Ten Black Roses. How nice fucking brother

Из-за усталости, накопившейся за время долгой дороги, я проснулся ближе к обеду и с момента своего пробуждения, я думал только о том, что мы должны что-то сделать с Эмжи. Честно говоря, я был удивлён, увидев его на заднем сиденье, когда я оглянулся. Почему он не попытался сбежать? Почему он всё ещё с нами? У него было предостаточно возможностей, чтобы уйти, но он ими не воспользовался.

Почему?

Когда я проснулся, Исмаэль лежал, свернувшись у меня на коленях, глаза его были закрыты, а голова была повёрнута так, будто он заснул, смотря на меня. Если бы это был кто-то другой, то я бы разозлился, ведь он уже не следил за Эмжи, а просто заснул. Но он не сбежал, и мы невредимы. Исми выглядел измотанным и уставшим: под глазами залегли тёмные круги, его кожа была бледнее обычной, и я забеспокоился. Может, это от недоедания? Наше питание и раньше было не особо разнообразным, а теперь наша диета стала ещё жёстче, ведь состояла она из одних чизбургеров, крекеров или тунца. И всё это напряжение тоже не укрепляло здоровье.

Я смотрел в окно, обнимая руками брата, его маленькое, тёплое тело было крепко прижато к моему. Что мы будем делать с Эмжи? Если мы просто отпустим его, то велик шанс того, что он расскажет всё полиции, всё что, мы ему рассказали. Тогда они узнают о нас всё, в том числе то, куда мы едем. Но когда я начинал думать о его убийстве, что-то сжималось у меня внутри. Нет, я не мог убить Эмжи. Я бы не убил Эмжи.

Люди, которых я когда-то ранил, были грязные, жестокие, позорные сукины дети. Отец, Ефим, Милантий, человек, у которого мы украли Порше, и парень из группового дома - все они заслужили это.

Эмжи же был одним из самых добрых и невинных людей, которых я когда-либо встречал. Всё в нём сделано будто на заказ: и сострадание, и честность. Нет, я не причиню ему боль. Но надо избавиться от него. Мы не могли удерживать его всегда. В конце концов, он должен уйти.

Мне пришёл в голову один простой способ.

Поглаживая мягкие волосы Исмаэля, и убирая их с его лица, я посмотрел на его губы, задумываясь, как он отреагирует на поцелуй. Только раз в жизни, я чувствовал его поцелуй. Только один раз. И я почувствовал, как сильно сейчас хочу поцеловать его.

- Валера? – прошептал он, его глаза открылись, когда он проснулся. Его синие глаза были встревожены и напуганы. Остановив свой взгляд на мне, он улыбнулся. – Валер, мне снились такие страшные сны, - прошептал он. – Об отце... и о том, что будет с нами, если нас поймают.

- Всё будет хорошо, - ответил я. Он не ответил, вместо этого он просто посмотрел на заднее сиденье, где лежал Эмжи. Я был благодарен, что он не спросил, как именно мы выберемся из всего этого, ведь я не знал ответа на этот вопрос.

Глубоко вздохнув, я понял, что должен сделать. Я осторожно посадил Исми на его место и, взяв револьвер в правую руку, повернулся назад. Я ткнул стволом в плечо Эмжи достаточно ощутимо, чтобы разбудить его. – Проснись, Эмжи, - сказал я, пытаясь совладать с голосом. Я не знаю, как отреагирует на это Исмаэль, но, надеюсь, он поймёт.

Я только защищал нас обоих.

В этот момент я представил себе, как легко было просто нажать на курок и всадить пулю ему в голову. Это положило бы конец всей нашей неопределённости. Но я вернулся к своим прежним мыслям. Эмжи не сделал нам ничего плохого и помог нам. По крайней мере, мы могли отплатить ему его жизнью и свободой.

- Что происходит? – ответил он сонно, и его глаза открылись. Я стиснул зубы, челюсть напряглась от волнения. Эмжи перевёл свой взгляд на револьвер, который был прижат к его плечу. Он всё понял.

- Настало время с тобой прощаться, - сказал я.

- Что? – выкрикнул Исмаэль, хватаясь своими руками за мои.

