, чуть коснулась обожжённых ног подруги, увидела, как девушка поморщилась, успокоилась.
    — Будешь жить. Дура. А если бы я не успела. Выпила? Зачем? Если хочешь пойдем завтра в больницу. Сейчас, слава богу, нет запрета. Ой, дура. А я ей хотела интересное рассказать.
    — Что? — Маша с трудом справилась с новыми позывами плача. Она, взяла, предложенное Нелькой полотенце и стала тереть глаза.
    — Машенька, не три сильно, потом мешки будут. Я понимаю, тебе всё равно, что скажут посторонние. Но тебе идти к деду. Сегодня я тебя не отпущу, а завтра сама побежишь.
    — Побегу. Рассказывай.
    — Нет. Ты сначала слезы убери. Я советоваться с тобой хочу. А ты сейчас не восприимчивая.
    — Нет-нет. Все нормально. Я вся внимание. Слушаю, — она понимала, просто так не станет разговаривать Неля. Тем более именно сейчас, после слез…. Надо выслушать. Ведь ей нужен совет. Совет мудрой женщины, а не дуры, которая сделала только что необдуманный шаг. Конечно, необдуманный, под воздействием эмоций. Маша увидела маму. А как бы она поступила на её месте. Она ведь мучилась с маленьким ребенком, но, тем не менее, не избавилась от него. А сколько вариантов было. Ведь мама ни разу их даже не рассматривала. А она??? Ну, разве не дура. — Всё, всё, Неля, я успокоилась, — сжав в груди спазм, произнесла она.
    — Машенька! Ты простишь меня? Я сегодня такая счастливая, — девушка мечтательно закатила глаза.   
    — Не пойму, — Маша внимательно посмотрела на подругу. — А ревела-то зачем?
    — Зачем? За компанию? Но послушай, — Неля заговорщически подмигнула Маше, мол смотри, какая я дурочка, и затянула свой рассказ, глядя смешливыми глазами на очи Машеньки. Глаза Маши уже блестели, ожидая, интересный рассказ. — Я, наверное, влюбилась.


    — Я, конечно, как и говорила, пошла к Татьяне Николаевне. Знаешь, Татьяна Николаевна, живет сколько лет уже одна. Мало кто знает, что у неё был сын. Военный. Герой горячих точек. Однажды случилась Чечня. Последняя точка, где был Андрей. Он там нашел свой последний приют. Он сгорел в БТРе. Дотла. Отец Андрея Вениамин Юрьевич, ездил в Чечню, искал что можно похоронить, но ничего. Это сломило нестарого еще мужчину, недолго он пережил сына. Ну, как и когда Татьяна похоронила мужа, ты, наверное, знаешь. Ты уже жила тогда во дворе. Но про сына вряд ли, кто знает? Я не помню, потому что маленькой была, а потом, когда выросла, задавать вопросы стыдно было. Просто Татьяна Николаевна была всегда рядом. Но знаю по скупым рассказам. И вот в этом году, ближе к осени, приехал к ней в гости сослуживец сына. Семен Сергеевич. Мне неудобно так говорить, потому, как он сам, в начале нашего знакомства сказал.
     — Нелли. Давай сразу договоримся, без отчества. Не люблю я этого. Ощущаешь себя древней развалиной. Это, во-первых, а во-вторых, не настолько я и старше тебя, чтобы гордится этим.
    — Погоди. Ни черта себе ненамного. Ты…. Вы мне в отцы годитесь. Я же помню, когда война в Чечне была.
    — Ну, когда? Это Татьяну Николаевну, можно называть матерью, она мать моего друга. А ты, как её зовешь? Бабушка?
    — Нет, конечно, — произнесла она и рассмеялась. Потом, немного успокоившись сказала. — Всё равно не удобно. Тебе же сейчас не меньше тридцати.
    — А тебе? — он пытливо посмотрел на девушку. Потом, после долгого молчания Нели, подытожил. — Вот видишь. Я понимаю, это не культурно, спрашивать у девушки её возраст. Но значит и разница между нами минимальная.
   Я и замолчала. Что я могла возразить? Да и зачем? Беременная женщина, пусть из молодых да ранних, крутит попкой перед взрослым мужчиной. Это не серьезно. Ну, у меня, как ты заметила мало серьезностей. Вечно что-нибудь отморожу. Ну, здесь я полная серьёзность. Ну, ладно, не хочешь спрашивать про возраст, не надо. Мне даже Татьяна Николаевна говорила, что я выгляжу старше. Может тому виной беременность. Может быть. Но…. Мы не обсуждали это, даже с тобой.
    — Правда, Нелька. Ты выглядишь на все тридцать, — Маша не на шутку развеселилась, даже рассмеялась. Шутливо прикрылась от подруги полотенцем.
    — Маша, я тебя сейчас побью.
    — Ладно. Но все равно старше выглядишь. Что будет потом, когда родишь? Ты же опять девочкой – школьницей станешь.
