Петербург

               Душа у тебя, Арсюш, Питерская!
              (Из личного общения)


ВМЕСТО ПРОЛОГА

давно мы все знаем,
чем пахнут вокзалы...
а как же «Сапсаны»?!


1. ЛЕНИНГРАДСКИЙ

всё не верится мне
это странно как в дурке
      я проснулся в Москве
      а усну в Петербурге

на вокзал в полусне
кофе выпив из турки
      не люблю быть в Москве
      полюблю в Петербурге

на перрон в забытье
не жалея окурки
      затянулся в Москве
      докурю в Петербурге

сквозь вагон налегке
с малой сумкой без куртки
      всё уж видел в Москве
      взглянем, что – в Петербурге

Но что за путешествие без того, к кому едешь? Поэме нужна муза. Есть муза! Молода, симпатична, женственна. Едем! А пока что...


2. ОКУЛОВКА (ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ О ЖИЗНИ)

о, человек,
ты – фабрика по производству людей,
органический 3D-принтер,
печатный станок, что штампует печатные станки
с чуть-чуть иным шрифтом...
репродукция –
разве не малая смерть?
ты останешься, сын, только я-то уйду...
я пришёл, чтоб другим уступить.

в то же время, –
о, человек,
ты – мануфактура, выпускающая треволнения,
наковальня, об которую Мир
высекает непередаваемое,
холст себя самого,
промокашка для впечатлений...

разве не иронично:
мы сменные, но такие богатые,
временные, но такие вечные,
мы пришли умирать, но умирать-то как раз не хотим,
не спешим передать эстафету грядущим людям,
мы имеем перцепцию,
прислушиваясь к нашим чувствам...
если мы – промежуточные звенья,
почему нам так хочется быть бесконечными?..

я – мешок лимфоузлов,
карточный домик из органов,
депо для случайных мыслей...
отвращённый собой,
знающий, что умру,
я таки сознаю свои лимфоузлы,
ощущаю и органы, и мысли,
я живу с ними, словно под общим именем,
и даже порой принимаю...
а стихи – это лучшее доказательство,
что я не просто был, –
но ещё и был чем-то бОльшим,
чем вены и ганглии...

как это хрупко,
как это странно,
парадоксально,
и просто, и сложно, –
существовать!


3. ОТ ПЛОЩАДИ ВОССТАНИЯ

кофе с собой
лимонады выпечка
шаверма тандыр самса
ресторан столовая чайхона
мармелад бакалея
станция Маяковская (переход на линию 1)
чебуречная беляшерия
летнее кафе веранда
антикварная лавка
нижнее бельё
украшения бижутерия
бар & гриль
табак вейп аксессуары
кухня на пару
сувениры с символикой СПб
аптека оптика
музей истории медицины
музей магии
музей пыток
булочная номер
рюмочная наливочная
компьютерный клуб
18+ укрепление семьи
гостиница отель плаза
набережная канала
хот-доги варёная кукуруза
экскурсии Петергоф Кронштадт
усадьба графа
площадь Островского
торговый дом
Гостиный двор
Апраксин двор
сигареты трикотаж игрушки
мясо хлеб мороженое
продукты круглосуточно
блинчики ветчина-сыр
пышки с посыпкой
холодное пиво
смешные цены
турецкая одежда
итальянская обувь
европейские сумки
индийские амулеты
калифорнийские бургеры
чисто русское отсутствие тоски
чисто личное отсутствие тебя


4. ВСТРЕТИЛИСЬ

i’m not in love
то есть я не влюблён

даже после того,
как мы прижимались боком друг к другу,
смотря кинофильм в «Ростиксе»,
и её волосы так близко к моему плечу;
ещё чуть-чуть – и вкрадчивым взглядом
она проколет меня

je suis pas amoureux
то есть я не влюблён

даже после румяного смеха,
дородного, яркого, броского...
(будто спичка, он загорался
от малейшего трения моих слов
об коробок её мыслей)

no estoy enamorado
то есть я не влюблён

даже после того,
как она взяла меня под руку,
приникая теплом
всей девичьей ладони
к застенчивым мышцам моим

ich bin verliebt nicht
то есть я не влюблён, –
но, собственно,
почему?

потому что влюбиться –
значит, поверить в то, что Другой
сделает тебе лучше,
чем ты сделаешь сам себе;
значит, заложить себя в пальцы чужие,
словно в ломбард,
наготу свою выставить на аукцион,
положить сбережения сердца на вклад,
ожидая, что банк не предаст и не лопнет...

как это смело!
как нелогично!
как глупо! (разве?)

но без этого – холодно.
есть в этом «холодно» боль,
но и некий уют...
(я, вероятно, привык
к низким температурам души.)
я не влюблён в неё, –
но дело не в ней,
и тем хуже оно для меня...

...расстроился. пошёл к поэтам.


5. У ПОЭТОВ

один читал:

      «...мои ноги не существуют,
      искаженье лица,
      преломление мира...

      я несу твои страхи
      с упрямой ухмылкой,
      чтоб спрятать в соломе...

      успокой меня, мать,
      сквернословь меня, батя,
      я – как иноагент,
      я листаю вас всех...

      петербургский синдром:
      кто в бадлоны одеты,
      те невинные дети
      и встают на излом...»