Я проигнорировал его, ненавидя себя за это. Я знал, что Исми может помешать мне избавиться от Эмжи, но наша безопасность была важнее, чем его обиды. Я знал, что причиняю ему боль, но, надеюсь, пройдёт время, и он поймёт меня.

- Ты никому не скажешь, куда мы едем и где мы были, - сказал я медленно Эмжи, глядя ему прямо в глаза. – Ты не пойдёшь в полицию и не скажешь никому, что видел нас. Никому. Понял?

В воздухе ощущалось сильное напряжение. Моя рука с пистолетом немного качнулась, прежде чем я напряг пальцы, сжимая его крепче. Я ненавидел это. Я ненавидел себя за то, что прогонял сейчас единственного за всю эту поездку друга, если заложника вообще можно было назвать другом. Глаза Эмжи были серьёзными и понимающими, он смотрел на меня, слегка кивнув в знак благодарности. В этот момент я впервые почувствовал, что он действительно был союзником. Он знал, о чём я просил, и всё понял.

- Я буду делать то, что, по моему мнению, будет лучше, - ответил он.

- Нет, ты будешь делать так, как я говорю, - я был не согласен, мой голос был суров.

- Валер, я не пойду в полицию, и ты это знаешь. Но я сделаю то, что будет лучше для вас обоих.

Я смотрел на него ещё с минуту, в этот момент я жалел, что не умею читать мысли.

– Ты можешь уехать, - ответил я. – Просто знай, что если ты как-нибудь навредишь Исмаэлю или мне, то я найду тебя, чего бы мне это ни стоило.

- Я не сомневаюсь.

А потом он ушёл.

Дверь автомобиля Эмжи открылась и закрылась менее, чем за секунду. Эмжи ещё постоял у машины мгновение, а потом повернулся и пошёл от реки Висла прочь, в город, который мы миновали ещё десятки километров назад.

- Он ушёл, - спокойно заявил Исми.

- Да, - пробормотал я, поворачиваясь обратно на своём месте. – Ты понимаешь, почему мы должны были это сделать?

Он повернулся ко мне, я сразу заметил его грустный взгляд.

- Да, понимаю.

- Мне очень жаль, Исми, но держать его дальше было опасно для нас обоих.

- Я знаю.

Исмаэль переключал каналы радиостанций. Часы тянулись отчаянно медленно, пока мы пересекали Краковскую землю, поэтому он решил снова переключить станцию. Когда он прокручивал станции, я услышал наши имена.

- ...Исмаэль и Валерий Русик были замечены...

И он прокрутил дальше.

- Стой! – я быстро схватил его за руку. – Включи ещё раз. Разве ты не слышал?

- Да, слышал, - Исмаэль закусил губу и повернул регулятор обратно. Знакомый голос снова послышался в динамиках.

- ...Двое были замечены в магазине около Закопане, вчера днём. Свидетель, чьё имя не разглашается, заявил, что они вели себя непринуждённо на бензоколонке. Когда его спросили, почему он не сразу вызвал полицию, свидетель сказал, что побоялся того, что убийцы запомнят его. Полиция ищет в магазине всё, что может послужить зацепкой в их поисках, просматривают видео со скрытых камер магазина. Полиция уверяет, что их найдут в ближайшее время. А теперь другие новости...

Я резко нажал на кнопку, чтобы выключить радио, заставляя репортёра замолчать. – Дерьмо, - выругался я, ударив ладонью по рулю. – Что мы будем делать? Нас заметили!

- Я не знаю, - ответил он беспомощно. – Может быть, мы могли поехать куда-нибудь и жить в лесу, пока всё не успокоится. Или мы могли бы поехать в более дальние страны, как хотели раньше, - я видел, как он хотел поднять мне настроение. – Надеюсь, ты любишь такос, Валера.

Я постарался улыбнуться, но попытка не удалась.

- Исми, а, может, нам стоит вернуться? Я бы сказал им, что это была моя идея, и что я заставил тебя ехать со мной. Или я мог бы сказать... что ты умер...

Его тёплая рука легла мне на плечо, пальцы сильно ухватились за рубашку.