    — Машенька, ты отошла. Шутить пытаешься. Какая я девочка, припевочка. Года все равно не спрячешь. Но тогда об этом и не думала. Знаешь, ты тогда занималась собой. А меня так тянуло к тебе. Поговорить. Ты мне привела Сережку. Я сразу поняла, что ему надо. Можно было поиграть с ним, ведь ты плотно поселилась у меня, а менять свою любимую подругу на какого-то авантюриста я не хотела. А тут еще Алексей попытался вернуться. Душа, видите ли, у него болит за ребенка. Я попыталась тебя вытащить на серьезный разговор.
    — Ну и вытащила. Я же помню, сказала тебе. Нелька, ни один из этих героев тебе не нужен. Правильно?
    — Сказала. Но, как ты сказала? Лишь бы я отвязалась. У тебя война началась.
    — Нет, Неля. Я, любя тебя ответила, чтобы ты потом не мучилась. Я правда люблю тебя, что мне моя печаль, когда у подруги земля под ногами горит. Я ведь знаю, что им обоим надо было. Прописка, а…, а…, затем и квартира свободная.
    — Прости, Машенька. Я тогда и не поняла тебя. А может быть, и поняла, просто я призналась Семену. Я ему честно все рассказала, кто и как на жизнь реагирует. Твоими словами. В общем, рассказала я ему, а он поднял меня на смех. Но не обидно, а по-доброму. Сказал, ну и дурная я. Я ведь скоро рожу, не буду же я вечно ходить пузатая. Хотя, он сразу поправился, я и так красивая. Мне стало приятно. Хоть один человек признал меня красивой.
    — А я?
    — Не обижайся. Ты у меня лучшая подруга, но это другое. Ты, Машенька, даже была бы я страшненькая, говорила, - красавица.
   Я была на седьмом небе от счастья. Ну, подумай сама. Парень и подруга, — одни мысли, одно направление. Тебе сейчас этого не понять. Я знаю, сама была, как в трансе. Ты у меня ходишь, как в воду опущенная, а я…. Я понимала, тебе сейчас не до меня. Я ругала так же Павлушку твоего, хотя толком его и не знала. Я знала, что он виноват, этого мне хватило, чтобы рассказать о нем Сене.
    — Ха! Ну, и что Сеня?
    — Извини, Машенька, я тогда его еще так не называла, Семен, он и в Африке Семен. Я ведь его не ассоциировала со своим парнем. Мне с ним было просто и открыто. А по большому счету, кто он такой. Это не серьезно. Тем более он сам поднял меня на смех. Я просто ждала, когда же я рожу. Правильно, ты говоришь, я опять стану колокольчиком, так и он говорил. А я, знаешь, настолько вас объединила, что его слова, казались твоими. И наоборот. Я всё чаще приходила к Татьяне Николаевне, знала, что он будет там. А ты думала, что я у друзей. Меняю парней, как перчатки. Ну что ж. Я не оправдывалась. Все равно, знала, когда-нибудь мы поговорим. Всё встанет на свои места. Думала, познакомить вас надо. Мне знаешь, было интересно с ним. Очень интересно. Я, однажды пожаловалась ему. Грустно, скука налетает иногда, прямо, тоска смертная. Он сказал, это, Нелечка от беременности. Побочный эффект. Давай, я научу убегать от тоски.
    — Это, как? — не поняла я.
    — Очень просто. Знаешь, игру, монополия. У Татьяны Николаевны играем.
    — Знаю, конечно, — я тоже играла с вами. Довольно интересная нескончаемая игра. Но в выигрыше всегда кто-то есть. Я иногда выигрывала. Он меня научил. В уме раскидываешь фишки. И всех домочадцев в уме садишь за стол. И играй пока не улучшится настроение. Знаешь, что самое интересное. Всегда за столом ты оставалась одна. Представь, и он, Семен, и я, и Сережка, ну и, конечно же твой Павлушечка всегда проигрывали. Я видела в этом какую-то закономерность, мистику. Признайся, ведь не бывает этого. Столько игр, а победитель всегда один. Ты.  Я пожаловалась Семену, но он сказал, это все ерунда. Это не мистика, а называется гораздо проще. Любовь. Знаешь. Я тогда впервые поверила в мистику. А что. Если не брать во внимание лишних героев: ни Сергея, ни Алексея, ни твоего бывшего, Павлика, ни даже Сему, то остаёмся только мы. Я и ты. Я, хозяйка квартиры, отпадаю. Почему? Я, что замуж выхожу? Понимаешь, не хочу я так, в неизвестность, с корабля на бал. Ведь серьезно, и это не подлежит спору, я замуж хочу. Ладно, ладно, я не спорю. Я красивая, и это не только я знаю. Я даже сейчас, брр, привлекательна, а рожу, буду, вообще, неотразимая. Ни в одной лужице. Нет, ну, скажи мне. Хотя я знаю, что ты скажешь. Красавица. Врешь, а все равно приятно. Но я отвлеклась.  Хорошо отвлекаться, когда речь идет о себе любимой. Ну, в общем, пока я гадала, почему ты остаешься одна за столом, прислушивалась к Семену, пытаясь найти смысл в его словах, додумывала уже сама, пришло новое известие от тебя. Ты уходишь. Совсем. Милая, знаешь, как мне больно было. Я даже с Семеном повздорила, ну, ты помнишь? Это когда я пришла домой разбитая, сердитая. Ты спрашиваешь, в чем дело, а я не могу тебе ничего ответить. Не буду же говорить, что поссорилась со взрослым мужиком, за то, что он предсказал будущее. А ты уже жила тем, что надо переезжать к старикам.
