Ten Black Roses. Mark of Devil

Мы быстро преодолевали мили дорог. Мы уже проехали Варшаву и были уже на подступах к Закопане ещё до наступления ужина. На автомагистрали между городами была уже ночь, играло радио. Валера был необычно тих, и я мельком поглядывал на него, не понимая его состояния. Его лицо было напряжено, безо всяких эмоций, и весь его вид был непонятен мне.

Болтовня с Эмжи была хорошим отвлечением после такой напряжённой недели. Он смог отвлечь меня от невесёлых размышлений о нашем с Валеркой будущем, и я даже несколько раз смеялся. Он был беззаботен и так отличался от Валерика, что они казались полными противоположностями друг друга. Эмжи рассказал мне о своей бывшей подружке, и как один раз он случайно оступился и упал в лужу грязи во дворе. Его голос был необычайно привлекательным, глубоким, поэтому мне нравилось всё, что он говорил.

У меня никогда не было парня-друга, и с ним я почувствовал какого это. Его шутки и задорный смех хорошо меня успокаивали, и я расслабился. По дороге мы заехали в ресторан быстрого питания на пару минут, а еду съели по дороге.

Продолжив наш путь, я неожиданно задумался о том, что мы будем делать с Эмжи, поэтому мой взгляд стал отрешённым, и голос Эмжи ушёл на второй план. Как долго мы будем удерживать его? Мой разум был полон нерешённых вопросов, как смертельных головоломок.

- Хей, парень, я устал, - пожаловался Эмжи, пока мы приближались к реке Висла, до которой была ещё миля. – Неужели у нас не будет остановки на сон?

- Я очень хочу спать, - сказал я тихо, обращаясь к Валере. Я видел его опущенные плечи, и прежняя решимость в его глазах погасла, он был уставшим не меньше нас самих. Он не спал в отеле, и я чувствовал, что он боялся закрыть глаза. Во сне он был уязвим и не мог бороться, поэтому он не спал так долго, терпел, как мог.

- Мы остановимся на ночлег, когда доедем до реки, - сказал он, наконец.

Остальная часть дороги прошла в тишине, за исключением включённого радио. Даже Эмжи молчал. Когда мы, наконец, доехали до реки Висла и большого моста, перекинутого через неё, он остановил машину на закрытой стоянке продуктового магазина. Я посмотрел на Валерку, желая, чтобы он перестал быть таким упрямым и, наконец, поспал.

- Ты можешь поспать первым, Исмаэль, - сказал он тихо, когда Эмжи свернулся на заднем сидении. – Я тебя разбужу около двух часов ночи, чтобы ты мог следить за ним, пока я сплю.

- Но ты так устал...

- Я справлюсь, Исмаэль, - он мягко улыбнулся мне. – Я в порядке, а тебе действительно нужно поспать.

Я кусал губы, смотря на его усталое лицо. Я знал, что если буду продолжать протестовать, он будет просто со мной спорить. Но я слишком сильно устал для этого, и против моей воли, мои веки начали опускаться.

Мои кошмары были тёмными и ужасными.

Слёзы текли по моим щекам, пока я следил за тем, как отец остригал волосы Валерика, когда ему было одиннадцать лет - это было наказание за то, что он разбил отцовскую пивную бутылку «Miller Lite», пока нёс их ему. Валера споткнулся по дороге, и бутылки с грохотом упали на пол. Поэтому отец решил изуродовать Валерку, сделав его лысым. Я стоял в углу, оплакивая каждую упавшую прядку золотистых волос, срезаемых бритвой отца. Он был неаккуратен, и лезвия резали нежную кожу головы Валеры. Он, казалось, приходил восторг от крови, сочившейся из ран. Это было мучительно, но Валерка ни разу не вздрогнул.

Тогда отец запер Валеру в комнате и подошёл ко мне с бритвой в руках.

– Ты глуп и эгоистичен, Исмаэль, - сказал он спокойным голосом, который напугал меня. – Ты даже не пытался спасти брата. Ты сидел и плакал в углу, надеясь, только на то, что сможешь сам избежать наказания, - он с силой усадил меня в кресло, намотал на кулак копну моих густых, тёмных волос и дёрнул, что было силы. Я вскрикнул от боли, но тут же осёкся, почувствовав пощёчину на своём лице.