– Валера, нет. Ты не возьмёшь на себя всю вину. Если ты едешь, то и я еду, - он пристально посмотрел мне в глаза, показывая силу, которую я раньше не видел в нём. – Я не позволю нам расстаться. Ладно? А теперь перестань глупить, - добавил он.

Я слегка улыбнулся. – Ты прав. Я глупец, - мой голос был мрачен.

- Остановись, - приказал он.

- Зачем?

- Просто сделай это.

Я съехал с небольшой двухполосной дороги на обочину. Остановив машину, я повернулся к Исми, он поднялся и перелез через среднюю панель ко мне на колени, расставив ноги между моих коленей, садясь спиной к рулю. Его лоб нахмурился, и красивое лицо Исмаэля наполнилось гневом. Он взял моё лицо в руки, глядя мне в глаза.

- Валер, перестань. Я ненавижу, когда ты такой. Наше положение не безнадёжно, поэтому я хочу, чтобы ты прекратил так себя вести. Помнишь Мексику? Это наш шанс. Я ещё не знаю, как мы туда попадём. Может быть, мы могли бы спрятаться в багажном отделении авиалайнера. Они никогда не проверяют там на наличие людей, выезжающих незаконно. Или, по крайней мере, я так думаю, – его большой палец погладил меня по щеке. – Мы улетим в Мексику, ладно? Они никогда не найдут нас там.

Как я мог никогда не замечать его спокойную силу, скрытую внутри? Как я мог не заметить такое? Конечно, я знал, что он был упрям, но это было другое. Мой брат был намного лучше, чем казался, будто заросший кустарник, с цветущими розами в середине.

Благодаря его нежным рукам, ласкающим сейчас мою кожу, я понял, как сильно я в нём нуждался, как пусто мне было бы без него. В те дни, когда мы были разлучены в групповом доме, были худшими на моей памяти. Тогда я заставлял себя есть и пить. Сон проходил слишком легко, и было так трудно вставать по утру. Жизнь без моего Исмаэля было худшим, что я мог себе представить. Я готов был сделать всё, чтобы мы только были вместе: украсть, солгать, обмануть или убить. Всё ради него, только чтобы быть вместе с моим Исмаэлем.

Атмосфера в салоне автомобиля начала меняться.

Мы смотрели так долго друг другу в глаза, что я и забыл, как дышать. Руки Исми слегка задрожали, а глаза едва заметно расширились. Я медленно повернул лицо, и мои губы мягко коснулись его ладони. Я слышал, как он выдохнул невинным вздохом ребёнка, и я, приоткрыв свой рот, дотронулся языком его кожи.

- Валерик, - прошептал он, неотрывно глядя на ладонь.

- Мексика - самое то, - пробормотал я, захватывая руками оба его запястья, опуская их на талию. Наклонившись вперёд, я скользнул губами по его шее, пока мои руки пропутешествовали по его животу вверх, к груди.

Я вспомнил ту ночь в гостиничном номере, когда я взял его в первый раз. Ох, блять, я нуждался в нём снова. Мои руки стали настойчивее, я облизал его шею, прежде чем слегка пососать её.

- Исми, - прошептал я, мой голос был хриплым от желания. – Исми, я хочу тебя. Пожалуйста... - мои руки коснулись его груди, и он выгнулся, тихо простонав.

- Да, - прошептал он, его пальцы напряглись, сильнее зарываясь в моих волосах.

Сжав зубы, я закрыл глаза, пытаясь контролировать себя. Мой член рвался наружу, в то время как мои яйца болезненно сжимались. Исми, как героин – один раз попробовав, я ничего не могу сделать, чтобы убить свою потребность быть с ним. Я сделал глубокий вдох и не без труда оторвался от его кожи.

- Я... - начал я неудачно. – Исми, я не могу быть нежным, - удалось выговорить мне хриплым голосом. Открыв глаза, я посмотрел на него. – Я не могу.

Его большие тёмно-синие глаза смотрели на меня серьёзно. – Я не хочу нежности.

Эти четыре простых слова послали такой большой заряд похоти в меня, что я утробно простонал, неосознанно поднимая бёдра. – Ты уверен?

- Да.