    — Постой! Не торопись. Я сказала, что буду переезжать только вчера.
    — Да это вчера и было. В твоей маленькой головке все перемешалось. А может, и в моей. Машенька! Я люблю тебя. Мне так плохо было, когда ты сказала, что уезжаешь. Я поняла, что теряю тебя.
    — Не надо, Неля. Я же не на необитаемый остров еду. Будешь приезжать.
    — Ага, знаю, я это – приезжать. Плавали – знаем. Но послушай, что я дальше расскажу.
   Татьяна Николаевна привечала меня. Она всегда ко мне так относилась. Как
добрая бабушка. И вчера сказала, как бы, между прочем. О Семене. Ты деточка присмотрись к парню. Присмотрись? Я ведь только и делаю, что присматриваюсь. Но, с другой стороны, я беременная, а он свободная личность. Зачем я ему. Но, чтобы не обидеть Татьяну Николаевну, я возразила.
    — Зачем я ему? Он – москвич. Приехал погостить к маме друга. Еще недельку побудет и уедет. А я? Мама, — я так иногда её звала. Семен говорил, в этом есть своя прелесть. — Я останусь здесь одна. В Москву я не поеду, у меня все планы здесь. И в училище, и потом в Академии. Вы же знаете, я педиатром хочу быть.
    — Я не говорю замуж выходи. Просто присмотрись. Я вижу какими глазами он на тебя смотрит. Да и ты недалеко ушла, — с улыбкой женщина взглянула на меня. — А насчет, того, что он приехал из Москвы. Да. Жизнь не спрашивает, где родится и жить. У Семена не так все просто. Он в этом году потерял самого близкого человека. Мать. Рак. Рак съел её за полгода. Из цветущей и яркой женщины, она стала походить на призрака замка Моресвиль. Худая и тщедушная, она сначала потеряла смысл жизни, потом и саму жизнь. Да, вот такая у нас юдоль. Отец Семена после смерти жены так и не выплыл. Запил, отказался от еды и от всего святого, что его держало на земле. Результат, он ушел вслед за женой отставая всего на два месяца. Семен говорит, что его ничто уже не держит в Москве. Только квартира. Но все это наживное. Это, кстати, его слова. Он так и говорил в сентябре….
     А мне Татьяна Николаевна сказала вчера…. Представляешь, какая я дурочка-то, мне только вчера сказали: «Ты приглядись к нему», а я сегодня тебе говорю: «Я влюбилась!». Вот такая я дура. Он лишь в сентябре появился у меня. А вчера…. Заешь, он вел меня домой. Всего немного, по лестнице два этажа, но ты бы видела его глаза. Они обнимали меня, и оберегали, не дай бог поскользнусь, или оступлюсь. Его глаза поднимали меня над ступенями, прижимали к себе
   Но тем не менее, он лучший. Он самый хороший. Он….
   От прихожей послышалось движение. Входная дверь хлопнула и в комнату вошел высокий статный мужчина с колкой улыбкой на лице.
     — Девчонки. Время третий час ночи, а у вас дверь открыта. Вы что, никого не боитесь? Нелечка, ты забыла у Татьяны Николаевны сумочку. Я думал, нет я правда, думал, что до завтра терпеть не может…, — он не договорил. Неля мигом преодолела расстояние до него, и нырнула в его объятия. И снизу вверх взглядывала на друга. Парень забыл сразу про сумочку, прижал девушку к себе и спросил. — Нелли. Нелька. Я хотел тебя спросить. Ты выйдешь за меня замуж? Можешь сразу не говорить, если надо время, я готов ждать.
    — Ага, время ждать он будет. Он будет ждать, а я живи и терпи. Нет. Дудки. Я согласна. Ты, Машенька, слышишь. Я согласна. Хоть сейчас. Правда сейчас уже поздно, но если ты останешься у меня, то завтра утром пойдем в загс. Мне, кажется, — девушка двумя руками погладила свой выпяченный живот и любя прижалась к парню. — Я давно уже созрела. Милый….



Марина Мальцева. Красноярск,
Михаил Сборщик Петропавловск.
20.07.2024г