- Пожалуйста, папа, - хныкал я.

- Теперь и ты расстанешься с волосами из-за своего же эгоизма. В следующий раз будешь думать сначала о других и только потом - о себе, - в тот же момент я услышал, как мои волосы лёгкими прядками стали опускаться на пол.

Когда он закончил, я взглянул на себя в зеркало. Казалось, что моя голова побывала в дробилке – весь мой череп был исполосован кровавыми, длинными порезами, начинающими покрываться свежей корочкой, и обкромсанные пучки волос, там, где он забыл побрить меня гладко.

Задыхаясь от приглушённого крика, я проснулся, глаза открылись, и я увидел, что вцепился в сиденье. Я хватал воздух ртом, не осознавая, где нахожусь, а потом взглянул на Валеру. Он сидел на своём месте, руками крепко сжимая револьвер, а сам же крепко спал. Стало очевидным, почему он не хотел, чтобы я остригал волосы, хоть он и лгал о настоящей причине. Вид моих подстриженных волос вернул бы его к тем страшным воспоминаниям из детства.

- Ты в порядке, Исмаэль? – спросил Эмжи с заднего сиденья. Удивлённый, я посмотрел на него. Он сидел посередине заднего сиденья, его тёмные глаза смотрели на меня с беспокойством. Я глубоко вздохнул, осматриваясь. Приборная панель показывала половину второго ночи, и я подумал, что Валерка заснул случайно, из-за сильной усталости.

- Я в порядке, - пробормотал я, сглатывая. – Просто приснился кошмар, - повернувшись обратно к Эмжи, я занервничал из-за того, что Эмжи бодрствовал, в то время как мы крепко спали. Почему тогда он не сбежал?

- Ты хочешь поговорить об этом?

Я взглянул на него подозрительно, но его глаза отражали только сострадание и заботу обо мне. Было так трудно представить, что он может причинить нам боль. Эмжи был таким бодрым и забавным. Но могу ли я доверить ему воспоминания о своём прошлом? Валера - единственный человек, который понимал меня и знал всё, что мы пережили вместе. Поймёт ли меня Эмжи?

- Не совсем, - признался я. – Почему ты не спишь?

- Я проснулся около двадцати минут назад и не смог заснуть, - ответил он. – Прости за вопрос, но почему такие хорошие ребята убегают от полиции?

Я кусал губы, зная, что Валерке не понравилось бы, если бы я что-то рассказал Эмжи. Но я отчаянно хотел поговорить с кем-то, и сказать, что мы с Валериком не такие плохие. Мне нужно кому-то попытаться объяснить, что всё, что мы сделали, было не по нашему желанию.

- Мы с Валерой находимся в бегах с тех пор, как Валерка случайно зарезал нашего отца ножом, которым тот хотел убить меня, - я остановился, ожидая, какую реакцию у Эмжи вызовет моё признание. Я ожидал увидеть отвращение и ужас, ведь я сразу признался в том, что Валера мой брат и то, что он убил отца.

Но Эмжи сохранял полное спокойствие и невозмутимость. Я снова закусил губу и хотел продолжить.

- Где ваша мать? – мягко спросил он.

- Она умерла. Покончила собой, въехав на большой скорости в озеро, - несмотря на то, что я старался сохранять спокойствие, мой голос предательски дрожал. Как бы изменилась наша жизнь, если бы мама была жива... Всего этого могло бы не случиться, если бы она не убила себя. Всю свою жизнь я боготворил её. Я создал её образ в мечтах – чистый ангел, который спас бы своих детей, если бы мог вернуться снова на землю. – Её тело тогда не было найдено.

- Мне так жаль, Исми, - сказал он тихо, осторожно накрыв мою ладонь своей. Тепло его кожи тут же передалось мне. – Машину достали, а её так и не нашли?

- Нет, - я откашлялся и убрал свою руку.

- Но как Валера убил своего отца?

Мои глаза, полные страха и неопределённости, рассматривали его лицо. Я чувствовал, что он уже был на стороне отца, ведь он не видел, что он делал с нами. Но я хотел всё объяснить ему. Мои слова начали слетать с губ так быстро, что было трудно их понять.