Не дожидаясь его реакции, я грубо стащил его рубашку через голову, а затем и майку, мои руки были так неистовы, что я чуть ли не рвал ткань. Я был опьянён животной потребностью. Я был словно обезвоженный путник, в отчаянии ползший к оазису, желая утолить свою жажду. Этот мальчик был моей потребностью. И я был готов утолить её.

Исмаэль стянул мою рубашку, слегка царапнув мою кожу. Он наклонился вперёд и поцеловал меня в грудь, его мягкие губы легко прижались к моей коже. Я зарычал, стиснув зубы и сжав его задницу, прижал её к своему члену, находившемуся в полной боевой готовности.

Он ахнул и выгнулся, сильно откинувшись на руль.

- Чёрт, ты великолепен, - прошептал я, в восхищении глядя на него голого по пояс. Разве земной мужчина может быть так совершенен?

- Пожалуйста, ох, пожалуйста, не останавливайся, - просил он, его руки судорожно расстёгивали мои джинсы.

Он был, так же как и я, в отчаянии, я был ему необходим не меньше, чем он мне. Осознание этого факта чуть не свело меня с ума.

Расстёгивая штаны, я передвинул его ноги так, что смог быстро стянуть штаны, и они упали на пол. Наши движения были грубыми и быстрыми, мы просто искали самый короткий путь, чтобы добраться до тел друг друга. Вскоре мы были оба наги, и мой член болезненно пульсировал.

- О, чёрт, - выругался я, когда он пересел мне на колени, и его ствол потёрся о мой член. Мои губы опустились на его грудь, и долгий, глубокий стон слетел с его губ. Пробегая языком по его левому соску, я позволил своим зубам почти болезненно прикусить его кожу. Его ногти царапали мою спину, пока его грудь вздымалась под моими губами. Где-то на задворках ускользавшего от меня сознания я понимал, что так мы помечаем друг друга. Он был моим, а я был его.

Я провёл руками по его влажному телу к ждущей, хорошо упругой попке, и он слабо вскрикнул. Я ущипнул его шарики большим и указательным пальцем, а потом перекатил их в пальцах. Глаза Исмаэля закатились, и он застыл. Пока моя правая рука продолжала дразнить и пытать его низ, левой рукой я отчаянно сминал его упругий зад. Ни разу мои глаза не оторвались от его глаз цвета тёмного неба. Я легко нашёл его нежные мышцы в виде тугого кольца и провёл своим указательным пальцем по ним, точно зная, что это возбуждает его. Я хотел смотреть, как он выгибается. И, наконец, я опустил глаза на его пульсирующий член.

Без предупреждения я резко вошёл в него двумя пальцами.

Он ахнул, не в силах удержать свой стон. Его бёдра дёрнулись, чтобы встретить мою руку, как будто пытаясь создать трение. Но я остановился.

- Я хочу, чтобы ты подождал, Исми, - сказал я. – Сегодня вечером я буду владеть тобой. Ты мой и ничей больше.

Он закрыл глаза и стал ждать, когда я продолжу. Но моя рука оставалась на том же месте, сжимая его член.

- Скажи, Исмаэль. Скажи, кому ты принадлежишь? - приказал я голосом, полным хладнокровия.

- Я - твой, - сказал он, задыхаясь. – Я принадлежу тебе.

- Может кто-нибудь ещё заставить кричать тебя от члена, как я могу?

- Нет.

Слишком быстро, чтобы успеть среагировать, я начал входить в него, ощутив, что он почти сразу готов был кончить. Я изменил угол проникновения, задев новые места, и он застонал, его руки отчаянно метались в поисках того, за что он мог ухватиться. Найдя, наконец, мои плечи, он стал двигать бёдрами мне навстречу, постанывая в такт своим движениям. Я проделал языком дорожку от его ключицы до уха, прежде чем легонько прикусил мочку.

Я хотел довести его до такого возбуждения, чтобы он кричал моё имя в экстазе. Я так отчаянно хотел услышать его крик, что не мог сосредоточиться ни на чём другом, кроме этого. Дыхание Исмаэля участилось, и он закричал, готовый кончить. Я остановился. Он зарычал от отчаяния, когда я убрал руку от его члена, который почти кричал о желании кончить. Это было жестоко - довести его до края и просто оставить его, когда он был так близок.