другой читал:

      «...я собака, лишь собака,
      а кругом, а кругом –
      смерть, смерть
      и жизнь, жизнь...

      мы играемся с судьбою,
      мы покоем дорожим, –
      а пока что новой кровью
      наливается режим...

      кто-то с бухты, кто с барахты,
      кто с Дыбенко, кто с Сенной...
      все в погоне не за правдой,
      все в погоне за собой...»

а третья пела:

      «...куст можжевела,
      чашечка чаю,
      наклейка с краю,

      чистая простынь,
      бисера россыпь...
      можно быть лёгкой,
      да разве – просто?

      ведь душа у меня
      совсем не огнеупорна,
      ну а ты продолжаешь
      атаки огнём, огнём...

      я танцую во тьме,
      и слова перемешаны в горле,
      мы насилуем мир
      своим пребыванием в нём...»

...красиво, сочно,
воодушевление,
причастность к большому.
и, однако,
постыдно убегаю,
как одумавшаяся пиявка,
вразумлённая крыса, –
я рад быть с вами,
но рады ли вы быть со мной?
тут все свои,
а какой из меня «свой»?
и бармен косо смотрит:
«пришёл тут поесть духовной пищи,
а физически ничего не заказал!
гадость, а не человек!»
о, прости меня...

да, ушёл, –
дезертиром, расстригой, –
но услышанное не оставил...


6. ЛИРИЧЕСКОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ О МЕРТВЕЦАХ

я шапочно знал
одну петербургскую поэтессу,
которой уже не исполнится двадцать два.
но она успела создать о себе
спелые воспоминания современников;
успела переложить себя
в текст, в звук, в идею.

мне побольше годиков,
а до подобного бессмертия далековато.
я пока что скорее мясо, чем кость,
скорее материя, нежели дух...
в каком-то смысле, живое мясо
ещё более бренно, чем мёртвое,
потому что второму
хотя бы уже не больно.
(да?)

моему отцу никогда
не исполнится пятьдесят четыре.
моя мама – врач,
и из курса физиологии
она прекрасно знает,
что затухший нейрон не сверкнёт опять,
эпителий, сожжённый в пепел, ничего не почувствует,
и золой вместо рта уже нечего рассказать.

но она до сих пор общается с отцом,
приветствует каждое утро,
желает покоя на небе, говорит:
«он там сейчас смотрит на нас
и шутками сыпет,
просто мы их не слышим».
а я, как бы наоборот, в такое не верю,
но порой думаю: лучше бы верил.
так оно легче, уютней
и даже, можно сказать, человечней.
нет мертвецов для того,
кто не хочет, чтоб они были.


7. ЛИГОВСКИЙ ПРОСПЕКТ

и снова улицы
и я упрятан в них
кармашек бытия
где я почти как дома

зашёл в «КБ»
а взять-то там и нечего
я пьян другим
но чем – не знаю сам

и где-то ты
живёшь на Пионерской
читаешь комиксы
чуть чаще чем стихи

ты так юна,
что аж бывает страшно,
сколько всего
покамест ты не знаешь:

что мир суров,
а мы ж не из металла
и, будто ветки,
гнёмся под ярмом

дай бог тебе не плакать
и в сигаретном дыме
не сильно сокрушаться,
что молодость пройдёт

надеюсь, это чушь,
и ты судьбы сильнее
или (совсем конфузно)
хотя б сильней меня

но я не безутешен,
ведь даже мне порою
в отдельные минуты
живётся хорошо


8. КРЫШИ

на одной из питерских крыш
ты меня услышь

я смотрю на дорогу вдаль
сквозь перила сталь

эти низенькие* домишки
(*впрочем, не слишком)

сторожат твой ребяческий сон
от беды заслон

я тебе не отец да и ты мне не дочь
скоро новая ночь

но прошу берегись не страшись и крепись
скоро прежняя жизнь

я – на одной из питерских крыш
а ты видимо спишь

с высоты я смотрю на проспект
и тоски больше нет


ЭПИЛОГ

кто ты мне?
наверное, просто фотоснимок чьей-то юности,
весьма напоминающий мою собственную,
очередной привет из прошлого,
которое для кого-то – настоящее;

а может, ты – талисман в чужом городе,
проводник в неизведанное,
буфер, смягчающий торможение,
ластик, стирающий грань
между новым и старым;

а может, ты – напоминание,
что есть ещё порох в пороховницах,
и я более жив, чем казалось в рутине Москвы,
я могу что-то чувствовать сердцем,
даже просто поползновения,
даже если они – в никуда.

ну, прощай, Петербург,
я в тебе, так сказать, покурил,
и услышал слова, согревающие изнутри,
и шавермой восполнил походные силы свои,
по поребрикам шёл и по лестницам поошивался...

о, коллеги по цеху, дай бог вам провидческих строк
да чего-нибудь сильного, стройного, чтобы щипало...
я совсем отбываю, но, может быть, даже вернусь,
чтоб ещё раз увидеть Исаакиевский и Казанский,

а пока что –
гудбай, город белых ночей,
куры, корюшки, гречи, мостов разводных,
город лиры, который кому-нибудь снится...
город мёртвых, тем самым –
навечно живых.


14–24 июня 2024