– Отец собирался заставить выпить Валерку отбеливатель из-за того, что он посмел защитить меня. Я помню все подробности того скандала: посуда с грохотом билась о пол, еда летела в разные стороны. И когда отец сделал мне больно, Валера принёс нож с кухни, - слёзы начали стекать по лицу, пока я говорил, но Эмжи должен понять мои чувства. – Отец вырвал нож из рук Валерки и собирался убить его, но тот вывернулся, и следующее, что я помню – это то, как отец падает на пол, из его живота течёт кровь, а Валера стоит над ним с окровавленным ножом в руках. Ты разве не понимаешь, Эмжи? Отец убил бы Валерку, если бы он не сделал это первым! Мы только защищались – не больше! Зная заранее, что полиция не поверит нам, мы собрали вещи и уехали в Питер.

Я прервал свой рассказ, задыхаясь от волнения. В глазах Эмжи я видел чувства, которые наблюдались ещё у социальных работников группового дома: сожаление с примесью понимания - жалость.

- Пожалуйста, я не хочу, чтобы ты ненавидел нас, - прошептал я, пытаясь разглядеть лицо Эмжи сквозь пелену слёз, застилавшую мне глаза. – Все ненавидят нас. Они не понимают...

Он осторожно взял мою руку в свою, как отец руку ребёнка, как истинный отец. – Я не смог бы ненавидеть тебя или Валеру. Вы оба в детстве пережили то, что никто не должен переживать. Ваш отец не имел права причинять вам боль. Я понимаю ваши чувства, и мне очень жаль, что так произошло. – Он вздохнул и посмотрел на наши сомкнутые ладони. – Ты действительно заботишься о своём брате, как о мужчине?

Я понял суть его вопроса, что он хотел знать, занимались ли мы любовью с Валериком. Я заметил, как он аккуратно отвёл взгляд, и я знал, что он считал неправильными наши отношения с Валерой.

В течение многих лет я думал то, что то, что я чувствую к Валерке – это плохо. Я знал, что он не заботится о морали и не считает, что наша связь греховна, но у меня были сомнения. У меня было так много сомнений.

Когда Адам и Ева были посланы на землю для зарождения рода человеческого, их дети для этого вступили в кровосмесительные союзы. Это был единственный возможный путь. Но это было библейской историей, а сейчас другое время. Всё по-другому, и инцест является грехом. Отец говорил нам это довольно часто.

- Да, - наконец, ответил я.

Эмжи медленно закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Я думаю, этого стоило ожидать. Вы провели много времени с отцом, который вас унижал. На фоне страха и боли вы обратились к тому, кто действительно любил вас и понимал, - он поднял взгляд. – Но, Исми, это неправильно, ты должен оторваться от Валеры... Научиться жить самостоятельно.

- Я не могу! – страх проснулся во мне. – Пожалуйста, не разделяй нас. Другие не раз пытались сделать это. Валерка – единственный близкий мне человек! Он один заботится обо мне и любит, как никто другой. Не думаю, что кто-то сможет понять то, что мы пережили. Никто... – комок образовался у меня в горле, и слёзы непроизвольно хлынули из моих глаз.

- Я знаю, Исми, я знаю, - прошептал он, стараясь успокоить меня.

- Нет, не надо! Ты не знаешь, - моя истерика стала набирать темпы. Эмжи осторожно перетащил меня на заднее сиденье и крепко прижал к своей груди. Его сильные руки гладили меня по волосам, пока я пытался справиться со слезами, что пролились впервые с тех пор, как мы с Валерой ушли из дома.

Мы уже не могли управлять событиями, что произошли в результате наших с Валеркой поступков. Мне хотелось кричать и бить всё подряд. Жизнь была до такой сильной степени несправедливой. Заслужили ли мы то, что сейчас происходит? Но независимо от того, что мы заслужили, я ничего не мог сделать, чтобы остановить это. И я уже не видел того спасительного света в конце туннеля.

Я рыдал не меньше получаса. Валера, уставший, всё ещё спал. Через некоторое время рыдания стихли, а слёзы перестали стекать по щекам.