Но у меня было кое-что, что я хотел сделать с ним. И я ещё не закончил.

- Валер, пожалуйста, - выдохнул он.

- Попроси меня, Исмаэль. Попроси меня трахнуть тебя.

Он с трудом открыл глаза так, чтобы увидеть, как я поднёс руку к губам и слизал с неё соки. Его вкус был просто неземным: сладким и опьяняющим. Он громко застонал, закрыв глаза.

– Валера, пожалуйста, трахни меня. Вот дерьмо, я больше не могу терпеть. Пожалуйста! Выеби меня!

Разве я мог сопротивляться такому заманчивому предложению, как это? Новый презерватив было легко надеть на мой возбуждённый член. Я поднял его, располагая над своим твёрдым членом, аккуратно касаясь головкой его входа. И потом я резко вошёл в него.

Ох.

Дерьмо.

Он громко закричал, выгибая спину. Я глухо застонал, звук тихим эхом вырвался из моей груди. Мой вход не был лёгким. Точнее, он был таким грубым, почти болезненным. Но это было именно то, что я хотел, то, что мне было нужно. Мгновенно боль перешла в удовольствие, разрушая мою психику. Всё, что доставляло боль, только увеличивало моё удовольствие, приводя к краю. Я никогда не занимался сексом сидя, так что не знал, что под таким углом проникновение было более... глубоким? Задевались те места, о которых я и не мечтал.

Мои руки подняли его за талию ещё раз, прежде чем снова насадить Исми на свой член.

- Такой тугой, - простонал я, стиснув зубы и приподнимая бёдра. – Такой членодробительный и горячий, - я продолжал поднимать его и опускать на себя, пронзая его аппетитную попу своим пульсирующим членом. Я чувствовал сок Исми, стекающий по моему члену и облегчающий наше грубое сношение. Но я хотел шероховатости, я хотел боли, которая была бы удовольствием. Я нуждался в ней.

Я протянул руку и потёр его шары, в то время как Исмаэль продолжал насаживаться на меня резкими движениями. Почувствовав мою руку на средоточии его вожделения, он задохнулся, его мышцы напряглись и сжали мой член.

Его тело двигалось безудержно, пока я входил в него. Войдя в очередной раз на всю глубину, мои яйца напряглись, готовясь выпустить своё содержимое.

Он кончил так сильно, что его тело забилось в конвульсиях, и он неосознанно прикусил моё плечо, чтобы не закричать во весь голос. С силой, которая почти причиняла мне боль, я кончил в него, сотрясаясь всем своим телом. Мои пальцы сжали талию Исмаэля так, что я испугался, что оставил синяки.

Долгое время мы отдыхали, пытаясь прийти в себя и выровнять дыхание.

Внезапно, одним движением я затащил его на заднее сиденье.

- Что ты делаешь? – удивлённо спросил он.

- Ты же не думаешь, что я закончил с тобой? Нет, братишка, я хочу сделать с тобой ещё многое.

Прижав Исми к сиденью и раздвинув его ноги, я потянулся губами к его члену...

С одной молитвой на устах
Припал тихо на колени,
Склоняет к Богу нас лишь страх,
Нуждаться начинаем в нём,

Признавшись, мы в безверие.
Он нужен нам,
Когда уж крылья переломаны,
Когда в душе темно,

Словно в клетке с чёрными воронами.
Когда мечта погибла
Бросившись с моста реальности,
Когда иссякла вера,

Не выдержав этой крайности.
Любовь умерла от рук боли,
От рук ненавистной судьбы
Скончалась в огромных муках

На щеках, оставляя следы.
Лишь надежда осталась в хоромах пустых,
Металась, терзалась вернуть всё,
И выжить пыталась, но крики её

Лишь глухие стенания, которые никогда
Не достигнут сознания.
Гляжу я на лики святых,
Молю я Бога о прощении,

Ему я верю одному,
Его молю я о спасении.
Звон колокола выводит из забытья
И прерывает размышления,

Ну, вот и служба началась,
А на устах молитва о спасении...