5глава. Не женитесь на артистках. Из личного опыта

5. К вечеру у Кэт заболело горло

     Сказать, что сообщение о нашем отъезде на край света грянуло для родителей громом среди ясного неба, значит, ничего не сказать. Первым делом на меня обрушился град упрёков с обеих сторон.
— Бесчувственный эгоист, думающий только о себе. На кого же ты бросаешь своих престарелых, немощных родителей, неблагодарный чурбан.
Такими словами мама встречала меня каждое утро. Хотя «престарелым» на днях исполнилось по сорок лет каждому.
Тёща уверяла окружающих, что я специально женился на невинном создании, что бы загнать её в гроб у чёрта на куличках. А заодно и её самою. Поскольку совершить подобное святотатство на глазах у любящих родственников у меня не хватило бы духу. Так что ей с мужем вряд ли удастся протянуть на этом свете после нашего отъезда хотя бы неделю. Почему она выбрала именно этот срок, для меня осталось загадкой.
А «невинное создание» лицемерно закатывало глазки к небесам, не считая нужным принять хоть часть упрёков на свой счёт. Каждый раз со слезами на глазах она произносила один и тот же заученный текст: 
— Жена да убоится мужа своего. Я не могу перечить его желанию.
 «Главу» утешал только тот факт, что еженощные ласки его красавицы возросли в геометрической прогрессии, в отличие от дозированных ранее любовных игр. Это искупало его невыносимые дневные страдания.
Последним гвоздём, вбитым в его домовину, было слезливое заявление родной матери:
— Кира, неужели ты забыл, чем закончилась для Антона Павловича Чехова поездка на Сахалин? Уходом из жизни на пике всемирной славы. Ты ж проходил это в школе.
Причём, скажите на милость, тут Сахалин, когда нас ждала земля вулканов и гейзеров.
Утешил меня, как всегда, своеобразный взгляд отца на окружающую действительность:
 — Сынок, — тоном, не лишённым оптимизма, завершил он наше прощание в аэропорту. — Ты поступил мудро. Начинать трудовую биографию, конечно же, целесообразнее с Питера, который на Камчатке. А закончить её неплохо бы в граде, возведённом Петром Великим. А не наоборот.
Я пообещал в ближайшее время свозить его с мамой на экскурсию в Петергоф.
Судя по свирепым взглядам, которыми одарили его женщины, дома на его ближайшем биографическом жизненном пути могли возникнуть непроходимые ухабы.
Мы же расцеловались с провожающими, взмыли в синее небо, взяли друг друга за руки и мгновенно уснули.
***
Аэропорт Хабаровска встретил таким многолюдьем, что мы перепугались. До рейса на Петропавловск оставалось несколько часов, и к кассе наверняка не протолкнуться. Но там не оказалось ни одного человека. Мы облегчённо вздохнули, протянули билеты и…
— Что б вам повылазило, граждане пассажиры, — вяло ругнулась кассирша. — Объявляют всё время, на табло написано…
— Мы только что прилетели, — торопливо вставил я, — нам на рейс…
— Знаю, что на рейс. Но никаких рейсов на ближайшие несколько суток нет.
— Но у нас бронь! — я сунул ей билет под самый нос.
— У всех бронь. А циклону на это плевать. Он, знай себе, гуляет во всю

ивановскую. Так что отправляйтесь в зал, ищите местечко и отдыхайте себе на здоровье. — Она захлопнула окошечко.
Ничего себе, «ищите местечко». В зале ступить было некуда. Пришлось притулиться у самого входа, хотя дуло из дверей неимоверно. Катя принялась распаковывать сумку. А я благословил мамину настойчивость, с которой она уложила туда пирожки с яблоками, несмотря на наше бурное сопротивление.
Пирожкам, как и всему на свете, скоро пришёл конец. С едой, как выяснилось, тоже возникли проблемы. По буфетным полкам гулял ветер, выметая остатки засохших крошек. А ресторанные котлеты, несмотря на уплаченную за них заоблачную цену, мы оставили нетронутыми, перебившись плохо пропечённым хлебом, и неизвестно из каких плодов изготовленным морсом. Не зря тогда об этом крае рассказывали анекдот. Сможет ли верблюд благополучно добраться от  Москвы до Владивостока? Сможет, если его не съедят в Хабаровске. Про очереди в туалет и говорить было нечего.
Что бы скрасить наше пребывание в столь экстремальных условиях, я взял в руки гитару и принялся негромко напевать: «А я иду, доверчивый, влюблённый лет двадцати, не более на вид. И, как всегда, болот огонь зелёный мне говорит, что путь открыт…»
— Гляди, — раздался сбоку чей-то сварливый голос, — ещё поёт, зараза.
— Это что, — прозвучал насмешливый тенорок, — вон на ступеньках компания расположилась. Так там кто-то уже вторые сутки гитару терзает без перерыва.
К вечеру у Кэт заболело горло.