- Высморкайся, - мягко сказал Эмжи, протягивая носовой платок из кармана. Я не знал, что мужчины по-прежнему их носили. Повинуясь ему, я высморкался, смущённый своим перепачканным внешним видом. Я поспешно начал поправлять свои волосы и вытирать лицо, зная, что это не поможет. – Остановись, Исмаэль, - взял он мои руки в свои, его тёмные глаза, казалось, заглядывали мне в самую душу. – Ты прекрасен.

Его слова были как бальзам на душу, и я даже не заметил, как быстро расслабился в его объятиях, не смотря на то, что не доверял ему. – Сколько тебе лет, Эмжи? – спросил я.

Он заколебался.

- Двадцать восемь.

Мои глаза изучали черты его лица: карие глаза, прямой нос и полные губы. Я никогда не касался никого, кроме Валеры, и подумал, по-другому ли ощущается всё с другим мужчиной? Эмжи был для меня скорее как родитель, чем любовник, и я хотел сказать ему то, как много для меня это значит. Но я не мог подобрать нужных слов.

- Поцелуй меня, Эмжи, - прошептал я, глядя ему прямо в глаза. В этот момент я просто хотел всё забыть и отвлечься от этого ада.

Его рука убрала прядь моих волос за ухо. Большими руками Эмжи обхватил моё лицо и аккуратно притянул мои губы к своему рту. Наши губы слегка коснулись друг друга. Этот поцелуй был совсем не похож на поцелуй Валерика. Это было простое соединение двух ртов, такое лёгкое и нежное, как пёрышко. Я чувствовал себя обманутым, ожидая почувствовать разливающуюся волну тепла у себя в животе, которую я ощущал от прикосновений губ Валеры.

Эмжи остановился и отстранился от меня, слегка улыбнувшись.

- Нет фейерверков, да?

Я улыбнулся ему в ответ, почувствовав, как Эмжи смог успокоить меня своим присутствием. Я не чувствовал ничего большего к нему, кроме глубокой благодарности за понимание. – Никаких фейерверков, - согласился я.

- Ты лучше вернись на переднее сиденье, пока Валера не проснулся, - сказал он, отодвигаясь.

Я кивнул и сел на переднее пассажирское сиденье.

- Я рад, что он остановился, чтобы немного поспать, - сказал Эмжи, указывая на Валерку. – Я знаю, почему он мне не доверяет. Он боится, что я могу разделить вас, – он сделал паузу. – Единственный смысл в жизни Валеры – это ты. Он умело скрывает свои эмоции, но его чувства слишком сильны. Если умрёшь ты, он уйдёт вслед за тобой, – Эмжи посмотрел мне в глаза. – Я не хочу верить, что такая сильная любовь может быть неправильной.

- Спасибо, - прошептал я, глядя на брата. Эмжи вежливо отвёл глаза, когда я переполз через консоль на колени к Валере.

- Вам двоим, нужна какая-то защита, - пробормотал Эмжи, но я проигнорировал его комментарий. – И я не имею в виду презервативы.

Инстинктивно Валерик обнял меня во сне. С ним было тепло и надёжно, и я хочу быть с ним до последнего своего вдоха. Я смотрел в лицо Валеры, оно было безмятежным во сне, и я легко прошёлся губами по его груди.

Лишь раз я решил оглянуться назад на Эмжи. Он спал на заднем сиденье, но, казалось, он мог сбежать в мгновение ока. Но я не хотел отрывать взгляда от Валерика. Я чувствовал, что нам ещё многое предстоит преодолеть вдвоём. Оставалось так мало времени для нас двоих, я чувствовал приближение чего-то поистине ужасного.

И это приближалось к нам слишком быстро.

На фото нет тебя давно,
Там поселилась боль.
И воет ветер за окном,
Распахнуто оно.

Ворвался Он и разодрал
Всю душу в клочья,
Валялись шторы на полу.
А я всё так же повторял...

Одно лишь слово, как в бреду:
"Люблю, люблю, люблю".
Жестокий ветер шепчет мне слова:
"И снова ты один, один, один".

Он воскресил воспоминания,
И письма сбросил со стола.
И тот же его страшный шёпот:
"Забудь его, не мучь себя".

И вот я поднимаюсь с пола,
Тянусь, чтобы закрыть окно.
Но в этом слишком мало толку,
Ведь ветер не вернёт его.